***
Бен забыл о копе практически сразу, как тот спустился с его крыльца. Парень с грустью смотрит на Дэниела, который уже стек на пол и теперь тихонько посапывает. Брюс присаживается рядом, прижимаясь к горячему боку бывшего друга. На Бенджамине только тонкая футболка, которая отнюдь не спасает его от пронизывающего апрельского ветра. Он рассматривает знакомое лицо. Дэнни изменился за те девять месяцев, которые они не виделись.Еще тогда, в августе, когда его привезли накуренного и ничего не соображающего, Бен ужасно удивился, как Уорсноп вообще смог вспомнить его адрес – рыжий был совершенно в невменяемом состоянии. Саманта кричала и ругалась, особенно когда Дэнни, мирно лежащий на диване, вдруг подорвался, и его вытошнило прямо на их новый ковер, который потом пришлось выкинуть. Бен был уверен, что после такого Сэм точно разведется с ним. Но когда они проснулись утром, Дэниела уже не было в их доме, только на столе стояла бутылка какого-то дорого алкоголя и лежала коробка конфет. Саманта фыркнула: – С паршивой овцы… После этого Уорсноп опять пропал. Хотя Бен всегда считал его если не лучшим, то одним из лучших своих друзей, после ухода Дэнни из группы они почти перестали общаться. Это Бена огорчало и злило до дрожи, они же ели из одной тарелки, пили из одного стакана, спали на одной кровати, таскали вещи из гардероба друг друга… ладно, он таскал вещи Дэнни. Но факт оставался фактом. Уорсноп был одним из тех людей, которых Бен мог поцеловать, не переживая, что это изменит что-то между ними, потому что Дэниел был для него практически братом. А тот просто взял и пропал. Но теперь вот опять дрыхнет на его крыльце и не испытывает никаких угрызений совести. – Чувак, в какой раз я должен переживать это гребаное чувство дежавю? – обращаясь скорее к себе, чем к Дэнни, спросил Бен. – Ладно, нужно идти в дом, а то я так словлю воспаление легких, а ты… А ты просто замерзнешь. Брюс с трудом поднял бессознательного Уорснопа, но тот среагировал на чужие прикосновения и проснулся. Он все еще с трудом стоял на ногах, но явно протрезвел и уже выглядел чуть лучше. Певец вцепился в плечи Бенджамина, доверяя тому провести его в гостиную. На втором этаже, в спальне, демонстративно громко расхаживала Саманта по комнате и переставляла какие-то вещи. – Брак делает из женщины стерву, – философски изрек Дэнни, пытаясь сохранить равновесие и хватая Брюса за талию. – Кажется, от меня воняет, – доверительно произносит он. Бен закатывает глаза и помогает ему опуститься на диван. Рыжий хочет что-то сказать, но гитарист останавливает его жестом руки: – Я принесу одежду, сможешь принять душ на первом этаже, ладно? Дэнни кивает. Брюс встает и уходит, слышно только, как он поднимается на второй этаж. Уорсноп прижимает ладонь ко лбу. Почему он опять назвал адрес друга? Между прочим, это самый их содержательный диалог за последние полтора года. Обычно все ограничивалось «В тазик, Дэнни, умоляю!», «Уорсноп, ты мне мстишь за что-то?», «Да, спасибо, господин полицейский, я присмотрю за ним. Дэнни, держись крепче, какой же ты кабан все-таки!». Возможно, все дело в том, что рыжий мало что соображал во все свои визиты и обычно был не в себе, но… Ему было ужасно неудобно перед Беном. Гитарист спускается с чистой одеждой, сменным бельем и полотенцем. Он кладет это все рядом с бывшим вокалистом, не глядя тому в глаза. – Иди в душ, я пока постелю. Дэнни хочет поблагодарить друга, но почему-то не может набраться смелости и сказать хоть что-нибудь, поэтому молча собирает принесенные предметы и уходит в ванную. Пока он смывает с себя клубную пыль, грязь полицейского участка и песок, который забился под одежду, когда его увалили на землю, он все думает о том, почему Брюс так терпелив к нему? Бен вообще-то большой молодец. Женился, не пьет, не балуется наркотой, всерьез взялся