Mi pasion

Комментарий Дорогие мои сафаэлевцы! Спасибо вам за терпение. У меня были (да и сейчас длятся) очень непростые семейные сложности, но я все мечтала вернуться к этой работе. И именно вы со своими замечательными комментариями и поддержкой дали мне сил написать эту главу. Кстати, она вся и в частности лофт посвящена одному восхитительному сериалу. Кто узнал - пишите в комменты) Перед прочтением не лишним будет освежить в памяти события предыдущей главы, если вы читали ее давно. Музыка, под которую читать: Touch'n'Go - Straight to number one Когда за Рафаэлем закрывается дверь, Саймон разочарованно вздыхает, думая о длинном дне одиночества. После такого утра все внутри буквально кипит, хочется еще и больше, больше этого прекрасного, будоражащего и горячего чувства. Тяжелые мысли напрочь выветриваются из головы, и Саймон настойчиво гонит от себя чувство вины за то, что бросил Клэри в Институте одну. Хотя что значит – одну? – одергивает он себя тут же. Как раз у нее полно людей, которые о ней заботятся, а вот Саймону совершенно некуда пойти… Было некуда, ухмыляется он и стаскивает себя с дивана, стряхивая приятную истому, все еще не покинувшую тело после их с Рафаэлем… общения. Саймон решает осмотреться, раз уж ему предстоит провести в этом новом доме неопределенное время. Лофт обставлен со вкусом и почти полностью просматривается – стен как таковых тут почти не предусмотрено. В гостиной у огромного окна стоит низкий журнальный столик, лаконичный диван и кресло; кухня небольшая и обставлена по минимуму. Гранитные столешницы блестят чистотой – ими явно никогда не пользовались. Зато импровизированная спальня обращает на себя внимание. От остальной части квартиры ее отделяет лишь стекляная полупрозрачная перегородка, а настоящей кровати нет вовсе – лишь приподнятый пол и утопленный в него огромный матрас в темном постельном белье. Рядом виднеется вход в ванную, также без двери – прозрачный стеклянный душ явно не способствует проживанию тут нескольких людей, так как совершенно ничего не скрывает. Завершив осмотр жилища, Саймон плетется к холодильнику – он действительно забит пакетами с кровью, как если бы Рафаэль готовился к концу света, а эта квартира была бы его бункером. Усмехнувшись тому, какой Сантьяго предусмотрительный перестраховщик (и даже тайно умилившись этому), Льюис наедается до отвала, так, что глаза начинают сами собой закрываться. Теперь, когда он вынужден сидеть в этом убежище безвылазно, а с Рафаэлем у них снова все нормально (ни-хрена-непонятно-как, то есть, но это ведь Сантьяго, с ним иначе не бывает), усталость наваливается на него сразу. Саймон стаскивает рубашку и футболку и падает на кровать, моментально засыпая. *** Рафаэль возвращается после заката. Ему едва удается уйти из отеля, завершив часть неотложных дел, а другие перепоручив подчиненным, и это может стать проблемой, особенно вкупе с исчезновением Льюиса. От лишних расспросов получилось отвязаться, лишь прибегнув к авторитету главы клана, но несколько подозрительных взглядов все же было брошено. Надо было срочно позаботиться о правдоподобном оправдании для новичка, потому что на фоне назревающей войны самому клану нужны были все его члены. Но это все потом. Сейчас у него есть дела поважнее. Лофт встречает хозяина тишиной и темнотой. Лишь искусственный свет городской иллюминации с трудом пробивается сквозь плотно задвинутые тяжелые шторы, но вампирскому зрению это не мешает. Рафаэль осматривается в поисках своего гостя. Саймон обнаруживается в спальне – он крепко спит, обняв руками подушку. На нем лишь старые джинсы и кеды, и бледная полоска света, пройдя сквозь стекляную панель, падает на обнаженную спину поперек позвоночника. Рафаэль замирает на минуту, разглядывая