Рассветная звезда в его ладонях.

Message To Bears – Unleft.       Казалось, что даже солнце в Швеции светило по-другому. Люди улыбались по-иному, а животные были дружелюбнее. Кроме того вороного жеребца, к которому так легко подошёл Сугавара, а больше никого тот к себе не подпускал. Особенно кроме того жеребца.        – Суга-чан, напомни, почему я послушал тебя и вызвался вместе с тобой выводить лошадей? – заныл Ойкава, подбирая поводья молодой белой кобылицы, пока та жевала сено из кормушки, и аккуратно оттягивая их на себя. Животное нехотя оторвалось от полдника и последовало за ним. – И почему Аберон слушается только тебя и никого больше?        – Лошади чувствуют всё гораздо сильнее, Ойкава-сан, – парень смеётся, бережно трепля коня по гриве, пока тот тычется мордой ему в шею. – Может, я ему понравился.        – Тогда то же самое можно сказать и о кроликах, – Тоору начал загибать пальцы. – О куропатках, о барашках, да к тебе сразу полез даже тот нелюдимый филин, хотя Юхан предупреждал, что на руки незнакомым того будет взять просто невозможно! – парень поджал губы, выводя кобылицу из стойла и направляясь к выходу из амбара, где уже носилось пара студентов с кормами и вёдрами с водой.       – Я не знаю, – честно признался парень, пожимая плечами и следуя за Ойкавой. Солнце, что приятно грело по-весеннему холодную землю, чуть щипало лицо за щеки, отчего Сугавара довольно заулыбался – было приятно. Тоору покосился на него, а потом тоже чуть улыбнулся – до того чужая безмятежность была заразительна.       Умео был приятным городом: небольшим, доверху наполненный студентами - шведами и иностранцами - и от того было потрясающе иногда прогуляться и подышать свежим воздухом, благо море было не так уж далеко от города, и острую влагу можно было почувствовать, даже находясь в кампусе. Ойкаве был в новинку холодный климат Швеции, где температура могла поменяться на десяток градусов ночью, по сравнению с днём, ведь в Японии такого точно никогда не увидишь. Вот только Сугаваре было всё интересно – он старался увидеть побольше и зайти подальше. Так они однажды едва не заблудились, когда зашли за край города, а после на ломанном шведском (английского фермер не знал) спрашивали случайно встреченного мужчину, как вернуться к общежитиям. В итоге им все же пришлось просить беднягу Юхана найти их на главной площади, однако после того случая они больше не терялись, предпочитая либо гулять с кем-то местным или достаточно изучившим местность, либо ходить только туда, откуда они точно могли бы вернуться, не заблудившись в четырёх соснах. Так им очень полюбилась кофейня Espresso House, которая была сетевым заведением в Швеции. Кофейня составляла вполне неплохую конкуренцию привычному Старбаксу, но Ойкава свято верил, что лучший латте всё равно можно купить только в Старбаксе. И то ли магия в самом кофе, то ли в кружках, в которых его подают.        – Хорошая погода сегодня, да, Суга-чан? – Тоору улыбнулся, закидывая поводья лошади ей на шею и отпуская её в большой загон, где уже норовисто прыгали жеребята, не в силах перепрыгнуть забор.        – По мне так стоит пройтись прогуляться вечерком, – парень пожимает плечами, на мгновение прижимаясь к сильной лошадиной шее, а после отпуская Аберона в тот же загон, куда вразвалочку ушла белая кобылка. – Ты не против?        – Очень «за», профессор по экологии уж очень нас загоняла на этой неделе, – согласно кивает Ойкава, оборачиваясь на спешащих из университета студентов. – Стоит отдохнуть.        – Ага.       Тоору замолкает, искоса наблюдая за парнем, пока тот с явным наслаждением наблюдает за животными. Он уже давно заметил эту всеобъемлющую любовь к животным у Сугавары, но никогда особо не придавал этому значения. А теперь, смотря на эти блестящие глаза, сам невольно загораешься идеей сделать для этих лошадей всё самое лучшее. И для кроликов. И для куропаток. И даже для того нелюдимого филина.       Ойкава ловит на себе чужой тёплый взгляд, и по телу буквально проходит едва заметный разряд тока, а Коуши смеётся себе в кулачок, щуря глаза и стараясь не слишком шуметь. Такие переглядки очень уж часто начали у них появляться, но Тоору нравилось, это напоминало какую-то старую детскую игру, в которой проигрывает тот, кто первый сорвётся. А он не планировал проигрывать, поэтому мог только изредка снисходительно улыбаться на чужой смех, а потом невесомо приобнимать за плечи, ероша светлые волосы. Сугавара обычно начинал смеяться ещё громче, а у парня на душе невыносимо теплело.        – Пойдём, попробуешь подойти к Аберону? Я уверен, что всё получится, если не будешь волноваться. Ты хороший человек, он это почувствует, – зачем-то тихо говорит Сугавара, пряча взгляд на свои кроссовки, которые внезапно стали для него необычайно интересными.        – Он не примет меня, – парень качает головой, но ноги сами начинают нести его к загону вслед за топчущимся Коуши. – Учти, если я получу копытом по лицу, я заставлю тебя носить мне конспекты и завтрак в постель.        – Всё будет хорошо, – заверяет его Сугавара, пропуская друга вперёд к вороному коню, который фыркал, осматривая мнущегося рядом с ним жеребёнка. Маленькая кобылка тут же ускакала, стоило Ойкаве появиться в загоне, а Аберон встрепенулся, не сводя тёмных глаз с человека напротив. – Главное – делай всё медленно и осторожно. Главное – не бойся и думай о хорошем.        – Как то, что я буду думать о хорошем, поможет мне увернуться от копыт? – задаёт резонный вопрос Тоору, но его сосед явно больше не слушает, а просто шепчет, чтоб он шёл дальше. Парень делает пару шагов по направлению к коню, неловко застывая, когда тот громко фыркает в его сторону. Он ещё никогда не подбирался так близко к Аберону – тот обычно клацал зубами или просто скакал в противоположную от него сторону. Ойкава осторожно протягивает руку, в которой зажал небольшой кубик сахара, стащенный из комнаты Юхана. Тот почти не ел сахар, но зачем-то постоянно скупал упаковку за упаковкой. Сам он объяснял это тем, что это напоминало ему дом – там всегда было много сахара и сладостей.       Конь недоверчиво мотает головой, отступая на пару шажков назад, тогда как Тоору медленно двигался прямо на Аберона. Казалось, он даже забыл как дышать, до того напряжённым был. Жеребец фыркает ему чуть ли не в лицо, а Ойкава стоически терпит взгляд тёмных глаз, направленных точно на него. Наконец, конь склоняет голову и одним движением слизывает кусочек сахара, пока парень облегченно выдыхает. Он осторожно тянет руку к гриве – та жёсткая, почти нечёсаная. Стоило бы этим заняться.        – У меня получилось, Суга-чан! – с восторгом сообщает Тоору, когда покидает загон с быстро-быстро бьющимся сердцем. Аберон теперь бегал вслед за белой кобылкой, явно наслаждаясь тёплым деньком. Коуши улыбается ему в ответ, и от этой улыбки хочется сойти с ума снова и снова.        – Я горжусь тобой.       А Ойкава даже как-то слишком поздно замечает, что он снова не в состоянии сделать вздох.