Запретный плод

— Маленькая, глупенькая девочка, — твой тон мягкий, нежный. Так говорят с детьми, не с равными. Мне обидно. Не такой реакции я ожидала. — Я не маленькая! — упрямо встряхиваю головой, рассыпая по плечам длинные кудрявые волосы.       Три года — не такая уж и большая разница. — Хотя бы не споришь, что глупенькая, — на твоих губах опять та неуловимая улыбка, которую мне так нравится видеть. Я лишь отвожу взгляд. — Элли… — ничего не могу сказать. Лишь твое имя у меня на губах. — Я Элли уже девятнадцать лет, так что не стоит мне об этом лишний раз напоминать.       Ты как всегда хороша — слегка сердитый голос, глаза, скрытые отросшей темной челкой, чтоб я не заметила, что в них плещутся искры веселья. Никогда не воспринимаешь меня всерьез. Дразня, называешь младшей сестренкой, а мне надо совсем не это.       Я требовательно смотрю тебе в глаза, ожидая серьезного ответа. Сейчас я говорю не с сестренкой Элли, а с девушкой, которая всколыхнула в моей душе какие-то, пока непонятные даже мне самой, чувства. — Всего один поцелуй. Я не прошу тебя полюбить меня.       Ты горестно вздыхаешь. Конечно — игра на публику, даже если эта публика состоит из тебя самой или одного человека, как в нашем случае.       Вот так и переросли наши дружеские чувства в нечто большее, запретное и оттого еще более сладкое.       Я снова пришла к тебе в гости с ночевкой. Твои родители ушли к друзьям на всю ночь, оставив квартиру в твое полное распоряжение.       Ты встретила меня как обычно — на кухне.       Мы зашли в твою комнату. В воздухе витал пряный аромат. Он кружил голову и навевал какие-то странные, но до одури приятные ощущения. — Афродизиак, — увидев гамму эмоций на моем лице, объясняешь ты. — Слышала про такое?       Ты подошла к столу и взяла небольшую пиалочку с маслом, от которой и исходил тягучий запах. Несколько небольших шагов — и ты стоишь прямо передо мною, пристально глядя мне в глаза.       Свет притушен. В комнате горит лишь настольная лампа, тусклым светом покрывая небольшое пространство вокруг себя. Бумажные шторы опущены; не разобрать, какого они цвета — то ли синего, то ли черного. Пластиковое окно не пропускает никаких звуков — как с улицы, так и из комнаты. Разумеется, ты же всегда любила тишину.       Я стою и разглядываю уже столь привычную для меня обстановку: небольшая кровать, застеленная темно-серым покрывалом, возле нее на стене — постер любимой группы. Ты, вообще, любила проявлять свои предпочтения во всем: в стилях музыки, в одежде. Шкаф, по привычке распахнутый, выставлял наружу все твои черные брюки и свободные футболки. Иногда я задавалась вопросом — есть ли у тебя юбка или платье? Хоть одно?       Ты все так же пристально смотрела мне в глаза, словно оценивая взглядом мою душу. Как-то состоялся один забавный разговор, который я не могу забыть уже год: я сказала, что у тебя размазалась подводка, на что ты ответила, что надо смотреть не на глаза, а в глаза.       Тогда я посмотрела в эти зеленые омуты и поняла, что пропала. Детские чувства обретали другой, чарующий, но пугающий смысл. Твои глаза всегда сводили меня с ума — как год назад, так и сегодня.       Ты медленно окунула указательный палец в масло и мазнула им мне по скуле, плавно спускаясь к губам. Ради интереса я облизнула губы. Масло оказалось горьковатым и терпким на вкус. Глаза застилала пелена страсти, мешая трезво размышлять.       Ты притянула меня одной рукой за талию, второй привычно зарываясь в волосы и чуть наклоняя мою голову назад — для того, чтоб в следующий момент накрыть мои губы своими, вовлекая в глубокий поцелуй. Пиала с маслом с легким звоном падает на ковер, разливая ароматное содержимое. Будет пятно, но тебе, похоже, все равно.       Почти сразу твой язык раздвинул мне губы и проник в рот, лишая последней способности думать. Я обняла тебя за шею и стала отвечать на поцелуй — жарко, так же глубоко, как и ты.       Ты провела мне языком по деснам, прошлась по ряду зубов и царапнула пирсингом мой, вовлекая его в игру. Сначала я обвела по контуру небольшой шарик с камушком. Он всегда добавлял какой-то остроты поцелую. Ты еще сильней углубила поцелуй, почти перекрывая доступ воздуху. Я укусила тебя за язык — не сильно, но достаточно ощутимо. Тебе же всегда нравилось, когда немного больно.       Мы стали двигаться к кровати, не разрывая поцелуя. Мне под ноги попалась какая-то мягкая игрушка, которых у тебя в комнате было вдоволь, и я свалилась спиной на пол, утягивая тебя за собой. — Что, сегодня будем на полу? — твой голос насмешливый, с легкой хрипотцой от накатившего возбуждения.       