за творчество. А Дэнни так и остался в самом начале их пути. То есть, фигурально, конечно. Но у него до сих пор нет серьезных отношений. Маргига? Ага, учесть, что они видятся раза три в месяц от силы, чтобы потрахаться. Ну вообще-то им этого хватает и друг без друга, но они привыкли пересекаться, а все почему-то решили, что они такая милая парочка. Дэнни было просто даже лень спорить, просто ему наплевать на это совершенно. Он до сих пор может убахаться вусмерть какой-нибудь дрянью или наливать всю ночь водкой. Это вполне так в его духе. Он помнит, как они занимались чем-то подобным с Беном. Только тот перерос, а Дэнни остался в своем подростковом амплуа. Вода окончательно приводит его в состояние нормального человека. Когда Уорсноп наконец чувствует себя более менее чистым, он натягивает шмотки Брюса и, в очередной раз, радуется тому, что гитарист фанатеет от вещей, которые ему велики на два или три размера. Штаны и футболка приятные на ощупь и пахнут чем-то домашним. Беном, они пахнут Беном. А значит, чем-то близким и уютным. Дэнни долго думает, куда деть свое барахло, но, ничего не решив, собирает его и возвращается в гостиную. Бенджамин уже успел постелить на диване и приготовить надувной матрас. – Бен, мне хватит и одного постельного места, – пытается пошутить рыжий. – Меня в наказание отправили спать с тобой, – тихо и отрешенно отзывается Бен. – Ложись на диван. Когда Дэнни проходит мимо него, Брюс кидает взгляд на его руки и шею и вздрагивает – синяки видны через незаконченные татуировки и теперь отсвечивают практически на всех частях тела бывшего товарища. Они выглядят какими-то нереалистичными, и Бен дотрагивается до одного осторожно, но Дэнни все равно вздрагивает. – Больно? – Брюс виновато одергивает руку. – Нет, мне вкололи обезболивающего. Но с утра будет задница. Еще и на роже проступят фингалы… – Можешь оставаться столько, сколько тебе нужно, – произносит Бен и сам не верит, что сказал это. Уорсноп смотрит на него с нескрываемым удивлением. Брюс краснеет и отворачивается. Саманта не простит ему этого, но он просто не может выгнать рыжего, особенно когда видит, что тот и правда очень пострадал. Да и вообще! Пострадал – не пострадал! Это – Дэнни, его близкий друг, а Бен не привык бросать друзей в передрягах. Даже если эти друзья позволяют себе беспардонно пропадать. Бен ложится на матрас и поворачивается к Дэнни спиной, как бы давая понять, что на общение он не очень настроен. Помощь помощью, но Уорсноп даже не удосужился попросить прощения. Рыжий долго ворочается, стараясь улечься так, чтобы синяки не так сильно ныли. Наконец, парень затихает, и Бен прислушивается к его тяжелому дыханию. Он отвык от этого чувства, когда Дэнни всегда рядом, когда сам Брюс точно знает, в какое время ночью встанет вокалист, чтобы пойти глотнуть воды, когда Бенджамин может определить по одному только шороху простыней, в какой позе лежит друг и еще от тысячи других таких «когда». – Бенни? – тихонько зовет Дэнни. Гитарист молчит, надеясь, что Дэниел подумает, что он спит и замолчит. Сейчас Брюс настолько растерян и выбит из колеи, что просто не знает, о чем говорить с рыжим человеком-катастрофой. – Бен, я знаю, что ты не спишь, – с мягким упреком шепчет Уорсноп. – А следовало бы уже. И тебе, кстати, тоже, – беззлобно ворчит Бенджамин. – Ну что такое? – потом вдруг вздрагивает от неприятной догадки. – Болит что-то? – Нет… Нет, теперь уже ничего не болит, спасибо, – неуверенно отзывается Дэнни, кажется, у него даже голос дрожит. Глупости, это ж Дэнни–Самоуверенная–Задница–Уорсноп. – Я хотел… извиниться, – перед последнем словом он делает едва заметную паузу, как будто ему что-то мешает говорить. – Мне очень жаль, что я так… так поступаю с тобой и с Самантой. Бен внимательно слушает, не перебивая. – Я и сам не знаю, почему, когда меня