Солнце на щите

      Девочка — такая же, как и сотни других маленьких девочек по всему Азероту.       У неё милое чуть вытянутое личико, ровненький носик, большие карие глаза, трогательные каштановые кудряшки. Добродушная, с золотисто-звонким смехом, непоседливая и любопытная, как все дети. Мамина и папина радость.       Девочке дали очень красивое имя. Валлина — как перезвон струн на лютне, исполняющей старинную балладу, как журчание порогов ручейка под сенью листвы. Мама с юных лет мечтала, что назовёт дочь именно так.       Девочка ровным счётом никак не отличается от всех остальных детей. Разве что, приходя по воскресеньям на церковную службу вместе с родителями и односельчанами, каждый раз выглядит какой-то отрешённой. Словно видит или слышит то, чего не замечают остальные. «Я слышу песню, — говорит она взволнованной маме, когда та однажды замечает. — Кто-то поёт, — крошечный пальчик уверенно тыкается в грудь, как раз туда, где сердце, — здесь».       Отец лишь машет рукой — детские фантазии, но мама почему-то не на шутку пугается и подводит девочку к жрице. А та, выслушав, с улыбкой треплет малышку по голове и успокаивающе говорит, что всё в порядке — это добрый знак.       Мама облегчённо вздыхает, но, кажется, верит в это не до конца.       Валлина растёт, и входит в тот возраст, когда считает, что уже достаточно большая для взрослых разговоров — но именно поэтому от неё теперь тщательнее всего их скрывают. Ночами, когда родители думают, что дочь спит, она жадно вслушивается, ловя каждое слово: об очередной войне, о завышенных налогах, о несправедливости власть имущих и о том, как боязно жить и смотреть в будущее. И тогда понимает, что мир, который ей ещё совсем недавно казался большим и приветливым, на самом деле бывает жестоким и несправедливым.       Впрочем, Валлина всё ещё слишком юна, чтобы задумываться об этом долго. Наутро, управившись с домашней работой, она бежит на улицу играть с ребятами. Мама сокрушённо качает головой: похоже, мальчишеские игры с палками и камнями интересуют дочь больше приличествующих девочкам кукол. Но не кричать же каждый раз из-за такой мелочи на единственное дитя. Поэтому она снова и снова молча смазывает целебным бальзамом разбитые коленки дочери, да раз за разом штопает порванные ей юбки.       А папа однажды вдруг начинает тайком от мамы уводить дочку далеко, за поля, на опушку близлежащего леса — и учит фехтовать на мечах. Совсем-совсем по-настоящему! Хоть мечи и деревянные, конечно… Валлина ужасно гордится этим и честно молчит, не хвастаясь даже перед самыми близкими друзьями — ведь это же их с папой большой-пребольшой секрет!       Отец, глядя на усердно упражняющуюся с деревяшкой дочку, привычно потирает когда-то раздробленное орочьей булавой колено — ноет к дождю. Уж если Свет не наградил их с женой сыном, по крайней мере, он научит дочь постоять за себя. Чтобы в этом жестоком мире у неё было больше шансов.       Время пролетает совсем незаметно, и вчерашняя маленькая девочка в одночасье становится статной красавицей на выданье. Мальчишки, с которыми они в детстве кидались друг в друга грязью, наперебой сватаются к завидной невесте, однако Валлину, кажется, замужество интересует меньше всего на свете.       Она понимает, что хочет быть чем-то большим, чем просто крестьянка, пусть даже счастливая жена и мама оравы очаровательных ребятишек. Она хочет сделать этот мир местом лучшим, чем он есть… вот только совсем не понимает, как, и это гложет её так сильно, что она не может думать ни о чём другом вот уже очень долгое время. И нет никого, кому она могла бы открыто об этом сказать.       И лишь в церкви, куда она продолжает приходить всё чаще, а не только лишь на воскресные службы, сердце и разум наполняются покоем и умиротворением, совсем как в детстве. Девушка ясно слышит, как что-то внутри говорит с ней, успокаивая, убеждая, что её устремления не являются неправильными. Это заставляет её даже на какое-то время задуматься о том, чтобы стать при храме послушницей, но что-то снова подсказывает, что это не тот путь, который ей нужен.       