Felicidades, Francisco

– Тренировка окончена! Все молодцы, Иско, тебя еще раз с днем рождения, желаю почаще радовать мадридистов, и чтобы без травм, – звучит бодрый голос Зидана. Я улыбаюсь ему в ответ, выражая благодарность, хоть и страшно хочется съязвить, что то, как часто я буду радовать болельщиков, зависит от него. Мимо пробегают одноклубники, каждый считает своим долгом сказать мне парочку приятных слов. Приходится благодарить каждого и натягивать фирменную улыбку. Не скажешь же, что с каждым годом день рождения становится для меня все менее важным праздником. Вполне себе обычный день, ничего выдающегося. Тренировка, встреча с парой спонсоров, вечер дома у телевизора, или же у Начо за игрой в приставку. А может быть, это лишь оправдания с моей стороны, дабы не признаваться самому себе, насколько мне не хватает одного человека, который способен даже обычный день моей жизни превратить в праздник. Если бы ты был здесь, Альваро, ты бы обеспечил мне незабываемый день, и тебе для этого понадобилось бы всего-то лишь раз улыбнуться. Этот стремительный ураган, именуемый паузой на сборные, кончился совсем недавно, но я не отошел. Мне мало. Я стараюсь не вспоминать о тебе, Альви, ибо я реалист. Я знаю, что если погружусь в мысли, не смогу контролировать себя. А также знаю, что ты – занятый человек, и было бы эгоистично думать о чем-то большем, чем пятиминутный звонок. Раньше все было по-другому. Мы проводили все наши дни вместе, и все равно мне было мало тебя. Что уж говорить сейчас? Мы будто чужие, Альваро. Мы общаемся, но я вижу, что ты стал совсем другим. Повзрослевшим, возмужавшим и слегка отрешенным. Вроде бы все как раньше, мы живем в одном номере, разговариваем о всякой ерунде, смотрим видеоблоггеров на Ютубе и смеемся над футбольными мемами о Барсе. Но, думаю, мы оба знаем, что все изменилось. У нас больше нет общих будней, мы не можем обсуждать одноклубников, тренеров. Ты рассказываешь мне о Ювентусе, я тебе - о том, что происходит в Реале за время твоего долгого отсутствия. В последний раз я попытался намекнуть, хотя бы сподвигнуть тебя на мысли о возвращении, но ты мягко перевел тему, сказав, что все еще нужно обсуждать с агентом и клубом, а еще – словно ножом по сердцу – что ты счастлив в Ювентусе. Мне хотелось крикнуть «Это же я, Альви. Не ври мне. Я тебя знаю лучше, чем себя самого. Если ты действительно счастлив там, зачем мучаешь меня? Зачем постоянно говоришь, что скучаешь? Отпусти меня по-хорошему». Вот только я тебя отпустить никогда уже не смогу. Ты значишь для меня намного больше, чем хороший друг, как ты именуешь меня. Даже больше, чем брат. Поймешь ли ты это когда-нибудь? Ты такой тугодум, Альварито, вот серьезно. Проверяю твой инстаграм, словно какой-то пришибленный наркоман. Конечно же, девяносто процентов фотографий составляют снимки с тренировок Ювентуса. Вздыхаю, бросаю телефон в карман. Выхожу с базы и подозреваю – что-то не так. Только что другие футболисты были здесь, а сейчас никого не видно. Прежде чем я успеваю перестроиться на нужную волну, подъезжает огромный лимузин, украшенный шарами и серпантином. Из него выглядывают веселые мордашки Начо, Хамеса, Дани, Хесе. Также вижу в салоне и некоторых других, кого я пока не могу разглядеть через затемненные стекла лимузина. Естественно, это приятно, и я искренне благодарю их улыбкой. – Аларкон, давай к нам! – кричит Начо, размахивая неизвестно откуда взявшимся испанским флажком. – Только не говори, что ты собирался ехать домой и весь вечер херней маяться! – В принципе, это и собирался делать, не праздновать же с роскошью каждый год, чего вы… – Чувак, какая роскошь? Просто обычный мальчишник с играми и фильмами у Начо, видали же, знаем! – добавляет обычно спокойный Дани. – Даже без бухла, у нас же тренировка завтра. Пожалеешь потом, Игру Престолов можно и завтра пересмотреть. Давай. Бургеры будут, торты тоже. – Железный аргумент, – издаю смешок я и влезаю в машину. Парни взрываются радостным гулом, со всех сторон чувствую дружеские хлопки по плечу, а кто-то даже умудряется пнуть меня ногой от счастья, и, повернувшись, понимаю, что это Хесе со своими огромными адидасовскими бутсами. – Только не нужно меня травмировать, Зизу подумает, будто я перебрал и с лестницы свалился. Спасибо, Родригес. Поехали тогда уж, что ли! *** Всей компанией подъезжаем к поместью Начо. Он каким-то образом умудряется