спрашивают, где я живу, у меня в голове крутиться только твой адрес, а свой я не могу вспомнить совершенно… Либо у меня начинается Альцгеймер, либо… – Либо пора заканчивать пить, – со смешком отзывается Брюс. Дэнни никогда не умел извиняться, и для него это настоящий подвиг. Уорспон расслабляется, вслушиваясь в смех друга. – Да, ты совершенно прав, Бенни, на все сто тысяч процентов. Они молчат, и каждый ждет чего-то. Уорсноп решается первым заговорить: – Как ты вообще? Брюс приподнимается на локтях и в темноте пытается рассмотреть лицо рыжего: – Дэнни, серьезно? Ну, за всю ту вечность, что мы не виделись, произошло очень много всего, понимаешь ли… Но вообще нормально. То есть, вроде как меня все устраивает. А ты? Что у тебя вообще сейчас происходит? – Мы на разогреве у Грейсов выступали… – начинает Дэнни с того, чем безумно гордится. – Слышал. Мы все были очень рады, это круто, чувак, – Брюс усаживается на своем матрасе, укутываясь в одеяло. Уорснопу кажется, что гитарист похудел еще сильнее, и он кладет руку на острую коленку, торчащую из-под одеяла и проводит ладонью по шершавой коже. Бен молчит и не двигается. Уорсноп прикрывает глаза, мысленно возвращаясь в прошлое, к их ночным разговорам и общим шуткам, к постоянным прикосновениям, в которых они оба очень нуждались. Но тогда они оба были неприкаянными, не привыкшими к ласке, и вот эти осторожные доказательства того, что одиночество теперь отступило, были необходимы. Только теперь Бен нашел свою вторую половинку, теперь он не чувствует этого жуткого ощущения внутри, когда кажется, что ты навсегда останешься один. А Дэнни продолжает заливать эту пустоту алкоголем и старается проводить ночь хоть с кем-нибудь, лишь бы не оставаться одному в пустой огромной квартире. Бен сползает со своего матраса, не выбираясь из импровизированного одеяльного шалаша, перебирается на диван к Уорснопу, устраиваясь поудобнее на его ногах тощей задницей, и начинает копаться в тумбочке. Выуживает оттуда пачку сигарет, зубами вытаскивает одну из пачки и, прикрывая огонек зажигалки, чтобы случайно не подпалить волосы или ткань «шалаша», поджигает кончик никотиновой палочки и затягивается несколько раз, выдыхая сизые клубы дыма. Дэнни молча рассматривает лицо друга, освещенное красным огоньком. Потом берет Бена за запястье и притягивает его руку к своему лицу. Когда он обхватывает фильтр губами, то немного касается горячей коже на пальцах Брюса. Гитарист ждет, пока друг тоже наполнит легкие вредным дымом и стряхивает пепел прямо в вазу на тумбе. – Она тебя убьет, когда увидит, – бормочет Уорсноп. – Слушай, мне кажется, сейчас сработает сигнализация… Бен фыркает, мотает головой и затягивается: – Она сломалась, а у меня все руки не доходят позвать кого-нибудь, чтобы починили. А ваза… Ну это все-таки мой дом, могу я хоть раз сделать то, что мне хочется. Рыжий смеется и его рука снова ложится на ногу Брюса, только теперь чуть выше, на бедро. Шорты Бена немного задираются, и ладонь Дэнни покоится на горячей коже. Парень давно не чувствовал себя так хорошо, спокойно и уютно. – Хочешь чая? – вдруг интересуется Бенджамин. – Я бы чего-нибудь покрепче выпил, – честно отвечает Уорсноп. – Я бы тоже, но у меня есть только чай, – отзывается гитарист. – Тогда ничего не надо. Только если ты сам хочешь. Брюс отрицательно качает головой. Он вновь стряхивает пепел и протягивает сигарету Дэниелу, тот, снова придерживая друга за руку, затягивается. Пальцы Бена пахнут гарью, но Дэнни нравится. Он тоже поднимается с подушки и присаживается рядом с Брюсом, кладет голову на его плечо и прикрывает глаза. На него опять накатывает волна какой-то бесконечной любви к этому человеку, воспоминания затапливают все внутри него, отчего в животе появляется какое-то приятное щекочущее чувство. Уорсноп тихо смеется, не в силах сдержаться, и