Please, come with me
Прошу, идём со мной
Глава 1
Мундир всегда был для меня чем-то большим, чем просто верхняя одежда. Причиной тому может быть что угодно: начиная от строгого воспитания в детстве, заканчивая суровой военной службой. Однако моё место именно здесь. На войне. Война? Когда она успела начаться? .. Простым солдатам никогда не скажут: «Выступаем в следующем месяце, готовьтесь». Их просто соберут в кучу и отправят на фронт. Туда, откуда мало кто возвращается. Туда, где люди творят противоестественное — уничтожают друг друга. Туда, где слова «добро» и «зло» имеют самое относительное значение. А граница между истиной и справедливостью стирается вовсе, так как этих слов там попросту не существует. Известие о начале наступления французов народ не удивило. Все понимали, что для России настали тяжёлые времена: войны, голод, тысячи тысяч смертей, которых можно было бы избежать. Людей утешало одно — мы обороняемся. А значит должны победить. Нет, просто обязаны. Другого выхода нет. Я не политик. Не генерал. Даже не командир полка. От дел государства я был так же далёк, как Наполеон Бонапарт был далёк от Москвы в конце июня 1812. А затем началось отступление… Отступали мы, русские.***
- Горовенко! Какого чёрта, спрашивается, из казарм воняет как из лошадиной задницы?! — я медленно открыл глаза и увидел перед собой нашего усатого командира, Савелия Степановича Сахарова. «Он всегда был таким старым?» — подумал я, подложив локоть под голову. - Горовенко! Вставай, скотина! Дома спать будешь, — Савелич (так мы его звали) вытащил руку из кармана и сжал пальцы в кулак, — морда эдакая! И тут я понял, кто передо мной стоит. А затем до меня дошла ещё одна вещь — я попал. Быстро вскочив из положения «лёжа», моё тело выполнило команду «смирно». - То-то же! — Савелич погладил свои усики. Я огляделся. Казарма была пустой. Ни единой души. На деревянном полу лежали простыни, что было неудивительно — кроватей хватало не всем. Да и редко на них кто-то спал. Раз спальных мест на всех не напасёшься — значит, все спят на полу. Так мы выказывали уважение друг другу. И тут я принюхался. Навоз. Нет, определённо воняет навозом. Моё лицо невольно искривилось. - Воооот! Проснулся? Почуял ароматы? А ну марш убираться! И чтобы к моему приходу здесь пахло не хуже, чем в покоях королей. Ясно, балбес?! - Так точно! — выкрикнул я. И снова поморщился. Да, запашок отвратный…***
Об обстановке по всем направлениям военных действий нам не докладывали. Но мы точно знали, что наши отступают. Отступали и мы, но открыто этого никто не говорил, командиры называли это «тактикой», «обороной», «планом» — как угодно, но не «побегом». Русский народ лучше умрёт, чем себя обесчестит. Это знал и Наполеон, и его маршалы. В полки постоянно прибывала проверка. По указу императора проверяли всё: военные ресурсы, запасы еды, лекарства. Также «кураторы» вывозили данные о погибших и раненых, что помогало генералом рассчитать силы. Сегодня тоже ждут провёрку. Скорее всего, Савеличу припёрло убраться по этой причине. Он хитрый, на самом-то деле…***
Спустя три часа изнурительного труда, запах был вытворен из казармы. Я наконец вздохнул с облегчением. Надо признать, пахнет не хуже, чем в покоях королей… Да, я тот ещё знаток. Стоило мне убрать тряпки и вылить иссиня-чёрную воду из ведра, в дверь послышался стук. Два раза. Пауза… ещё раз. Идиоту было понятно, что это не Савелич и вряд ли кто-то из наших. Зачем, спрашивается, солдатам стучать для входа в свою же казарму? Открываю дверь. На пороге мужчина средних лет, статный, с коричневыми волосами и светло-серыми глазами, которые меня почему-то одновременно и насторожили, и восхитили. Куратор. Одет в мундир.