Смысл жизни.

Его движения плавные и такие тягучие, словно мёд. Он невероятно точен и сосредоточен. Кёнсу сглатывает и начинает бегать глазами по всему залу, пытаясь скрыть свою заинтересованность в этом альфе. — Отлично, Ким, можешь вернуться на место. А теперь очередь вокала. До Кёнсу, — преподаватель смотрит на омегу и ждёт, когда тот соизволит подняться на сцену. Кён сглатывает ещё несколько раз и на дрожащих ногах идёт на предоставленное ему место. На середину сцены. Микрофон ждёт. Он обхватывает его вспотевшими ладонями и ждёт начало песни, которое чуть не пропускает из-за пары горящих глаз, которые уловил за секунду до начала куплета. Песня о несчастной любви, такой, о которой Кёнсу может петь часами. Ему знакома эта тема слишком хорошо, чтобы быть правдой. Финальные аккорды совсем не слышны из-за взятой высокой ноты, а потом слышатся аплодисменты. Спотыкаясь на ступеньках, омега спускается со сцены и садится на своё место. Его лицо заливается румянцем. «Глупый, опозорился перед своим альфой» ругает себя Кён и не замечает ласковой улыбки в свою сторону. Когда последний студент заканчивает выступление всех отпускают по домам. Кёнсу по дороге забегает в небольшой магазинчик и покупает пару шоколадок. Улыбка на его лице широкая и довольная, она пугает хмурых прохожих, заставляя их фыркать в сторону парня. Дома тишина и покой. Раздевшись и скинув кроссовки в угол, омега идет на кухню готовить себе обед. Помешивая чай в кружке, Кён думал, что никогда не сможет привлечь Чонина. Это парень, он такой горячий, такой великолепный, и если бы ему действительно нравился Кён, то давно бы подошёл и заявил свои права, но нет. Альфа чувствует запах — это факт, но Кёнсу не получал от него даже взгляда. Он перевёлся к ним в университет больше месяца назад. Его танцевальные способности, его талант увидели и признали в первый же день. Тогда была смешанная пара, и всех по очереди просили спеть или станцевать то, что посчитают нужным. Ему сразу дали прозвище «Бог танцев», которое он оправдывал. Кёнсу встряхивает головой, он взял чашку и направился в свою комнату. Завернувшись в плед и включив на ноутбуке какую-то комедию, Кён полностью погрузился в сюжет.

***

Дождь набирал обороты и когда омега подошёл к остановке, совсем превратился в ливень. Поджав губы, Кёнсу ругал себя за неумение смотреть прогноз погоды. До автобуса пара минут, сильный ветер забирается под тонкую ветровку, а капли дождя долетают до самого лица. Омега посылал проклятья ненавистной погоде и на секунду зажмурил глаза. А когда открыл, испуганно икнул. Его взгляд упирался в чью-то грудь и ноги сами сделали шаг назад, но не до конца. Чужая рука легла на талию и притянула ближе. Кёнсу отчего-то не сопротивлялся и поднял глаза на незнакомца. «Матерь божия!» завопило его внутреннее «я». — Привет. Кёнсу стоял словно статуя, боясь что-либо сделать и сказать. Он откровенно пялился на альфу долгие секунды. — Ты прости, что так неожиданно. Давно пора… Омега чувствовал, как в уголках глаз собираются слезы, и опустил голову. Несмело подняв руки, он кладёт их на талию Чонина. Тот улыбается и крепче притягивает к себе. — Я надеялся, — Кёнсу всхлипывает и утыкается в шею альфы. — Прости. И им было плевать на дождь, на людей, что странно косились, на сильный ветер и автобус, который пропустили. Кён чувствовал тёплые губы на виске и улыбнулся, прижимаясь ближе. — Я не хочу нарушать момент, но, Кённи, нам надо на занятия. Кёнсу фыркнул, но оторвался от альфы. Чонин приобнял его за талию, и повёл в университет. — Давай посидим где-нибудь после пар? Мне надо тебе много сказать, — Ким нежно улыбался. — Да, было бы здорово, — Кёнсу приподнялся и оставил короткий поцелуй на щеке возлюбленного. Чонин рассмеялся и прижал парня ближе к себе.