спящего парня и прислушиваясь к себе, пытается дать определение тем чувствам, которые возникают внутри при виде трогательно незащищенной кожи на спине, стройного юношеского тела – это тело не спортсмена, но молодого, полного жизни юноши. По иронии именно после смерти вампиры выглядят максимально привлекательно, и у Саймона это выражается в бьющей через край энергии и живой, солнечной силе. По все той же иронии. Рафаэль понимает, что этой-то силы ему не хватало уже несколько столетий, не хватало отчаянно, как недостающего куска души. Нескончаемое количество лет мир для него был окрашен в равномерно мрачные тона с проблесками холодного золота, и единственной каплей жизни в нем была алая горячая кровь. Да и та за последний век почти всегда была мерзко холодной. А Саймон – это как солнце, которое не сжигает дотла, но горячее настолько, что обжечься все-таки можно. Это глоток воздуха, о котором уже и не мечталось. Свежего, исцеляющего. Такого нужного. Неуместный-неловкий-забавный парень, совершенно не вписывающийся в среду вампиров. Идеально вписавшийся в картину мира одного из них. *** Саймон просыпается от мерного шума воды, и сначала решает, что пошел дождь, но спустя пару секунд понимает, что звук доносится из ванной комнаты. Он открывает глаза – все кажется перевернутым на 90 градусов, пока он лежит – и осматривается. Из дверного проема, ведущего к душу, струится свет, а на полу рядом с кроватью не очень-то аккуратно брошены джинсы и черный джемпер. Льюис сонно улыбается и, потянувшись, встает с матраса. Убедившись, что Сантьяго действительно нет в гостиной и на кухне, он, поколебавшись с минуту, медленно заходит в ванную и прислоняется к холодной кафельной стене. Стекляные стенки душа запотели, и сквозь них можно разглядеть лишь очертания сильного тела. Рафаэль стоит к нему спиной, и струи стекают по его черным волосам и плечам – Саймон скорее угадывает, чем видит, но этого оказывается достаточно, чтобы внизу живота моментально появилось обжигающее чувство, а кончики пальцев начали покалывать от возбуждения. Почти не думая, парень неловко расстегивает собственные джинсы. Стягивает их вместе с бельем и кедами и просто выступает из одежды, оставив ее на полу. Еще немного помедлив, он делает несколько шагов вперед. Пол холодит ступни, и это прекрасно, потому что воображение рисует слишком невыносимо горячие картины. Дверца душа открывается почти бесшумно. Саймон заходит внутрь – места здесь предостаточно – и сразу всем телом прижимается к спине Рафаэля, оплетая руками его грудь. Он ожидает, что тот вздрогнет от неожиданности, но вампир, очевидно, ничуть не удивлен. - Выспался? – спрашивает он ласково, с возбуждающей хрипотцой в голосе, сплетая их пальцы вместе. - Почему ты меня не разбудил, когда пришел? – отвечает вопросом Саймон и целует Сантьяго в плечо. - Ты был слишком милым и невинным, - ухмыляется Рафаэль, разворачиваясь в кольце рук, и Саймону становится очевидным его отношение к происходящему. – Мне стало совестно пользоваться твоей беззащитностью, - все так же с хитрой усмешкой выдыхает он почти в губы парня, а затем коротко целует. – Я решил подождать, пока ты сам придешь. Саймон ведет плечом, попутно подставляя его для очередного поцелуя, и притирается бедрами ближе, заглядывая в глаза своего вампира. Закусывает губу, и затем, положив ладони ему на грудь, говорит протяжно: - А если я ПОПРОШУ воспользоваться моей беззащитностью?.. И смотрит прямо, нахально, вызывающе. Рафаэль невольно теряет контроль и на мгновение обнажает клыки, потому что от невинно-порочного взгляда мальчишки, от этой адской смеси неуверенности в себе и очаровательной наглости у него напрочь сносит крышу. Всегда сносило. И все же он предпринимает попытку остаться