Остатки прошлого

Он ненавидел все эти истории про любовь. Вначале это объяснялось просто – ему не довелось по счастью испытать что-то близкое к данному чувству. От этого он стал искать нечто вроде отголосков и упоминаний во всем, любопытство засело в его, на тот момент, маленькой черепной коробке. Он готов был отдать всё, что имел, лишь бы уже узнать из-за чего весь сыр-бор для всего человечества. Это был тот самый возраст, когда голову сносит от одного описания: мол сердце сжимается, в животе бабочки, а сам ты горишь и становишься полным идиотом. Парень все сидел перед раскрытой книгой, на том самом абзаце и размышлял вслух: это все чушь какая-то, если такое есть, почему я этого никого не чувствовал? После долгих усилий и получения нескольких обманок в виде разыгравшихся гормонов - пошли сомнения в себе. Он начал просто зло шутит на эту тему. Когда больно, прикрываешь все сарказмом и чем-то, что не показывает твою слабость или непросвещенность в вопросе. Длилось это все долго, мучительно, растянуто, как классические романы с описанием старых комодов и кружевных пыльных салфеточек поверх. Чарли был разбит и подавлен, он думал, что родился каким-то бракованным, как отбитый кусочек фарфоровой кружки, что сразу портит весь товарный вид. Еще ему казалось, что лучше чувствовать хоть что-то, что перестанет ввергать его в такое отчаяние от нескончаемого одиночества. Он вечно искал какой-то хотя бы слабый смысл в том, что сулило ему будущее. Размышления о том, как складывается жизнь у нормальных людей, уводили его только в большую темноту с тупиками и без ответов. Как бегать по лабиринту, заранее зная, что выхода нет, он закрылся у тебя за спиной, а дверь давно заколочена. Чарли мысленно проклинал своих родителей, после курса биологии про гены. После проклинал парочки, что в один момент словно полностью составляли весь город и присутствовали даже в самых любимых пустынных двориках. И кончилось все тем, что он замкнул круг на себе и стал злиться на себя, срываясь на весь мир вне его собственного. Даже начал думать, что это его главное проклятие, а мир просто издевается над ним, что хуже не будет. А ведь сначала было забавно и интересно, как пройти настольную игру, вроде найти клад, который дороже всего богатства на свете. Только вот теперь Чарли на самом деле знает, что такое взрослые проблемы, завидуя себе, что был пять лет назад. Желание вернуться в прошлое и отпинать самого себя до полусмерти, лишь бы выбить эту дурь из башки. Раньше он ненавидел, потому что не имел, теперь ненавидит, потому что жизнь решила наебать его по полной и подсунула самый худший вариант. *** Вот он стоит на-черт-пойми-какой-улице, прикуривает очередную сигарету и грязно ругается, бурча под нос что-то про ветер, который отрывает пепелинки от сигареты и закидывает их очень метко прям в открытые глаза. Ему ровно 17 лет, он просто не переносил этот возраст, год, который все никак не хотел кончаться. Ему осталось все меньше до того, как можно перестать просить старших купить бутылку вина и каждый раз чертыхаться, когда, хватая за шиворот, выгоняли из самого любимого бара, после очередной попытки заказать что покрепче. Но все это были такие стандартные и мимолетные теперь мысли, что Баккет просто усмехнулся сам себе и, дождавшись зелёный свет, перешел людную улицу. Дойдя до нужного места, опять хмурясь, развалился на скамейке и стал осуждающе смотреть на солнце, которое какого-то черта норовило сжечь ему глаза и кожу на всем лице. Прохожие будто специально спотыкались о его вытянутые ноги, но Чарли этого вообще не замечал, потому что уже раскрыл любимый сборник Рембо с потертыми страничками и стал в сотый раз по кругу перечитывать давно выученные наизусть стихотворения. Сознание задели какие-то строчки с этим отвратным словом на «л». Чарли заскрипел