Чёрная школа

Токио стоял у двери, не решаясь войти. Очень хотел, но что-то внутри отчаянно этому сопротивлялось и одновременно манило заглянуть внутрь. Оттуда доносилась самая красивая музыка, какую он только слышал, и Токио хотелось, чтобы она звучала всегда. А это возможно только за этой дверью, которую он никак не может открыть. Но вот его ладонь поворачивает ручку, и дверь с тихим скрипом приоткрывается — теперь через мелодию до слуха доносятся еще и голоса, зовущие к себе. — Иди сюда, Токио. Потанцуй с нами. И надо сделать только шаг… Но вместо этого он проснулся у себя дома. Этот сон Токио видел уже не в первый раз, и начинался он с поисков треклятой двери, куда его вела та мелодия. Она казалась смутно знакомой, но он никак не мог понять, слышал ли он ее наяву, или она так долго слышится ему во сне, что уже стала частью памяти. Токио никогда не верил, что ночные видения предсказывают будущее, но все же, эти сны что-то значили. Он был в этом уверен хотя бы потому, что когда он начал их видеть, перестала болеть голова. Очередной день в школе прошел на редкость спокойно, а вечером Токио поднялся на крышу, где царило такое умиротворение, которое бывает только перед грядущей бурей. Еще немного и между двумя враждующими группами начнется настоящая война, но сейчас до этого никому не было дела. Цуцумото устроился на стуле и, опасно покачиваясь на двух ножках, сосредоточился на манге. Близнецы о чем-то спорили между собой, время от времени отвешивая друг другу подзатыльники. Совсем недавно ведь в этой компании, а кажется, что они всегда тут были. Серидзава, прикрыв глаза, развалился в рассохшемся кресле и наслаждался бытием, не замечая, что пепел с тлеющей сигареты вот-вот упадет ему на рубашку. — Пепел стряхни, — предупредил Токио, но поздно. — Тебе тоже привет, — приоткрыв один глаз, промычал Серидзава и привычным движением смахнул серый столбик с воротника. — Чего такой задумчивый? — Да ерунда, — отмахнулся Токио. — Просто сны дурацкие достали. Серидзава открыл второй глаз и внимательно уставился в его лицо, но через секунду снова закрыл оба. — Ну, это не по моей части. — Зато по нашей, — тут же встрял Манабу. — Наша бабка умела толковать сны и гадать по чайным листьям. — И нас научила, — поддержал Такеши. — Валяй, мы тебе все объясним. — Не советую, — прокомментировал из своего кресла Серидзава. Токио не сомневался, что Миками врут и максимум, что они смогут, это как-нибудь пошутить. Большой беды от их приколов не будет, зато Токио поделится тем, что его беспокоит. Поэтому он пожал плечами и выложил все от начала и до конца. — Так это же сон о черной школе! — Патетично заломил брови Такеши. — Ну ты попал, чувак! Серидзава снова приоткрыл один глаз. — Что за черная школа? — Привлеченный возгласом Цуцумото отложил мангу и сел ровно. Близнецы переглянулись и жестом пригласили присутствующих подойти поближе. Воронье, жаждущее услышать очередную городскую легенду, сползлось в кружок, только Серидзава остался на месте. — Тамао, ты не хочешь послушать? — Нет, я уже знаю эту байку. — Ну, смотри, — немного обижено отозвался Такеши. — В общем, дело было так. Один мальчик однажды услышал во сне странную, но очень красивую музыку, — Она показалась ему знакомой, и он долго искал место, где же мог ее услышать. — Однажды ему приснилось, — подхватил Манабу, понизив голос и придав ему таинственность, — что он задержался в школе допоздна, читал в библиотеке и не заметил, как опустели коридоры, ученики и учителя разошлись по домам. Он и сам собирался уходить, но вдруг понял, что заблудился. — Школа словно не хотела его отпускать. Мальчик поднимался на второй этаж, но оказывался на третьем, открывал дверь в столовую, а входил в кабинет географии. Но, в конце концов, он оказался у подвала, откуда и звучала та прекрасная музыка. Прямо как ты, Токио. — А когда он открыл дверь, он увидел ужасную картину — под звуки чудесной мелодии в большой мрачной комнате танцевали мальчики и девочки, которые учились с ним в школе. Вот только они все были в крови, покрытые глубокими ранами, словно от топора. — Некоторые были без рук или ног и ползали по полу, но все равно словно пытались танцевать под эту музыку. Мальчик закричал и побежал прочь, но все двери и коридоры снова вели его в этот подвал. Ни один, кто попал во сне в черную школу, больше не проснулся. Они вынуждены бродить по ее коридорам вечно. — Бред какой! — Раздался сверху голос, от которого и слушатели, и рассказчики подскочили на месте. Только Серидзава остался невозмутим, впрочем, это потому, что видел, как подкрался Токаджи. Тот, рассмеялся, довольный выходкой и прошел к любимому дивану. — Семпай, нельзя так пугать! — Выдохнул Цуцумото. — Сам виноват, нечего уши развешивать. — Между прочим, это не бред, — заявил Такеши, — а самая что ни на есть ужасающая правда! — Да неужели? — Фыркнул Токаджи, всегда отличавшийся непоколебимым скептицизмом. — Тогда скажи, если ни один из сновидцев так и не проснулся, откуда все эти подробности? Такеши открыл было рот, чтобы ответить, но не нашел аргументов, а Серидзава тихо засмеялся. — Вот, Тамао сказал, что тоже знает эту историю, — не