утыкается в шею гитариста, глубоко вдыхая запах сигарет и лосьона после бритья. Бен бросает сигарету в вазу и трепет Дэниела по голове: – Прекрати, щекотно же. – Когда ты стал таким взрослым? – с едва различимой грустью спрашивает рыжий. – Не знаю… Но иногда я скучаю по тому себе. – И я по тебе скучаю, – признается Дэнни. – Помнишь, мы хотели поехать на Аляску? И месяц пожить в Испании в кемпере? Прямо возле моря, чтобы каждое утро можно было слушать чаек. – Ну, тогда для меня лично было нормой бомжевать, это прям было состоянием моей бунтарской души, – отзывается Бен. – Вспомни только, как мы жили во всех этих «Авто-домах», разводили там гребаную помойку. Как у нас там новая жизнь не зарождалась вообще? – Она зарождалась, просто мы ее не видели из-за куч мусора и вещей, – со смехом отвечает Уорсноп. Брюс кивает, погружаясь в какие-то свои мысли. Рыжий рассматривает его, заново вспоминая, как Бенджамин покусывает губу, когда думает, как он хмурится и потирает суставы на пальцах. Дэнни осторожно убирает прядь, которая мешает ему видеть глаза Бена. Тот оборачивается слишком резко, как будто забыл о соседе по дивану. Уорсноп улыбается и целует его в щеку. Простой жест из их прошлой жизни. Гитарист прижимает ладонь к месту поцелуя и какой-то растерянно отодвигается: – Зачем, Дэн? – Мне хотелось. Прости, – внутри все опускается. Дэнни с грустью смотрит, как Бен трет щеку. – Раньше мы так делали. – Вот именно, что раньше, – бормочет тощий парень. – Мне тебя не хватает. Не хватает общения, смеха, всего этого… – виновато оправдывается Уорсноп, но его перебивают. – Я тебе не заставлял пропадать практически на год, не считая этих случайных ночных визитов, – сердито шепчет Брюс. Дэнни просто обнимает его, он не особый мастак описывать чувства и надеется, что сможет хоть так показать насколько ему стыдно, и как сильно он соскучился. Пальцы задевают выступающую ключицу гитариста. Точно, Бен еще больше похудел, теперь можно каждую косточку прощупать через широкую майку. Уорсноп утыкается лбом в висок Бенджамина, поглаживая раскрашенное плечо. Он знает все татуировки, по которым скользит его ладонь, до последнего завитка. Рыжий немного вздрагивает, когда кисть гитариста ложится поверх его руки и прижимает ее сильнее к себе. Дэниел прикрывает глаза и улыбается. Он опять целует Бена в висок. Но этого кажется мало. Он касается губами щеки друга, его подбородка, но Бен не сопротивляется, только сжимает его руку чуть сильнее. Когда Дэнни добирается до губ Брюса, тот сам целует его, жадно и требовательно, прикусывая нижнюю губу бывшего вокалиста. Рука Бенджамина ложится на затылок рыжего, прижимая последнего ближе. Уорснопу кажется, что их поцелуй длится вечность. Они периодически разрывают поцелуй, чтобы просто отдышаться, но потом их снова тянет друг к другу. И это совсем не так, как со всеми этими девицами, которые, не раздумывая, запрыгивают в постель рыжего. С Беном все иначе, будто у них есть только эта ночь, а они ее растягивают, привыкая друг к другу опять. И Дэнни готов вот так просидеть вечность, ловя своими губами рваное дыхание Брюса. Уорсноп проводит по впалой груди гитариста кончиками пальцев, заново вспоминая каждый сантиметр тощего тела. Бен не стонет, он молчит, только впивается в ладонь рыжего тонкими пальцами, когда Дэниел целует его длинную, почти идеальную шею. Дэн думает, что это правильно. Он уверен, что все происходящее сейчас – это вовсе не прелюдия к сексу, не для него, не для Бена. Это просто то, что невозможно высказать словами, все их чувства: привязанность друг к другу, любовь, дружба, нежность, тепло, который каждый отдает другому. Бен гладит его лицо, осторожно касаясь мест, куда приходились удары противников. Дэнни улыбается после каждого поцелуя, а Брюс краснеет и опускает глаза. Они укладываются на узком диване вместе: Бен спиной к Дэнни, а Уорсноп, повторяя его позу, прижимается сзади. Рыжий крепко обнимает гитариста за талию, осторожно целуя его в шею. Вдвоем на диване узко и жарко, но ни один из них не предпринимает попыток перейти на матрас. Брюс вновь кладет свою руку поверх руки друга и, наконец, чувствует умиротворение. – Добрых снов, Дэнни, – мягко шепчет Бен. – Нам еще предстоит слишком много обсудить приятель. – И тебе сладких, – уже сонно отвечает Уорсноп, поглаживая бок гитариста большим пальцем.***