зубами и судорожно перевернул страницу, чуть не вырвав ее полностью. Парень откинулся на спинку и прикрыл глаза, в мыслях появился этот идиотский образ, вечно с улыбочкой и этим убийственно прекрасным взглядом. Детали уже давно стерлись, осталась только дымка, но даже от этого сердце болезненно ныло. Баккет усмехнулся, вспоминая, как утром читал старый дневник со стенаниями насчет того, что такого с ним никогда не будет. Прошел год? Или вроде того. Чарли не видел его год, своего лучшего друга. История такая банальная, что парень в очередной раз лишь закатил глаза, вот так просить у Вселенной чего-то, допросишься до полного пиздеца. Баккет припомнил, как первый раз встретился с Тимом, когда им двоим было около трех лет, Чарли отлупил его тогда, потому что хотел забрать разбитую машинку. Они много раз вспоминали это после, и каждый раз Чарли искренне извинялся и чувствовал себе еще тем мудаком. Но он налажал куда больше в своем недалеком прошлом. *** Лет в пятнадцать он подумал, что у Тима потрясающие глаза. Он мог просто пялиться на него часами, пока тот не начинал краснеть как помидор, потому что был жутко стеснительным. Чарли и это начало умилять. Он стал замечать все больше и больше красивого в друге. В его воспаленный возрастом мозг даже не приходила мысль, что затея полностью провальная и стоило закончить все сразу, как началось. Но Баккет был слеп и еще глуп. Они с Тимом вечно таскались вместе, хоть Чарли и был старше Тима, но почему-то смотрел на друга с каким-то неоправданным и чрезмерным благоговением. Спустя полгода у них вдруг начался какой-то бессловесный бунт, Тим откуда-то доставал бутылку-другую, какие-то дешевые сигареты и тащил Чарли в ближайшую подворотню. Их неокрепшие организмы с трудом справлялись, но это поначалу. После, втянувшись, это стало традицией каждую субботу, потом и пятницу, и после почти каждый день. Чарли пьянел быстро и так, что в нем просыпалось желание обсудить все на свете, еще его тянуло поцеловать Тима. Все это было слишком очевидно, если смотреть со стороны. Поняли все, но не Тим. Баккет буквально лез на стенку, потому что не имел представления, как признаваться в любви лучшему другу. Он мог только обнять его после выпитого и уткнуться носом в шею, мурча песни и лажая на каждой ноте. Тим тогда начинал мило смеяться и гладил Чарли как кота, щекоча подбородок. Однажды он на спор поцеловал Баккета в щеку и после долго сконфуженно сидел на ступеньке в подъезде, проклиная глупость “безмозглого Чарли”. Тот в свою очередь подставил Тима еще больше, наклонившись к нему ближе, обслюнявил ему пол лица. Ситуация как-то сгладилась, только вот Баккет полночи после лежал с пунцовыми щеками на своей кровати и аккуратно касался пальцами того место, где еще чувствовал губы Тима. Когда они ночевали в одном доме, Чарли всегда залезал к Тиму под одеяло и обнимал его со спины, думая, что тот уже уснул. Тим только ждал, когда над ухом послышится сонное сопение, опускал руки и сжимал ладони Чарли посильнее. Наутро он давал Баккету шанс перелезть на свое место и делал вид, что крепко спал. Это была единственная поблажка с его стороны. За что потом пришлось платить, недопонимание всегда приводит к проблемам. *** И вот на свой 16-ый день рождения Тим попросил Баккета остаться на ночь. Выпив все, что только можно было найти, Тим вытащил из-под кровати коробку. - Это что? - спросил Чарли, коверкая даже такие два простых слова, своим пьяным языком. - Травка, я искал нормального поставщика три месяца. – Тим вытащил, скрученный крайне неумело, косяк, потянулся за зажигалкой и прикурил. Комната стала заполняться едким дымом и глухими смешками вперемешку с кашлем и хрипами. - Боже, это стоило того, - протянул Тим, падая всем телом на пол. - Мне кажется, что горло просто стесали изнутри и еще верх и низ как-то