***
Солнечный свет пробрался в сон Джерарда, заставив зажмуриться и сильнее натянуть одеяло. Странно, но сегодня он чувствовал себя таким отдохнувшим и полным сил, даже учитывая то, что ему снился какой-то нелепый сон, который, казалось, он уже видел раньше. В полудреме он ощутил какое-то до боли знакомое тепло рядом с собой, но не придал этому значения. Возможно, Джерард еще спит и продолжает видеть тот сон. Сознание постепенно начало проясняться, и Уэй медленно открыл глаза, поначалу не совсем понимая, что происходит. Но уже через пару секунд резко соскочил с кровати, ошарашенно глядя на другую её половину. Он практически прокричал «Какого черта?», но это больше походило на хриплый шепот. Его сердце колотилось так быстро, словно грозилось пробить ребра и выскочить наружу. — Фрэнки?! Как ты… Почему?.. У Джерарда стал заплетаться язык и очень сильно дрожал голос. Он всё еще не мог понять, спит ли он всё еще или это действительно реальность. — Джи, что с тобой? Ты ведь обещал вчера, что мы пойдем в парк. Только не говори, что ты устроил весь этот цирк, только потому, что не хочешь покупать мне мороженое? Это был действительно Фрэнк. Он сидел на кровати и мило улыбался, совсем как раньше, когда… Когда бы жив. А Джерард всё еще стоял в оцепенении, не находя подходящих слов. Улыбка Фрэнка медленно стала превращаться в растерянность и непонимание, почему его Джерард так напуган. Почему он стоит на другом конце комнаты, боязливо прижав руки в груди и так часто дышит? Фрэнку казалось, что нет причин для паники, ведь у них сегодня так много дел. Он был уверен, что они должны были собираться ехать куда-то очень далеко или, по крайней мере, ему хотелось сейчас съесть мороженое со своим Джи. Но почему тогда он так холоден с ним? Что-то изменилось за эту ночь, пока они спали? — Джи, дорогой, что с тобой? Это же я — Фрэнки. — Ты не можешь… Вот же черт… Я не понимаю… — Да что с тобой? Вчера же всё было отлично. Ты действительно обижен на меня? Фрэнк начал подниматься с кровати, и с каждым приближением парня, Джи делал шаг назад, пока не уперся в стену. В голове звучало лишь «Этого не может быть», и эта фраза была готова взорвать мозг Джерарда в любой момент. Вдруг он почувствовал теплые объятия Фрэнка. Они были такими же нежными, как и раньше. Джерард понял, что он совершенно отвык от человеческого тепла и заботы. Он понимал, что это неправильно, но всё же обнял Фрэнка в ответ, всё еще дрожа в его руках. — У нас слишком мало времени, Джи. Мы так много должны успеть за сегодня. Не понимаю, что на тебя нашло. Я подумал даже, что ты боишься меня. Это и правда Фрэнки. Его любимый Фрэнк, о возвращении которого Джи вчера просил небеса. Он не мог поверить, что его молитвы были услышаны. Это невозможно. Но Фрэнк обнимает его, шепча «Доброе утро, Джи», и всё словно встает на свои места. — Я так скучал по тебе, Фрэнки, — шепчет Джерард, стараясь подавить душащий его комок в горле, но через секунду он превращается в мокрые слезы на его щеках. Он никогда не любил плакать перед Фрэнком, да и не было повода за эти долгие пять лет, что они знакомы. Но сейчас парень не может остановить их, сжимая клетчатую рубашку Айеро. Странно, но она лежала буквально два дня назад у него в шкафу: он не надевал эту рубашку ни разу после того, как Фрэнка не стало, потому что она была почти вся запятнана кровью. Это именно та рубашка и те рваные джинсы, в которых погиб Фрэнк (но уже без кровавых разводов), а теперь парень стоит перед Уэем и обнимает его. Это всё чертовски странно, отчего кружится голова. — Что за глупости, дорогой? Ты соскучился всего за ночь, пока мы спали? — Это была очень… Очень длинная ночь, поверь мне… — Я приготовлю тебе кофе, Джи-Джи. Мне кажется, ты заболел. Джерард думает, что единственная болезнь, которая может быть у него — это безумие. Последние полгода у него появилось множество «болезней», таких как ночные кошмары или панические атаки, многочисленные истерики и затворничество до