Бен просыпается утром от едва слышного щелчка. Он сонно потягивается и оборачивается, чтобы разбудить Дэниела. Но диван пуст, матрас тоже. Одежда Бена аккуратно сложенная лежит поверх одеяла на надувном матрасе. На ней какая-то бумажка. Брюс хмурится, берет ее и разворачивает. «Спасибо тебе за все, Бенни. Дэн». Когда он набирает старый номер Уорснопа, автоматический голос сообщает ему, что данный номер больше не обслуживается. А нового номера у Брюса просто нет. Бен падает на подушку, понимая, что разбудившим его щелчком был звук замка закрываемой двери. Чуть позже на кухонном столе Саманта обнаружит бутылку дорогущего вина и коробку бельгийского шоколада. Она фыркнет и заметит: «Никогда не понимала, как ему это удается», на что Бен только кивнет.***
Через пару месяцев Саманта подает на развод. Она очень переживает за Бена и обещает приезжать. Брюс понимает, что сам виноват. Сэм просто устала бороться с его постоянной депрессией. Она просто ничего не может поделать, получая постоянное «все нормально» на свои вопросы. – Бенни, я так не могу, – грустно произносит она, подавая ему документы на развод. – Когда мы были просто друзьями, все было проще. Ты мне больше доверял, а я могла помочь. У меня просто опускаются руки. Давай попробуем все начать заново, но как друзья. Бен поднимает на нее глаза и замечает, как девушка осунулась за последнее время. Он молча подписывает все, что нужно. Посещает несколько судебных заседаний, где они делят имущество. Сэм забирает себе машину, которую они купили в браке. Дом остается Бену, как и все остальное скудное имущество. Брюс слабо сопротивляется, когда они после финального заседания, решают посидеть в каком-то кафе, говоря, что это совсем не мужской поступок, отобрать все у бывшей жены, но Саманта только смеется и ласково треплет его по голове: – Все нормально. Если я начну объяснять сейчас, ты все равно ничего не поймешь. Гитарист соглашается. Последнее время он с трудом воспринимает реальность. И ему совсем не хочется думать из-за чего, точнее из-за кого это все происходит.***
Саманта и правда приходит к нему, приводит дом в порядок, разгребает почту, приносит еду и загружает машинку грязной одеждой. Она старается вытаскивать его на прогулки или в бары. Иногда Бен соглашается. Но обычно они просто сидят дома и смотрят какой-нибудь фильм. Сэм догадывается, кто виноват в теперешнем состоянии бывшего мужа, но они никогда не говорят о Дэниеле Уорснопе. Бен периодически слышит его имя от общих знакомых, но никто никогда не может точно сказать, где живет Дэнни, и никто не знает номера его мобильного. Бен просто смиряется с тем, что еще полгода точно не увидит вокалиста. А потом, как знать, может,тот опять попадет в руки полиции, и его снова притащат на крыльцо Брюса. Друзья стараются его поддержать, но никто точно не знает, что произошло, а Бенджамин так плохо идет на контакт, что его просто оставляют в покое. Гитарист даже не может сосредоточиться на работе над новым альбомом, так что в августе вся группа решает сделать перерыв. Бен покорно соглашается, «предвкушая» месяц в компании телевизора.***