И однажды там, в церкви, её застаёт судьба.       Вербовщики из армии Альянса приходили в их деревню и раньше, и каждый раз — добровольно или нет — забирали кого-то с собой.       Но чтобы в какую-то неприметную деревушку явился рыцарь ордена Серебряной Длани — такое, кажется, было впервые. Все знали: паладинами становятся только лучшие. Самые славные воины или самые благочестивые священнослужители. Те кто опытен в боях или хотя бы обладает незавидными задатками. С чего бы ордену искать себе будущую элиту среди крестьян?       Однако рыцарь — вот он, стоит перед входом в церковь и вдохновенно вещает о том, что готов принять любого, кто искренне желает служить Свету. Конечно, сперва лишь в простые рекруты — и лишь тот, кто пройдёт все тренировки и испытания, окажется достойным посвящения.       Толпа слушает, и многие юноши, заинтересованные, чуть подаются вперёд, а некоторые из них решительно сжимают кулаки. Кто-то из них действительно хочет послужить отечеству и Свету, кто-то просто мечтает о приключениях и славе — но каждый без исключения хочет показать, что способен на нечто большее, чем пахать землю и валить лес. Так же сильно хочет показать это и ничем не приметная девушка в заштопанном крестьянском платье. Такая же, как и множество других деревенских девушек. Кажется, никто и не замечает, как внимательно она слушает, как меняется выражение её хорошенького лица, и какой огонь загорается в больших карих глазах.       И когда рыцарь наконец объявляет, что все, кто желает присоединиться к ордену, могут сделать шаг вперёд, Валлина, словно подталкиваемая какой-то неведомой силой, делает два, оставляя десяток парней за своей спиной.       Мелкая прибрежная галька хрустит под тяжёлыми коваными сапогами — возрождённый орден Серебряной Длани наконец прибыл на берега Нордскола. Возрождённый — это значит, что среди закованных в тяжёлые доспехи воинов, призванных покарать любое зло, большая часть — совсем ещё новички, вчерашние рекруты, которым ещё только предстоит принять свой первый настоящий бой.       Вчерашняя деревенская девочка — теперь паладин, твёрдо чеканит шаг наравне со всеми. Ей совсем не тяжелы сверкающие золотом латы. Как не тяжелы были годы изнурительных тренировок. Она слишком хорошо помнит взгляды: осуждающие, возмущённые, насмешливые, которыми за эти годы её награждал каждый, кому подобное позволяла совесть. Среди новых рекрутов ордена было немного женщин, и ещё меньше прошли предназначенный путь до конца. Валлина смогла — и после этого очень немногое в мире казалось ей тяжёлым или невыполнимым.       Изо рта в морозный воздух вылетают облачка пара. Побережье пахнет морем и вековыми елями… и, если бы Валлину сейчас кто-то спросил, чем пахнет ещё, она бы, не колеблясь, ответила: пустотой и смертью.       Страшно ли ей? Девушка и сама не знает, как ответить на этот вопрос. Оставить привычную жизнь и любимую семью, пройти годы тяжёлой подготовки и наконец явиться сюда — воевать с проклятой нежитью и Свет знает чем ещё… Должно быть, наверное, страшно… но вместо этого почему-то легко и свободно.       Впервые за всю жизнь она ощущает себя на своём месте. Там, где она должна быть.       Тяжёлый доспех — как вторая кожа, меч в ножнах привычно стукается о бедро, и за спиной отблёскивает тяжёлый посеребрённый щит с золотой эмблемой солнца. Ветер слегка треплет голубую накидку с вышитым на ней серебряным кулаком. Валлина чувствует себя такой значимой, такой гордой, какой ощущала бы любая другая девушка, надев самое роскошное платье в день своей свадьбы.       Сейчас ей кажется — или нет, она абсолютно точно понимает: сюда судьба вела её чуть ли не с самого рождения. Свет всегда звал её, дал ей возможность стать чем-то большим, как она всегда и хотела — и теперь она воспользуется этой возможностью так, как должно. Она здесь, чтобы сделать этот мир чище и лучше. Чтобы защитить его от зла. И не свернёт с выбранного пути ни на шаг.       Да, пожалуй, спроси её кто-нибудь — страшно ли ей, вот так бы она и ответила.       Даже если бы знала, что с этой чужой холодной земли ей никогда не было суждено вернуться.