в рамках джентельменства: - Ты в этом уверен? – спрашивает, а голос уже практически не слушается, срывается на хриплый шепот в шею парня. Их тела так близко, только теплые струи воды стекают, немного охлаждая и отрезвляя. Но голод – не крови, а ласки – слишком сильный. Саймон в ответ только выгибается навстречу, а рука его скользит вниз по торсу Сантьяго, пальцы смыкаются вокруг их твердых членов – обоих сразу – и он выдыхает как-то почти отчаянно: - Черт, ну а как ты думаешь?.. И это последняя капля. Рафаэля окончательно ведет от этого мальчишки – увлеченного, нереального, такого живого и необходимого. Без которого не выжить. Он покрывает быстрыми поцелуями его лицо и шею, сжимает узкие бедра и ягодицы, пытаясь растянуть этот момент, запомнить, продлить. Затем, когда сдерживаться совсем уже нет сил, он рывком разворачивает парня к стекляной стенке, прижимает всем телом, целует снова и снова плечи, спину, зарывается лицом в мокрые спутанные пряди. Опускается подрагивающими от нетерпения пальцами по спине в ложбинку между ягодиц, лаская и поглаживая, а второй ладонью обхватывает член Саймона, двигаясь в такт. И Льюис ведется, двигаясь навстречу, ведется легко и без оглядки, вжимаемся бедрами и толкается вперед. И кусает губы, и стонет – сначала тихонько, но с каждым движением все громче. Рафаэль тянется к полке в углу душа и выуживает из десятка бутылочек тюбик со смазкой. Непонятно, как получается открыть ее, одновременно не прекращая покрывать тело Льюиса поцелуями-укусами-прикосновениями, но так надо. Он упирается скользким от смазки членом между ягодиц Саймона, все еще медлит, хотя внутри от жажды горит буквально каждая клеточка, и парень все решает сам – с глухим стоном он подается бедрами назад и вскрикивает, так, что Рафаэль замирает. Но всего через секунду Льюис изгибается, тянется, чтобы поцеловать Рафаэля, и смотрит прямо в глаза таким темным и решительным взглядом, что уже от одного этого Сантьяго чуть не срывается в оргазм. Затем Саймон упирается одной ладонью в стекло, другой накрывает свой член поверх руки Рафаэля и снова толкается бедрами вперед-назад, задавая ритм – вначале медленный и осторожный, но с каждым движением чуть быстрее и резче насаживаясь на член. Рафаэль глухо рычит и впивается пальцами свободной руки ему в бедро и все глубже погружается в восхитительную горячую глубину. Годы самоконтроля отправляются нахуй моментально и без сожалений, когда ритм движений становится абсолютно идеальным. Кажется, пар идет не от горячей воды, а от их тел, которые настолько близко, что почти сливаются в одно. Сантьяго вжимает мальчишку в запотевшее стекло и накрывает всем телом, вбиваясь членом еще и еще, так правильно и охуительно жарко, что перестает вообще что-либо соображать. Он уже ничего не слышит, кроме откровенных громких стонов Саймона, который самозабвенно подается навстречу, снова и снова, а его член бешено пульсирует в руке в такт, пока в одно многовение парень не замирает, напрягшись всем телом и изливаясь в ладонь и на пол душевой, и одновременно насаживаясь до конца, вырывая у Рафаэля ответный громкий стон наслаждения. Еще несколько мгновений они так и стоят, тесно прижавшись друг к другу, приходя в себя после оргазма, а вода все еще омывает их тела, понемногу расслабляя мышцы. Наконец Саймон обмякает в кольце объятий и дрожащим голосом жалуется: - Кажется, я сейчас упаду. Ноги не держат, - добавляет он и разворачивается, обвив руками Сантьяго за шею. Рафаэль смотрит ему в глаза и с облегчением видит в них счастливую пелену и немного смущения – но не сожаление. - Похоже, мне на роду написано носить тебя на руках, - иронично усмехается Рафаэль и, поцеловав, добавляет: - только на этот раз мы отправимся прямиком в постель.