Я лишь киваю в ответ и снова тянусь за поцелуем, однако в последний момент ты слегка отворачиваешь голову, не давая губам соприкоснуться. — Элли, — шепчу я почти тебе в самые губы, беззвучно прося продолжить. То ли так подействовал афродизиак, то ли твоя близость, однако у меня уже нет сил терпеть — так хочется поскорее почувствовать тебя. Немного болит спина от падения, и длинные ворсинки ковра щекочут лодыжки, однако на это нет сил обращать внимание.       Внезапно ты встаешь с меня и, со словами: «Подожди немного, сейчас будет интереснее» — идешь к шкафу и достаешь оттуда довольно странного вида предметы — кожаные ремешки, моток довольно длинной веревки и небольшую коробку, содержимое которой остается для меня тайной. — Сегодня немного поиграем, ты не против? — Всеми конечностями за, — я возвращаю тебе усмешку и, когда ты подходишь, начинаю задирать на тебе футболку, ощущая, что ты расстегиваешь мне пуговицы на рубашке. Мы все еще в одежде, однако, это легко поправимо.       Уже через несколько минут мы сидим друг перед другом полностью нагие и медленно оглаживаем друг друга по бокам, словно извиняясь за предыдущую поспешность.       Ты задеваешь пальцами мои соски, заставляя вздрогнуть и слегка застонать, прогибаясь, становясь ближе к ласке. — Я предлагаю слегка притормозить, — я непонимающе посмотрела на тебя. Что значит притормозить, когда я, да и ты уже тоже, почти на пределе? — Давай сделаю массаж. Тебе понравится.       Что ж, ночи зимой длинные, и думаю, что смогу потерпеть еще одну приготовленную тобой сладкую пытку.       Я ложусь на живот и замираю в предвкушении. Все тело ноет, ожидая дальнейших действий.       Но, вместо того, чтоб сесть мне на бедра и начать массаж, ты встаешь и снова куда-то идешь. Я слегка поворачиваю голову, наблюдая за тобой. Ты берешь в руки пиалочку с остатками масла. Рискованный шаг. Ведь масло с афродизиаком — не игрушки, особенно в нашем состоянии.       Ты медленно подходишь и садишься мне на копчик, слегка потираясь промежностью. Очередная провокация, без которых ты не можешь прожить и часу.       Ты растираешь масло на ладонях, остатки выливая мне на спину. Оно довольно прохладное — комнатной температуры, и холодные капли заставляют мурашек поползти по моей спине.       Ты проводишь ладонями вдоль хребта и слегка надавливаешь на поясницу, заставляя меня приглушенно застонать и поджать пальцы на ногах. За время нашей близости ты успела найти и выучить все мои чувствительные зоны, и сейчас этим бессовестно пользуешься.       Поднимаешься вверх по спине, слегка царапая кожу по бокам от хребта.       Твои руки сводят с ума, заставляя меня стонать вполголоса и просить продолжения.       Ты продолжаешь молчать. Масло действует и на тебя тоже, однако от тебя не слышно ни стона. Я чувствую, как ты возбуждена. Ты уже намокла, да и я тоже, однако ты продолжаешь мучить нас обеих этой сладкой пыткой.       Ты склоняешься надо мной и проводишь языком по шее, одновременно потираясь сосками о мою спину. Эти действия заставляют меня застонать в голос. Шея всегда была моим слабым местом, и ты об этом прекрасно знаешь.       Мне хочется удовлетворить себя, и я бессознательно тянусь руками к низу живота, однако слышу жаркий шепот: «Не сейчас», — и затем ты слегка прикусываешь мочку уха, вновь возвращаясь к шее.       Ты терзаешь еще поцелуями и укусами, уделяя особое внимание бьющейся жилке.       Я пытаюсь прекратить это, однако мне не дают, и все, что у меня получается — это перевернуться на спину. Ты седлаешь мои бедра и начинаешь тереться об меня, одновременно с этим терзая губами и пальцами соски. Я тоже решаю дать тебе удовольствие и начинаю играть с твоей грудью — глажу ее, сжимаю в ладонях, чуть сжимаю покрасневшие и затвердевшие соски, заставляя тебя тихонько стонать.       Ты не даешь мне перехватить инициативу в свои руки, и поэтому все, что мне остается — это лишь покорно подчиняться тебе, получая и даря удовольствие.       Через несколько томительных минут сладких экзекуций ты отстраняешься от меня и берешь в руки веревку. — Время для игр? — спрашиваю я, провокационно облизывая губы длинным языком.       Ты киваешь мне и говоришь сесть и завести руки за спину. Я покорно подчиняюсь.       Сначала ты накидываешь веревку мне на шею. Дальше завязываешь три узла на расстоянии примерно по пятнадцать сантиметров друг от друга. Последний находится примерно на уровне пупка. Ты пропускаешь веревку у меня между ног и заводишь ее за спину, будто случайно задев клитор кончиками пальцев, из-за чего я не могу сдержать очередной стон.       Дальше я не вижу, что ты делаешь, однако веревка оказывается привязанной к «петле» на шее и под руками опускается с двух сторон вниз, к узлам. Закрепив веревку между первым и вторым узлом, и таким образом разделив ее на две части, ты вновь заводишь ее за спину, чтобы опустить десятью сантиметрами ниже, и таким образом растянув веревки между вторым и третьим узлом. Завязав, по моим ощущениям, бантик за спиной, ты оглядываешь меня и удовлетворенно хмыкаешь.       