меняются, - хихикнул в ответ Чарли. В один момент Баккета словно дернули за руку, он неуклюже перекатился со спины на живот и уставился в открытые глаза Тима. - Ты чего? – Тот опять начинал краснеть, хотя из-за выкуренного и выпитого казался раскованнее. - Слушай, я давно хотел тебе кое-что сказать... - Чарли заерзал и покраснел в разы больше. - Ты меня начинаешь пугать. – Тим поднялся и уселся напротив. Чарли неосознанно повторил движение за другом. Остальное до сих пор детально жило в его памяти. Это был худший и лучший момент в его жизни. Он сам не видел, как одна его рука ложится на плечо друга, вторая на щеку, пальцы начинают медленно поглаживать скулу. Тим так и замер, не в силах даже сказать что-то в знак протеста, пьяный мозг Баккета воспринял это как согласие. Дальше он помнит, как навалился на друга, руки стали жадно блуждать по всему телу парня, губы столкнулись с чужими губами, холодными как лед. Но и тут Чарли не чувствовал преграды, резко перешел к шее, покусывая кожу и оставляя бордовые следы от лица к ключицам, плавно переходя к торсу. Тим молчал, только хриплые стоны и всхлипы иногда срывались сквозь прикрытый ладонью рот. Баккет опьянел от запаха чужого тела, он не чувствовал чужого страха, он не чувствовал ничего кроме желания. Туман застлал глаза, стало мучительно жарко, стянув рубашку с себя и друга, после джинсы, Баккет полностью сломал все то, что сдерживало его до. Он очнулся, когда услышал затихающий, почти беззвучный плач. Увидел лицо Тима только тогда, из глаз текли слезы, он настолько усердно пытался не издать ни звука, что прокусил ладонь до крови. Чарли словно отшвырнуло на полметра, он быстро оделся, стал тереть пальцами лицо, много раз моргал, будто это бы стерло всю картину, что была перед его взором в тот момент. Тим молчал. Вдруг Баккет стал материться сквозь какие-то, совсем не к месту с его стороны, слезы. Он стал невнятно что-то говорить, очень быстро и все с абсолютно идиотским «извини». - Уйди. – Тим сказал это таким пугающим шепотом, что по спине Чарли поползла отвратительная дрожь. Он слышал громкие крики одного и того же слова, даже когда шел по улице напротив полуоткрытого окна. Он шел и не видел ничего впереди себя. Он шел и утирал рукавом грязной рубашки слезы. Он шел и уже тогда знал, что умер в той комнате полчаса назад. Он шел и хотел, чтобы машина не затормозила резко, а сбила его к хренам, чтобы это отвратительное тело, как и прогнившая душа, исчезли из этого мира. *** Что-то обожгло пальцы, Баккет выронил сигарету, которая истлела полностью, пока прошлое пыталось в который раз уничтожить его в настоящем. Он потерял все тогда. И после перестал жить, если бы не сестра, которая просто склеивала его по маленьким кусочкам. Чарли полгода пытался исправить все то дерьмо, которое натворил. Но Тим просто уехал, уехал, как только смог найти какой-то колледж, с приемом в таком возрасте и подальше от Баккета. Он не стал слушать, не стал выяснять, просто не мог видеть его лица. Под конец Чарли перестал верить, ждать чего-то и понял, что делает только хуже. Выяснения для самого себя проходило крайне мучительно. Посещение нескольких специалистов, даже поход в группы анонимных кого-то там, он не запоминал названия. Только все это ни черта не помогало, он опять вернулся к тому, что было у них с Тимом, только увеличил количество выпиваемого до максимума. И того, ради кого он жил, теперь не было. *** Начинало темнеть, сборник был дочитан, пачка кончилась, в планах было запрятанное в дальнюю часть шкафа вино и после бессонная ночь. Баккет заскулил, когда заметил на улице увеличение людей, что неторопливо прохаживались по парку. Застегнув толстовку до самого подбородка и накинув капюшон, Чарли в ускоренном темпе зашагал домой, где его еще ждала гора посуды и тишина пустых стен комнаты.