тех пор, пока Майк не вытащит брата на улицу. Но Джерард готов поклясться, что Фрэнк настоящий — из крови и плоти. Либо всё, что было до этого утра — один большой и мучительный сон и Уэй, наконец, проснулся (это было бы действительно здорово), либо же наоборот — Джерард крепко спит сейчас в своей постели. Ему снится безмятежность, звонкий голос любимого и его тепло. Кофе в этом сне самый вкусный, потому что его сделал для Джерарда его Фрэнки. Его улыбка самая дорогая, чем все несметные богатства мира. Джерард не стал говорить Фрэнку, почему его глаза до сих пор красные от слез, почему он так испугался его появления и почему всё никак не может поверить случившемуся. Он и без того напугал Фрэнка за сегодня, хотя всё должно было быть наоборот: Джерард должен был сказать Фрэнку, что тот умер полгода назад, а Уэй до сих пор пытается смириться с этим. Судьба ведь не дает второго шанса и не воскрешает людей, так почему же Фрэнк сейчас сидит рядом с парнем, положив ему голову на плечо? — Чертовски странное утро, не находишь, Джи? — Не бери в голову, я ведь с тобой. Я всегда с тобой, даже если тебя нет рядом. Я думаю о тебе каждую секунду. Всё хорошо, если мы вместе, правда? Фрэнк был таким жизнерадостным и воодушевленным, улыбка не сходила с его лица. Даже не замечая этого, Джерард улыбался вместе с ним — впервые за последние шесть месяцев. Он заставил Джерарда умыться и причесать свои волосы, постоянно напевая какую-то забавную мелодию. А Уэй всё это время был словно в какой-то прострации, лишь наблюдая за тем, как двигается рот Фрэнка, когда он рассказывает ему какую-то историю. Айеро прикрывает мечтательно глаза, вплетает пальцы в волосы, слегка взъерошивая их, оттягивает теплую рубашку, потому что в квартире безумно жарко. Это всё замечает Джерард, впитывая каждое движение парня, как губка. Это то, чего не хватало ему всё это время. Не хватало Фрэнка. — Эй, детка, ты готов идти? — спрашивает Фрэнк, ища свои кеды по всему дому. — Я не могу найти свою обувь. — Они в коробке в кладовой… — Что они там делают? Мои кеды всегда стоят у двери. Джерард не знал, что ответить, и лишь отдал Фрэнку свои кроссовки, потому что кеды Фрэнка так же в крови, и это может напугать его. Парень не стал противиться и требовать свои кеды, а лишь хмыкнул и пожал плечами. Лицо Фрэнка было слишком прекрасным. Слишком родным, но в то же время таким далеким, словно Джерард сейчас просматривает старое кино с этим парнем в главной роли, и когда пленка закончится, Фрэнк исчезнет навсегда. Айеро уже хотел открыть дверь, но Джерард остановил его, взяв за руку и чуть ощутимо коснувшись его щеки. Это был тот самый момент, о котором Джерард грезил каждую ночь во снах и наяву: почувствовать мягкость кожи Фрэнка, ощутить прикосновение его губ к своим. Уэй едва ли не теряет сознание, когда невинно целует Айеро, и Фрэнк ощущает соленый привкус во рту от слез парня. Он хочет спросить у Джерарда, что с ним сегодня такое, но растворяется в этих прикосновениях. Он так сильно любит своего Джи. На улице было довольно много народу, но теперь Джерард не боялся этого потока людей. Он чувствовал себя защищенным рядом с Фрэнком, держа его за руку. Джи так много хотелось сказать ему, и он что-то рассказывал парню, сам не замечая, как перескакивал с одной мысли на другую. Они смеялись, бегали наперегонки и пели любимые песни, не обращая внимания ни на что вокруг. Также они купили разноцветное мороженое, от которого язык Фрэнка стал зеленым, а Джерарда — синим. Клоун в парке раздавал шарики, и Айеро, как только увидел это, сразу же потянул Уэя в ту сторону. Им было плевать, что шарики только для ребятишек, ведь они сейчас счастливы, словно маленькие дети. Когда солнце уже заходило за горизонт, Джерарду стало немного грустно. Этот день был наполнен волшебством и яркими событиями, которые останутся навечно в его воспоминаниях. Он ни на секунду не отпускал руку Фрэнка из своей. — Эй, Джи, ты чего такой грустный? Сегодня ведь