сдавался Манабу. — Если слышал одну такую байку, считай, что слышал все, — зевнул Серидзава и до хруста потянулся. — И вот еще что, — Токаджи закурил и выложил главное доказательство. — Девчонок в Судзуране нет, значит, ученикам пришлось бы танцевать друг с другом. А на это воронье не пойдет, даже будучи призраками. Токио попытался было представить себе подобную картину, но не смог. Действительно, не пойдет. — Зануда! — Такеши пнул в сторону разрушителя легенд камешек. — Такую историю испортил! На миг сгустившаяся мистическая атмосфера лопнула, словно мыльный пузырь, а у Токио отлегло от сердца. — Ладно, народ, с вами весело, но мне домой пора. Он махнул на прощание и спустился к выходу, но тот, как ни странно, оказался заперт. Токио пожал плечами и повернул в сторону запасного, но когда открыл дверь, ведущую в нужный коридор, обнаружил себя в другом крыле здания на втором этаже. — Что за… Токио протер глаза и снова огляделся — никаких сомнений, он очутился совсем не там, куда шел. На миг он заподозрил, что это дело рук Миками, но даже эти мастера розыгрышей не смогли бы такое провернуть. Попытка вернуться назад тем же путем, привела Токио в кабинет математики. Творилось, что-то совершенно невообразимое, но, какая бы потусторонняя хрень не заперла его тут, следовать ее правилам Токио не собирался. Поэтому, вместо того, чтобы дальше бродить по коридорам, он открыл ближайшее окно, благо кабинет на первом этаже, и вылез наружу. Но, когда его ноги уже должны были коснуться земли, Токио вдруг открыл глаза в библиотеке. Как тот самый мальчик. Ёкай бы побрал Миками с их историями! — Тамао! Юджи! Кто-нибудь! Особых надежд на то, что кто-нибудь отзовется, он не питал — ответом была мертвая тишина. — Так, это все сон. Мне все это просто снится. Раз я это понял, то и проснуться будет легче. Токио сильно ущипнул себя за руку, но безрезультатно. Тогда он крепко зажмурился, прикрыв для верности лицо руками, и в деталях представил себе свою комнату, чтобы оказаться там, когда снова откроет глаза. Сделал несколько глубоких вдохов и успокоил бешено бьющееся сердце. — Раз, два, три. Но ничего не изменилось, и тут его охватила паника. Первый раз в жизни Токио так боялся, но страх не парализовал его, скорее, наоборот, заставлял искать решение. Не без внутреннего трепета он вышел в коридор, прихватив с собой кусок мела, чтобы отмечать путь. Через некоторое время, он вышел к незнакомой лестнице, ведущей вниз. Обрадованный тем, что там и есть выход, Токио спустился, но путь ему преградила очень знакомая дверь. Именно ее он и видел раньше во сне. В комнате за ней играла та самая мелодия, но теперь она не казалась красивой. Ее звуки, такие тошнотворно-приятные, звенели вокруг, обволакивая мысли, лишая воли. Убеждали в том, что там, внутри, ему будет хорошо и спокойно. Токио сам не понял, когда повернул ручку двери, и услышал тихие голоса, зовущие его к себе. И в тот момент, когда он был готов открыть дверь до конца, вдруг зашипел динамик на стене, а сквозь помехи раздался еще один голос. — Токио, пожалуйста, просыпайся… — Тамао?! Токио очнулся, сбросив обманчиво-приятное оцепенение. Значит, он здесь не один. Возможно, его друзья тоже попались в эту ловушку. Он их найдет, обязательно, а вместе они разнесут эту школу по камешку, и ни один призрак, ни одно проклятие их не остановит. — Если ты меня слышишь… Хотя, конечно, слышишь, я уверен. — Продолжал говорить Серидзава. — В общем, возвращайся поскорее. — Да! Я слышу! Я скоро вас найду! Токио от души рассмеялся и, захлопнув страшную дверь, бросился наверх. Он поднимался сквозь непроглядную темень целую вечность. Казалось, что кто-то хватает его за руки и одежду, мешает сделать очередной шаг, но он упрямо шел вперед, и впереди, наконец, показался выход. Он открыл дверь и… проснулся в больничной палате. — Токио! Подняв взгляд, он сразу увидел Серидзаву, устроившегося рядом на жестком стуле. Его лицо, расцвеченное цветными переливами синяков и ссадин, выражало безмерное счастье. — Что случилось? — Токио с трудом произнес даже такую короткую фразу. — Операция. Ты не помнишь? Врачи сказали, что тогда что-то пошло не так. — Серидзава запнулся и взъерошил и без того лохматые волосы. — Ты нас очень напугал, приятель. Больше так не делай. Никогда. Теперь Токио был уверен, что все увиденное в каком-то смысле было явью. И если бы он все же открыл ту дверь, то не смог бы вернуться обратно. — Хорошо, больше не буду, — пообещал он, слабо улыбнувшись. — А с тобой что? — Не важно, это подождет, — Серидзава махнул рукой. — Тебе отдыхать надо и поправляться. В груди против воли расползлось мерзкое чувство страха. После тех видений он боялся смежить веки даже на минуту, боялся снова потеряться в бесконечных коридорах. Токио очень хотел попросить друга остаться, но не знал, как это сделать, чтобы это не прозвучало жалко. Но тот, похоже, и сам все понял. — Если хочешь, могу побыть тут еще немного. Серидзава ободряюще ему улыбнулся. Тогда Токио спокойно закрыл глаза и сжал пальцами чужую теплую ладонь. Теперь он точно был уверен, что проснется. И куда бы тьма его не завела, он всегда найдет путь обратно.