Самый надежный способ

Прикосновение пальцев к губам было мимолетным, едва осязаемым. Граф тихо выдохнул, чуть склонив голову. Он заметил, как дрогнула рука Вольфганга, но тот не убрал ладонь. Граф коснулся дыханием его пальцев и тут же запрокинул голову, выгибаясь. Он легко улыбнулся, когда Вольфганг сжал его бедра. В ответ он сжал его в себе, хрипло рассмеявшись. Вольфганг повторил движение, и граф подался навстречу, переставая насмехаться и дразнить. Четыре недели желанный рецепт ускользал от него. Формулы стирались, терялись листки. Самое странное — граф не мог обвинять Вольфганга в сокрытии рецепта. Тот приносил ему свитки, объяснял, что и как делать. Но граф все не мог удержать столь нужную ему вещь. Совершенно случайно он проливал на рецепт воду, и чернила расплывались, унося с собой нужные знаки. В первый раз граф несказанно удивился, глядя на стремительно намокающий лист, с которого он еще ничего не успел прочитать. Бумага порвалась, как только он попытался взять рецепт со стола. Граф ощутил даже не злость, а недоумение. В другой раз лист упал в огонь, и едва он схватил кочергу, как рецепт пожрало пламя. Формула не давалась, не желала оставаться с ним. Но граф был упрям. Ему важен был не столько готовый эликсир, сколько его секрет. Вольфганг хмурился, качал головой, но вновь снабжал графа формулами. Только рецепта он все никак не мог сохранить. — Я знаю способ, как передать тебе ее навсегда. Чтобы ты запомнил, — сказал Вольфганг, когда граф наконец поведал ему о своих неудачах. Тот согласился, не раздумывая, хотя подозревал, что способ был не из легких. Вольфганг мог провести какой-нибудь ритуал, чтобы закрепить в памяти графа нужный рецепт. Но все оказалось не столь мрачным, как ожидалось. Вольфганг поцеловал его, глубоко и немного властно. Его руки погладили плечи графа, спустились вниз, очерчивая каждую кость. Тот был чуть напряжен; ожидание мучило. Граф старался не пропустить момент, когда ласка сменится болью. Он ждал чтения заклинаний, кровопролития — хотя последнее отнюдь не радовало. Но Вольфганг не делал ничего из перечисленного. Он склонил голову, целуя шею графа, дотронулся до места за ухом. Вольфганг обнимал графа, накрывая своим телом, словно чуткий любовник в первую ночь. Он не торопился, словно ждал, когда граф отпустит свое напряжение. Тот же следил за Вольфгангом, контролируя дыхание. Новый поцелуй сбил графа с толку, но он поддался ему спустя мгновение. Вольфганг целовал его с чувством, настойчиво, но не торопливо. Граф начал отвечать сам, осознавая, что не может принимать ласку беспристрастно. Он решил не ожидать мучений, попробовать отдаться приятным ощущениям. Вольфганг довольно кивнул, продолжая гладить его тело. Прикосновения были чуть жесткими, но умело будили возбуждение. Граф чуть выгнулся на постели, потянул Вольфганга на себя. Он не сразу заметил, как тот что-то шепчет. Придвигаясь ближе, граф прислушался. Не прекращая ласкать его, Вольфганг шептал заветные формулы. Граф удивленно замер, вникая в смысл его слов. Вольфганг, задержав на нем взгляд, кивнул снова, и он весь обратился в слух. С графом делились рецептом, проговаривая составляющие все громче. Дыхание его начало сбиваться от волнения, от осознания ценности момента. Граф слушал внимательно, поддаваясь рукам Вольфганга. Формулы, проговариваемые хриплым голосом, возникали перед глазами. Граф тихо рассмеялся, поддаваясь Вольфгангу сильнее. Тот объяснял каждую стадию, сжимая его в объятиях, целуя его. Каждое слово Вольфганга было ценнее золота, и граф внимал им. От первого проникновения он вскинулся на постели, но его успокоили горячим прикосновением. Боль была почти незаметной, да и граф уже понял, что Вольфганг добивался не этого. Граф сосредоточился на словах, не думая о дискомфорте. Он хотел понять все тонкости рецепта, о которых рассказывал Вольфганг. Тот был прав, когда предложил ему такой способ. Ощущая все больше удовольствия, граф воспринимал Вольфганга, как себя. Не было нужды искать подвох в его словах. Вольфганг делился с ним знанием, и с взаимной лаской оно принималось лучше, чем путем кровавого ритуала. Граф приподнимался, прижимался к Вольфгангу сам, незаметно повторял за ним формулы. Вольфганг смотрел на него с пониманием. С каждым движением граф убеждался в правильности их действий. — Благодарю, — прошептал он, толкаясь в руку Вольфганга. — Потом, — ответил тот, сжимая пальцы. — Когда сваришь эликсир. Изливаясь, граф кивнул. В том, что Вольфганг помог ему, не было никаких сомнений. Теперь заветный рецепт навсегда останется в памяти, скрепленный жестами, прикосновениями губ и горячим желанием.