было так весело, правда? Вот бы каждый день так веселиться только вдвоем: ты и я. Навсегда. Ведь так? — Да, было бы и правда здорово. Мне достаточно и того, что ты просто рядом. Фрэнк и под конец дня был таким неугомонным: увидев, какой красивый закат в это время суток, он потянул Уэя в сторону колеса обозрения, чтобы хорошенько рассмотреть заходящее солнце и весь город. Нью-Йорк и правда прекрасен сейчас: он словно утопает в этом закатном свете, а Уэй теряется в глазах и улыбке Фрэнка. — Я люблю тебя… Люблю тебя так сильно, Фрэнки, — с каждым произнесенным словом голос парня становился всё тише. — И я хочу, чтобы ты остался со мной, слышишь? Не оставляй меня вновь одного. — О чем ты, Джи? Конечно я с тобой, чувствуешь? — Фрэнк обеспокоенно посмотрел на Джерарда, коснувшись его щеки. — Не думай ни о чем. Я тебя никогда не покину. Я буду всегда рядом с тобой. — Обещаешь? — Обещаю. Они вернулись домой поздно вечером. Фрэнк поставил греться чайник на кухне, а Джерард нежно обнял его со спины. — Давай не будем спать до утра. Я хочу встретить с тобой рассвет. — Любое твое желание — закон, — улыбнулся Айеро, целуя Джерарда. Они лежали на теплой кровати. Джерард положил свою голову на грудь Фрэнка, слушая его дыхание. Было далеко за полночь, и Джерард мужественно сопротивлялся сну. Он боялся завтрашнего дня так сильно. Странно, но Фрэнк совершенно не хотел спать, и лишь гладил волосы Джерарда, монотонно рассказывая одну историю за другой. Эти слова действовали, словно колыбельная для парня. — Представляешь, Джи, что было, если бы мы не встретились вовсе? Я был бы одиноким фотографом, без смысла жизни. Без твоей улыбки и поцелуев. Как бы я хотел, чтобы мы, умирая и рождаясь снова, неизменно встречались и проживали новую жизнь вместе. И так бесконечно по кругу. Когда-нибудь мы уедем из этого шумного города, объедем весь мир. И всё это — лишь с тобой вместе. Я был бы так счастлив после этого. — А я счастлив сейчас, и, наверное, никогда больше не буду. — Тебе нужно поспать, Джи. Завтра будет новый день. — Мне нужен ты и твои прикосновения. Но, так или иначе, сон забрал Джерарда прочь.***
Солнечный свет пробрался в сон Джерарда, заставив зажмуриться и сильнее натянуть одеяло. Проснувшись, он надеялся вновь увидеть Фрэнка рядом. Даже когда он увидел, что спит один, а рядом нет его Фрэнки, Джерард не отчаялся, а соскочил с кровати, отправившись на его поиски. Он твердил себе «Фрэнк здесь. Он не покинул меня», пока заглядывал в каждую комнату. Пусто на кухне, на балконе и в ванной. Джерард один. Он словно вернулся к началу. Неужели это была чья-то шутка? Джерард готов поклясться, что объятия Фрэнка вчера — реальность. Он не мог присниться Уэю. Парень не вынесет, если Айеро действительно больше нет. Он всё еще не исключал той мысли, что Фрэнки просто вышел на улицу и скоро придет к нему. Вернувшись в спальню, он растерянно стоял, не зная, что ему делать. Это бессилие убивает его. Слезы ударили его в лицо, застали его врасплох и разбили все его тело на тысячи необратимых осколков. Он не имел ни малейшего понятия, почему мир, казалось, заканчивался в такой прекрасный апрельский день, или почему он рыдал посреди комнаты, словно завтра не наступит никогда. На столе лежал одиноко лист бумаги, где красивым почерком было написано: «Джи, дорогой, я знаю, что ты сейчас читаешь это письмо. Не нужно искать меня — я всегда с тобой, в твоем сердце. Вчерашний день — лучшее, что случалось со мной в моей жизни, не считая встречи с тобой. Я хочу, чтобы ты был счастлив, даже зная, что я больше никогда не вернусь. Просто помни то, что я тебе сказал, и двигайся дальше. Я бы не хотел видеть твои слезы и страдания. Нам был дан этот шанс вновь встретиться, и я ни капли не жалею, что вновь напомнил о себе. Вновь увидел тебя. Я понимаю, что сутки — ничтожно мало для нас двоих. Это несправедливо. Но я буду смотреть на тебя свысока, потому я хочу видеть твою улыбку, хорошо? Я люблю тебя, Джи. Помни это».