Саманта приходит на третий день «отпуска» Бена и ругается за ту помойку, которую он сумел в одиночестве развести. Она приносит в гостиную охапку почты, об которую чуть не споткнулась, заходя в дом, и сваливает на диван. Сверху лежит красивый, кремового цвета конверт. Сэм поднимает его и всматривается в подпись, а потом толкает Бена в плечо: – Я не могу разобрать этот ужасный почерк. Брюс принимает конверт из ее рук, и сердце пропускает удар. Ему отлично знаком кривоватый почерк. Он разрывает конверт трясущимися руками и вытряхивает на колени содержимое. Первым выпадает смятый листок бумаги. Дэнни явно писал на коленях. «Буду возле твоего дома сегодня в 3:00. Бери только самое необходимое. Пришло время бомжевать». Бен нервно смеется и осторожно вытаскивает из конверта еще один предмет. Билет на самолет. Сэм с интересом заглядывает через его плечо и читает вслух: – Хитроу – Аэропорт де Барселона. Ого, кто-то решил тебя порадовать! Смотри! Дата вылета завтрашняя, в 5 утра. Знаешь, что это значит? – Что? – дрожащим голосом интересуется Бен. - Иди собирать вещи, тормоз, – хохочет девушка. Брюс вскакивает с дивана, чувствуя, как оживают мышцы, успевшие практически атрофироваться за три долгих месяца бездействия. Он пулей летит в спальню, достает свой огромный рюкзак для путешествий и запихивает туда все самое необходимое. Паспорт куда-то теряется, и парень с трудом обнаруживает его в заднем кармане каких-то старых и грязных джинсов, которые лежат в корзине с грязным бельем. Время до приезда Дэнни вообще тянется очень медленно. Брюс даже не до конца верит, что такое возможно. Уорсноп вполне может где-то успеть напиться и проспать их встречу и сам самолет. Но ему очень хочется верить, что на этот раз Дэнни сделает все, как нужно. Саманта уговаривает его немного поспать. Но Бен все равно только ворочается и никак не может погрузиться в объятия Морфея. Поняв бесплодность своих попыток, он спускается вниз и успевает посмотреть половину сезона Американской Истории Ужасов под сопение Сэм на его плече. Когда стрелка приближается к двум пятидесяти семи, за окнами слышится рычание мотора, и сердце Брюса пускается в дикую скачку. Он подхватывает свой рюкзак, обнимает заспанную Сэм и выходит из дома под ее пожелания хорошо отдохнуть. Перед его домом стоит невзрачная черная Тойота, Бен глубоко вздыхает, решительно дергает за ручку, открывая дверь, и садится на пассажирское сиденье. Дэнни встречает его счастливой улыбкой. Выглядит он намного лучше. И прическу вернул ту, которая нравилась Бену, короткие волосы ему все же больше идут. – Я думал, ты не поедешь со мной после той выходки, – произносит Уорсноп, обнимая его. – Халявный месяц в Испании? Я бы поехал бы с тобой, даже если б ты мне почку вырезал, - отшучивается Брюс, чувствуя, как подрагивает его голос. – Отлично, я снял розовый Кемпер в голубую полоску, – сообщает Дэниел, выезжая на оживленную улицу. – Ну это тебе очень подходит, отражает твою сущность, – ехидно отзывается Бен, следя за движением машин. – Я люблю тебя. – Что? – гитарист подпрыгивает на сиденье от этих слов. – Я сказал, что твою сущность он тоже отражает, – спокойно произносит Дэнни, делая вид, что решает ужасно сложную дорожную ситуацию. Брюс сверлит его подозрительным взглядом. Не могло же ему показаться? Но он никак не может позволить рыжему управлять ситуацией, поэтому наклоняется и целует колючую щеку. Дэнни удивленно оборачивается к нему, лицо выражает немой вопрос. – Я сказал, следи за дорогой. И еще то, что тебе придется очень постараться, чтобы я тебя простил, – также бесстрастно говорит Бен и отворачивается к окну. На его лице появляется невольная улыбка. Он не думал, что сможет простить Уорснопа так просто, но, когда Бен увидел его радостное лицо, его уверенность покачнулась. И еще можно себя поздравить. Он стал первым человеком, которому Дэнни–Холодный–И–Бесчувственный–Камень–Уорсноп признался в любви. И пусть даже Бен больше не сможет развести Дэниела на признание, он всегда будет знать, что чувствует к нему Уорсноп.