Моя любовь, мой...

Как часто приходится прятаться! Как много невысказанного! И как неодолимо меня тянет к тебе! Пусть я снова ничего не открою, но хоть взглянуть на тебя я должен. Иначе не дышится пыльным воздухом в землях, где нет тебя. Я отравлен тобой — по-другому не скажешь, и меня тянет к моему яду, невыносимо тянет. Власть твоя надо мною, мой светлый, мой сильный, такова, что вряд ли ты сам ее понимаешь. Но знаешь, что я всегда прихожу к тебе. Знаешь и ждешь, чтобы среди тысяч шагов различить именно мои. Даже когда я верхом, ты все равно понимаешь, что это я, мой чуткий, мой острый... Все украдкой, все украдено. Любой шаг наш — преступление. Или против закона, или против свободы. Жаль, что нет для нас пока свободного закона. Но я, когда вижу тебя, верю, что у каждого из нас есть будущее. И порой надеюсь, что будущее окажется общим. Наши встречи не полны нежности, и никто не покажет радости. Может, ты более меня устал скрывать наши тайны и потому бываешь груб со мною, потому шутишь неудачно, или притворяешься глупым неуместно, или бьешь неожиданно. Но так уж повелось. Иной судьбы нам не отведено. Нет места ласкам и нежностям, нет возможности даже видеть тебя тогда, когда этого захотел бы я сам. Впереди моего желания твоя собственная воля и порывы, а еще — несколько общих дел. И дела опасные... Оттого мне невероятно тяжело на сердце, что встретиться с тобой я могу, лишь прикрываясь этими делами. А вот закончить бы с ними — да тебе, сияющему, подарить мир и покой. Ты жил так, что покоя и не видел почти. Ты ранен всегда: когда я вижу тебя и когда думаю о тебе издалека, видя твои черты в проплывающих по небу облаках. Ты всегда напряжен, хоть и прячешь тревоги за улыбками, хоть иногда отворачиваешься от меня, чтобы я не видел того, что происходит в тебе. У тебя не только наши тайны, но и свои устанешь разгадывать... Как же счастлив я бываю, если вижу, что могу хоть немного порадовать тебя! Невелик у меня арсенал, но сколько выпито анисовой, сколько сплясано танцев и сколько устроено драк, будоражащих твою кровь не меньше, чем мою. Праздники редки — но так ли ты избалован? Горячий мой, яркий мой. Я представляю нашу скорую встречу. Опускаю себе на лицо шляпу — а перед глазами ты. Вижу, словно наяву, как в темноте мы окажемся лишь вдвоем и ни один коварный вражеский или просто дурной любопытный взгляд не разрушит нашего счастья. Я смотрю сейчас закрытыми глазами, как ты раскинешься передо мной. Чувствую, будто в настоящем, как я войду в тебя, как ты откликнешься немедля... ты примешь меня, мой трепетный. О, голос твой — музыка для моих ушей! От твоих тихих осторожных, но радостных восклицаний закружится голова. А может, это звучит лишь моя радость, разделенная с тобой, как все у нас общее. Когда в ночи я остановлюсь и прижмусь к тебе, почувствую, как ты спокоен, как ровно дышишь... Я скоро приду к тебе, ты знаешь, я всегда прихожу. Других видел и познавал — все не то. Кто там принимал меня за принца?.. Не ревнуй, нет для меня более никого. Но жди, непременно жди. Страшно думать, что я не нужен тебе. Особенно страшно, когда я далеко, а опасность, грозящая тебе новыми ранами, близко. Не бойся, я жизнь отдам, свободой заплачу, лишь бы уберечь тебя. Не тоскуй, сердце мое, душа моя, боль моя. Мой. Мой город. Мой Бухарест.