***

С того дня и началась их история. Нежные взгляды и прикосновения, трепетные поцелуи и объятия. Кёнсу просто летал от счастья, а Чонин не мог им налюбоваться. Он безумно любил своего омегу, такого красивого и необыкновенного, только с ним он мог найти смысл своей жизни. Сегодня было ровно полгода с того момента на остановке, с момента, когда Чонин наконец-то заявил свои права на Кёнсу, решился подойти. Они не пошли в ресторан или кафе, они не ходили в кино на последний ряд, нет. Пару часов на свежем воздухе, а потом поход в магазин за всем, что нельзя. Они до позднего вечера играли в различные игры, смотрели комедийные шоу и бесконечно смеялись. — Знаешь, это был классный день, — Кёнсу лежал животом на полу и болтал ногами в воздухе, — день только вдвоём, что может быть лучше, а? — он посмотрел на Чонина, который сидел позади и не отводил взгляда от спины омеги, его потрясающих ног и… — Да, ты как всегда прав, малыш, — Ким встал с кресла и лёг рядом с омегой, — я тебя люблю, — прошептал он возле его уха, — очень, родной. Кёнсу покрывается мурашками и предательски краснеет. Он закусывает нижнюю губу и касается лбом пола, глупо хихикая. — Обожаю твою реакцию на мои слова, — Чонин проводит по волосам Кёна и целует в щеку, — я поцелую тебя, — он сам не знает, спрашивает или утверждает, но подаётся вперёд и касается уголка нежных губ. Кёнсу поворачивает голову и его губы попадают в сладкий плен. Чонин напорист, но это не отнимает его нежности. Он посасывает, чувствительные губы и приподнимается. Кёнсу ложится на спину, позволяя альфе подложить руку под его поясницу и голову. Они не замечают времени, и только когда кислорода перестаёт хватать, нехотя отрываются друг от друга. — Нин, — выдыхает Кёнсу, — пожалуйста, не бросай меня. Никогда. — Почему ты заговорил об этом? Что ты там себе надумал, а? — смеётся Чонин и, не дав ответить, целует снова. Они не замечают, как оказываются в постели. Альфа гладит молочную кожу и сжимает пальцы на боках, оставляя синяки. Он целует шею и впивается в неё зубами, оставляя метку принадлежности, и целует манящие губы. Снова и снова. Кёнсу гладит сильные плечи, пытаясь понять — реальность это или же сон. Он целует шею альфы и ключицы. Омеге кажется, что он видит звёзды, что он летает. Вздохи громче, а стоны сдерживать нет больше ни сил, ни желания, да и смысла в этом нет. Чонин должен знать, как ему хорошо. — Кённи, — Чонин закатывает глаза от ощущений, — ты такой тесный, такой горячий, Кённи, — он стонет и накрывает губы омеги своими. Делает толчок. Ещё. Ещё. Ещё. Они меняют темп и позы, их губы болят и местами кровоточат, но им нет дела. Они целуются бесконечно, обнимают сильно и когда стонать больше нет сил, Кёнсу скулит, но неизменно повторяет: «ещё. люблю. чонин». Чонин рычит как настоящее животное, оставляет засосы на любимом теле и повторяет: «кённи. люблю. мой». Только под утро, они останавливаются, и засыпают «мёртвым» сном. Чонин в нём, а Кёнсу на нём. Узел.

***

Через две недели Кёнсу прибегает домой и прыгает на Чонина, и в слезах говорит, что у них будет ребёнок. Чонин кружит его и предлагает выйти за него. И когда раздаётся громкое «да», уже оба не могут сдержать слёз.