потерять ключи от дома в лимузине, и пока все помогают ему искать, обыскивая весь салон (а мне ведь простительно, я именинник), позволяю себе снова уйти в себя. Никто из них не знает, как без тебя тошно, Альви. Раньше я не верил, что один человек может сделать погоду. Однако в тебе есть что-то вдохновляющее, подстегивающее к благим начинаниям. Когда я рядом с тобой, у меня всегда теплится вера в лучшее. Со стороны может показаться, будто я оптимист, но это не всегда так, я четко вижу все стороны жизни и иногда срываюсь, когда ей вздумается повернуться задницей. Все еще помню, как на молодежном чемпионате мира ты помогал мне поверить в себя, ведь временами я проявлял излишнюю требовательность к самому себе. Ты помог мне расслабиться, играть в свое удовольствие, и в результате мы выиграли трофей. Ты всегда так делаешь. Тебе главное – играть. Входить в безоговорочный стартовый состав. Скамейка запасных – не вариант. Мне бы иметь такую харизму и упорство – хрен там, если в твоей команде играют настоящие знаменитости вроде Роналду и Бэйла. Но я помню о тебе, никогда не забываю твои наставления, твою поддержку. Ради нас, я стараюсь использовать каждый день, каждую возможность проявить себя. Даже если для тебя это уже не имеет значения. А еще ты всегда называл меня полным именем. С самого первого дня нашего знакомства. Могу на пальцах сосчитать те разы, когда ты звал меня Иско – в основном это происходило на разных интервью в сборной, когда тебя спрашивали обо мне и нашей дружбе. Говоря о личной обстановке, я всегда знал, что хрипловатое «Франсиско» принадлежит тебе и больше никому. Я совру, если скажу, что мне это не нравится. Нравится до жути. Ведь это выделяет тебя среди всех остальных. Мне пора прекращать думать о тебе, но в этот раз мне действительно сложно. Если бы только я ценил моменты, когда ты ежедневно был рядом. Если бы мог повернуть назад время. Нельзя погружаться в мысли, не сейчас. Парни хотят, чтобы я был счастлив, насладился своим праздником. Возможно, они даже что-то подозревают. Спустя, наверное, минут двадцать Начо все-таки находит ключи, и мы направляемся к передней двери дома. Около самого входа Начо неожиданно поворачивается ко мне и спрашивает: – Ты же не возражаешь, если на вечеринке будет еще кое-кто? – Да мне в общем-то все равно… – начинаю я, но прерываюсь. Начо включает свет и заталкивает меня вперед, в просторный холл. Словно во сне, дверь гостиной открывается, и оттуда появляешься… Ты. Нет, мне чудится. Сзади друзья словно замерли в ожидании чего-то особенного. Но я даже не обращаю на них внимания. Это ты, Альви. Здесь, рядом, даже слишком близко, невыносимо близко. Все еще не верю, это какой-то фантом. К черту, как такое возможно? – Начо пригласил меня отпраздновать твой день рождения вместе с вами всеми, – ты улыбаешься, на щеках появляются эти родные ямочки, которые я не видел целую вечность. – Надеюсь, ты не возражаешь, Франсиско. – Альваро… – до меня доходит туго, ведь я уже не соображаю, в какой я вообще реальности нахожусь. – Альварито! Это ты? – Нет, блин, это Лео Месси, – слышу я невозмутимый голос Дани. – Слушайте, – шепчет всем Начо, пока я стою, словно баран, и пялюсь на тебя, Альви, такого высокого и окрепшего, с легкой небритостью на лице, в обычной потертой футболке. – Тут сейчас, кажется, предвидится сентиментальная сцена похлеще всяких Титаников, а моя психика к этому не готова. Давайте, ребятки, в гостиную и приступаем к ФИФА-турниру, они догонят. Начо ведет всех в гостиную, закрывая дверь, а я, не помня себя, наконец мчусь в твои объятья, и даже не знаю, что говорить – голос будто пропал, в горле спазмы, дыхание непостоянное. Что же ты со мной делаешь, Альви? Все это – обязательные условия при физической близости с тобой? – Я не могу поверить, что ты прилетел сюда ради меня, - шепчу я, зарываясь носом в твое плечо – знаю, что наша разница в росте меня всегда смущала, но тебе казалась милой. – Да что тут лететь-то, сел после тренировки на самолет, два часа – и ты в Мадриде, – ты улыбаешься, я чувствую. – Завтра вернусь обратно, но сегодня… Никто в Турине не знает, что я здесь. – Но почему? Ты мог просто позвонить… – вырывается у меня так некстати. – Франсиско, – выдыхаешь ты. – Просто я тебя знаю, как свои пять пальцев. И знаю, что дни рождения для тебя в последние годы особо ничего и не значат. А это неправильно. Ты