И тот, кто был всем, станет никем

POV Сакура       Я стою, плотно прижавшись бедрами к кухонной стойке, и механически нарезаю продукты к ужину. Таращусь на трясущиеся пальцы и тонкую, заточенную сталь, непрерывно шинкующую будущий салат. Я едва ли могу дышать от кома, застрявшего в груди. Казалось бы, сложившаяся ситуация не так уж волнительна, но мои колени подкашиваются, и я уже начинаю сомневаться, что к приходу дочери смогу выдавить хоть слово.       «Сарада, нам нужно переехать на некоторое время…» Нет! Сакура, ну не так же в лоб. Давай мягче.       «Сарада, сейчас сложилась такая обстановка, что…»       — Привет, мама, я дома!       Сталь со звоном ударяется о пол, я злюсь сама на себя и пытаюсь дружелюбно улыбнуться.       — Привет, дорогая. Как прошёл день? — фух, голос вроде не дрожит. — Иди мой руки, а я пока накрою на стол.       — Все хорошо? Ты выглядишь взволнованной, — она смотрит на меня так же проницательно, как смотрел её отец. От этого взгляда становится тошно.       — Да, у меня для тебя хорошие новости. Поторопись, — поднимаю нож и, минуя мойку, расправляюсь с этим чёртовым салатом.       «Возьми себя в руки! Ты проводила столько операций, ты прошла войну и не можешь сейчас сказать дочери, что вам стоит временно переехать? Глупости!» Я с грохотом расставляю немногочисленные тарелки и пытаюсь успокоиться.       — Так о чём ты хотела мне рассказать?       Сарада присаживается на стул и смотрит на меня с выжиданием. Вопреки привычке я устраиваюсь не напротив её, а переставляю стул и опускаюсь совсем рядом.       — Сарада, милая, понимаешь, восстановление после войны заняло очень много сил и времени. Прошло всего лишь тринадцать лет, а это не так много, если оценивать тот ущерб, который повлекли за собой военные действия. Сейчас над проблемами стройматериалов и финансов преобладает нехватка трудовых ресурсов. Меня настоятельно попросили взяться за обучение ниндзя-медиков. Сарада, это безоговорочное решение. Мы на неопределённый срок переезжаем в Сунакагуре, — я говорила медленнее, чем обычно.       Мне так не хотелось видеть её отрицательную реакцию. Я погрузилась в себя до такой степени, что готова была вскрикнуть от неожиданности, когда маленькая ладошка легла поверх моей. Я непонимающе посмотрела на свою дочь, которая… улыбалась? Да, это действительно была детская полуулыбка.       — А что в этом плохого? Как по мне, так это прекрасный шанс научиться чему-то новому, увидеть чужую страну, возможно, познакомиться с новыми друзьям. Я буду скучать по нашей деревне, но ведь это не навсегда, да? И мы сможем возвращаться сюда на праздники.       — Да-да, конечно, Сарада! Наруто уже обо всём договорился: Канкуро временно возьмется за твоё обучение, мы возьмем твои книги. И с образованием разберёмся, и с новой дружбой. Как думаешь, там красиво?       — Не знаю. Разве может быть красиво в пустыне? Там ведь только песок, а в деревне строения, должно быть, абсолютно одинаковые.       — Пустыня прекрасна в своем безмолвии. Она бескрайняя и свободная. Я думаю, тебе там очень понравится.       — А когда мы отправляемся?       — Через три дня, в воскресенье вечером. Знаешь, у меня для тебя хорошая новость. Мы полетим! На дирижабле, представляешь? Канкуро-сан сейчас гостит у нас в деревне и предлагает вернуться в Суну вместе с ним.       — Оу, так мало времени, чтобы попрощаться.       — Если хочешь, можешь уйти сегодня на ночь к Чочо, только поспеши: уже темнеет. А собираться начнёшь завтра вечером.       — Спасибо, мама! — она просияла, и, быстро поцеловав меня, убежала к себе в комнату. Я заулыбалась и перевела взгляд на стол.       — Эй, а ужин я для кого готовила?!       — Я там поужинаю, — она уже обувалась в коридоре, поставив рядом небольшой рюкзак.       — Спокойной ночи, мам. До завтра!       — Веди себя хорошо! Сладких снов, Сарада, — последнее я сказала уже в пустоту. Дом помрачнел сразу после хлопка двери.       Я бросила фартук на кухне и направилась в комнату, которая обычно помогала мне снять напряжение после рабочего дня и побыть наедине с собой. Я села на край ванны и включила горячую воду. Я чувствовала, как мои глаза наполняются слезами. Здесь, в полном одиночестве, я до ужаса отчётливо ощущала весь кошмар положения, в котором оказалась. В молодости всё было не так: я уходила на миссии с мыслью, что я вернусь домой. «В молодости», — я горько усмехнулась, и первые слёзы стремительным потоком скатились вниз, мешаясь с общей массой воды. Боже мой, я рыдала здесь столько раз, что, если собрать все капельки воедино, можно было бы запросто обеспечить водой всю Коноху. Я на автомате сбросила одежду и опустилась в ванну. Сердце сжимало в тиски. Я совсем не понимала себя. Голова болела от потока мыслей, обволакивающих разум. Обволакивающих? Нет. Пронзающих тысячами отравленных игл. Нет, мне не было страшно уезжать, не было страшно начинать жизнь заново. Мне было досадно, что я потратила столько времени впустую. От Саске не было вестей два года. Два года не было ни единой строчки, адресованной нам с Сарадой. Он украдкой спрашивал у Наруто о «его» дочери, но ни словом не обмолвился обо мне. И сегодня эта недвусмысленная, в шутку брошенная фраза: «Для тебя здесь всё кончено», — стала для меня ударом в поддых. Да, уехать отсюда означало порвать всяческую связь со своим «мужем». Связь? Я начинаю рыдать в голос, осознавая, что никакой связи-то и нет. Он может заговорить зубы кому угодно, но не мне. Переезд означал для меня лишь то, что все эти двенадцать лет я точно была не на своём месте. Я была не на своём месте, когда как дура, на сухое предложение, лишённое всяческой романтики, ответила «да». Я была не на своём месте, когда выбирала торжественную одежду, на которую моему будущему мужу было плевать. Я была не на своём месте, делала вид, будто своими прикосновениями он сводил меня с ума. Я была не на своём месте, когда согласилась воспитывать ребёнка одна. И каждый раз я, понимая, какую ужасную ошибку совершила, захлебывалась в рыданиях в этой ванне. И каждый раз убеждала себя, что иметь такую прекрасную дочь — это всё, чего можно пожелать. Но каждый раз понимала, что ребёнок от нелюбимого мужчины, да и к тому же точная копия этого мужчины, — это тоже ошибка.       В такие моменты Вся моя жизнь казалась мне чудовищной ошибкой.