Веревки постоянно трут клитор и всю промежность, при каждом движении сдавливая грудь. Не знаю, где и когда ты научилась такому, однако этот бондаж приносит очень приятные ощущения.       Дальше у тебя в руках оказываются кожаные ремешки. Ты связываешь мне руки за спиной и привязываешь лодыжки к бедрам. После твоих манипуляций я оказываюсь в весьма недвусмысленной позе — лежу на спине голая, из-за связанных рук прогнутая в пояснице, ноги подогнуты и широко разведены.       Ты открываешь коробочку и достаешь оттуда два вибратора, анальную и вагинальную цепочку, которые различаются лишь размером, и смазку.       Я окидываю все это удивленным взглядом — и где только взяла?       Ты словно читаешь мои мысли. — Специально покупала для особого случая. Воспользуемся? — Давай, — мне интересно, какое удовольствие получают девушки от подобного рода приспособлений.       Ты берешь один вибратор и, обильно смазав его, вставляешь его мне в задний проход. Немного неприятно из-за того, что без растяжки, однако постоянная вибрация заставляет забыть о боли и просто получать наслаждение. Второй вибратор ты вставляешь в себя без смазки. Она и особо не нужна — ведь ты и так уже буквально течешь.       Ты слегка прогибаешься в пояснице и стонешь сквозь зубы, когда это оказывается у тебя во влагалище, однако по тебе видно, что ты получаешь какое-то мазохистское удовольствие.       Цепочки тоже находят себе место у меня и у тебя в лонах. Каждая попытка пошевелиться отдается волной жара, расползающейся от промежности по всему телу. Вдобавок, веревки нещадно трут нежные места, разбавляя наслаждение острыми нотками боли. — Шестьдесят девять или девяносто шесть? — шутливо спрашиваешь ты, закусив губу, чтоб не выпустить рвущийся наружу стон. — Я предпочту первое. Только развяжи мне хотя бы руки! — кожаные ремешки трут, да и запястья, придавленные весом моего тела, уже начинают ныть.       Ты замираешь в раздумии, а потом нехотя соглашаешься, предупреждая, что снимешь путы только с рук, так как мой вид «приносит эстетическое удовольствие».       Я села, попутно застонав от всего того, что было во мне, и ты аккуратно развязала ремешки и отбросила их в сторону. Я повернула голову и еле удержалась от того, чтоб не засмеяться — они попали как раз на настольную лампу, служившую единственным на данный момент освещением в этой комнате.       Я снова легла на спину, стараясь не совершать лишних движений, чтоб не взорваться от остроты ощущений. Ты расположилась надо мной так, что моя голова оказалась у тебя между коленей, а твоя — напротив моей промежности.       Твои волосы спускались с плеч и щекотали лобок, придавая пикантности ситуации. Я чуть притянула тебя за бедра, а ты прогнулась, предоставляя обширное поле действий.       Почувствовав, как твой язык прошелся по промежности, задев шарики, и стал теребить клитор, я порывисто выдохнула и тоже приступила «к делу» — сначала накрыла губами клитор и слегка прикусила его. Ты застонала и дернулась. Мазохизм у тебя в крови, однако, ты никогда не позволяла мне вести.       Твои действия отвлекали, заставляя стонать и слегка царапать тебе бедра, однако и я не оставалась в долгу.       Выбрав момент, я надавила на вибратор пальцем, одновременно сжав твои соски тонкими пальцами. Ты почти закричала, однако будто одернула себя и, не иначе как в отместку, мазнула пирсингом по промежности, заставляя забывать обо всем.       Мы наслаждались друг другом. Запахи масла, разгоряченного тела и секса, витавшие в комнате, лишали возможности трезво мыслить и приближали нас к разрядке.       Вибрация и ощущение инородных предметов внутри лишь накаляли обстановку, подогревая ощущения.       Оргазм накрыл яркой волной, на краткий миг лишив ощущения собственного тела. Где-то на краю сознания я услышала, как ты протяжно застонала и легла рядом. Похоже, мы пришли к финалу почти одновременно. ***       Как убирали в комнате, помню смутно. Мы убрали все «гаджеты» в ту же коробочку, и ты спрятала ее в шкаф. Затем вместе приняли душ и так же вместе, голышом, завалились спать на твоей кровати. Твои родители знают, в каких отношениях мы состоим, так что если нас застукают, то проблем не будет.       Мои же до сих пор свято верят, что мы с тобой — лучшие подруги, а засосы мне ставит парень, придуманный нами на досуге. Возможно, когда-нибудь я им признаюсь, что немного не такая, какой они ожидают увидеть свою дочь, однако это все в будущем. Сейчас главное то, что ты рядом. Что я сплю у тебя под боком, и мы укрываемся одним одеялом в забавном пододеяльнике на двоих.