заслуживаешь счастья. – Откуда ты знаешь, что делаешь меня счастливым? – уже особо и не скрываю ничего. – Потому что это не единственная причина, – продолжаешь ты. – Ты тоже делаешь меня счастливым. И сегодня, когда у меня нет матча и имеется целых полдня свободного времени, я хотел провести его с тобой. Увидеть твою улыбку, которая мне так дорога, правда. Франсиско, мы можем быть далеко друг от друга, но просто знай, что я никогда тебя не забывал, и никогда не забуду. Я постоянно о тебе думаю в Турине, не проходит ни дня, чтобы я о тебе не вспомнил. Я… вот черт, кажется, расчувствовался. – Мой чувствительный Альварито, – исполняю твое желание и улыбаюсь, в первый раз за день по-настоящему улыбаюсь. – Мой, - шепчу еще раз, прежде чем коснуться твоих губ своими. Это невероятное ощущение. Ты отстраняешься секунд через десять. – Пойдем наверх, – говоришь тихо. – Не хватало, чтобы эти дундуки нас засекли. – Ты этого боишься? – ехидно отвечаю с улыбкой. – Думаешь, тот же Начо ничего не подозревает? – Возможно, но не всё, - чувствую твое дыхание. – Далеко не всё. Помню смутно и расплывчато, как ты тащил меня наверх, на второй этаж, в спальню, и как я думал, что Начо совершенно не обрадуется, когда до него дойдет. Но я не мог сдержать свою страсть, Альваро, я в те моменты любил тебя еще больше, чем прежде – оказывается, это возможно! И я страх как хотел тебя, теперь без стеснения и смущения, посещавшего меня всякий раз вместе с постыдными мыслями о тебе. Помню, ты закрыл спальню на замок, и я почувствовал себя уютно, зная, что остальные там снизу рубятся в приставку, а у нас есть наше время, наше пространство. У меня есть ты, и ты принадлежишь мне. По-другому нельзя сказать. Ты осматриваешь мое тело, уже освобожденное в порыве страсти от одежды, и в твоих глазах та самая, особая искра, а мое сердце колотится, как никогда ранее. Целуешь шею, опускаешься все ниже и ниже, при этом медленно перебирая пальцами по животу и вниз, и я ловлю себя на мысли, что ты все делаешь идеально, что никто другой так не смог бы, как ни старался. Потому что я люблю тебя, и для меня ты идеален, Альви. Ты мучаешь меня, вправду мучаешь, осыпая поцелуями торс, нежно поглаживая рукой уже возбужденный половой орган и кожу вокруг него, и успевая шептать, что любишь меня, что всегда, каждую минуту и секунду в Турине, вспоминаешь меня. Я вижу, ты тоже возбужден, и мне становится приятно, ведь именно я являюсь тому причиной. Ниже, ниже… когда ты обхватываешь губами головку, мне аж становится дурно – в хорошем смысле, конечно, как бы это абсурдно не звучало. Закидываю назад голову, закусываю губу и просто наслаждаюсь тем, как умело и страстно ты это делаешь. Чем дальше, тем больше меня охватывает боязнь, что мы сегодня точно испачкаем постель Начо белой жидкостью, но ты постепенно входишь в меня, целуя мочку уха влажными губами и придерживая меня за бедра с другой стороны, и я забываю обо всем на свете. Спустя какое-то время, совсем изгнанное из моей памяти помутнением, кончаю с закрытыми глазами, произнеся одними губами твое имя, заваливаюсь на кровать, уже совершенно не думая о какой-либо чистоплотности – ведь все эти гики внизу уже давно о нас забыли. А ты ложишься рядом, накрываешь меня одеялом – и себя заодно. Продолжаешь сопеть, обнимая меня крепко-крепко, время от времени целуя в лоб. – Черт, кто бы мог подумать, – произношу я уже совсем без сил. – Я так не хочу, чтобы ты уезжал. – Крепись, еще Евро впереди, – отвечаешь, и звучит это, будто угроза. Мы же, черт возьми, играть не сможем нормально, если каждый день будем подобное творить. – Оптимистично, – отвечаю со смешком. – Альви, это невероятно. Я даже предвидеть подобного не мог. А ведь думал – в то, что «в день рожденья случаются чудеса» верят только дети малые. Как всегда, ты переубедил меня. Скажи, как это у тебя получается? – Врожденный дар, другого объяснения не найду, – ты смотришь на меня в упор, в твоих глазах столько любви. Не вижу себя со стороны, конечно, но убежден, что в моих то же самое. – И я совсем забыл сказать… – приподнимаешься на кровати, прикасаешься рукой к моему лицу, опускаешься все ниже, и снова целуешь в губы, этот поцелуй еще дольше и горячее, чем в первый раз. Чувствую, как хлынет вторая волна возбуждения, пока ты не отрываешь свои губы от моих, произнося своим хриплым голосом: – С днем рождения, мой Франсиско.