Позови меня, останови меня; Найди меня, освободи меня...

      Аллен с закрытыми глазами стоял на рассыпающемся, крошащемся, каменном и совершенно пустом краю обрыва. За его спиной выцветшая, сгоревшая и для него не существующая пустошь. Горизонт прорезают только еле заметные лучи солнца, почти заканчивавшегося яркого заката. Внизу только темная, черная глубина океана. Волны, плещущиеся о скалу, разбивались об ее вытянутый край. Расходились в разные стороны и там исчезали. Небо, покрытое серыми и темно-синими тучами, готовилось разразиться в скором временем сильнейшим штормом. Но он так и не начинался, сколько бы Уолкер там ни стоял.       Из-под волн виднелись скалы, рифы, острые, как лезвия ножей. Такое ощущение, что еще хоть малейший шаг, небольшое движение всем телом - и он полетит вниз, расправляя разорванные в клочья крылья мертвой птицы, почувствовав кожей свежий поток ветра, который его потянул бы все ниже, прямо на эти самые лезвия. Чувство мимолетной свободы, окутавшее бы его в момент мимолетного падения, и он внизу, смотрит дальше, в самую глубину, разглядывая основания рифов, на которых лежит неживой куклой. Кровь стекает по каменным выступам, касаясь водной глади, расплываясь замысловатыми узорами и падая вниз, растворяясь.       Аллен приоткрывает глаза. Он все еще стоит на шатком конце обрыва. Ему нечего терять. Его никто не спасет. Друзья его предали, бросили, утверждая, что это он сам предал их и подвел данное ему доверие. Ноем нужен не он сам, им нужно то, что его разрушает изнутри, погружая во тьму, расщепляя на части его личность, все то, что он когда-то знал и хотел знать. Даже сейчас он ощущает, как погружается в непроглядные глубины его сознание, как он меняется, предавая старые данные самому себе клятвы. Мана. Даже Мана заботился о нем, чувствуя что-то знакомое от давно потерянного брата. Сам Аллен не нужен. Никому. И самому себе теперь тоже. Неправда!       Дожили. Теперь слышится голос того, из-за кого и полетела кувырком вся его жизнь. Жизнь, которая теперь не имеет смысла. Совершенно никакого. А была ли эта жизнь настоящей? Он уже не знает. Слишком много произошло, слишком много случилось. Слишком. «Аллен! Мы будем друзьями! Да! Всегда-всегда! Что бы ни случилось! Мы все! Орден — твой дом, твоя семья! Даже Канда! Тч!»       Он обреченно вздохнул. Ложь. Все это ложь чистой воды, летящая плевком прямо в лицо. Ему это до жути надоело. Надо просто шагнуть. Шагнуть, двинуться, пошевелиться и все! Все закончится для него навсегда. Зачем проживать остатки своей несуществующей и фальшивой жизни, для пустоты? Причин жить больше нет. Он даже не живет на данный момент. Он просто существует. Это утомляет. Надоело. Так найди причину!       Аллен посмотрел наверх. Ему на лицо закапал холодный дождь. Тучи только сгустились. Прозвучал жуткий громкий гул, ослепила вспышка света над уже почти неразличимым горизонтом. Молния. Прощальные хлопки - последние капли. Свежий воздух овеял его лицо, поднимая несколько седых прядей вверх, к небу, по направлению в противоположную от края сторону, зовя за собой. Но он не пойдет. Аллен не отступит… Ему просто незачем. Живи!       Аллен выдыхает. Виднеется еле заметный пар. — Зачем? Для чего продолжать жить несуществующей жизнью? — Здесь, говоря в пустоту, но зная, что его услышат, так легко.       Его лицо овеяло новым порывом свежего, морского, с капельками дождя ветра.       На этот раз никто не ответил. Разум погружается во тьму, захлебываясь ею все больше и сильнее с каждой секундой. Такая липкая и тягучая, что противно от ощущений и от самого себя.       Аллен прикрыл глаза и усмехнулся. Сделал шаг в пропасть, готовясь все закончить. Он ожидает ветра, сырости, боли, холода. Чего угодно, но не ощущения объятий, которые держат его, не давая упасть. — Тебе нужна была причина, чтобы жить? Так вот. Живи ради меня, — слышится тихий, испуганный, но такой уверенный голос над ухом. От объятий исходит тепло, он не может повернуть голову, не хочется. Глаза постепенно закрываются и не хотят открываться.       Последнее, что почувствовал Аллен перед тем, как потерять сознание, — это тепло. Тепло, ради которого будет жить.