Песнь волчицы

Зима лишь недавно окутала те края. Высокие деревья, укрытые белоснежной шалью, дрожа верхушками, надежной плотной стеной прятали вековой лес от посторонних глаз. Недавно выпавшие снега заботливо легли на летние травы, спасая плодородную землю в лютую стужу. Редкий зверь невесомо коснется сахарного, искристого покрова, словно поддаваясь раздающейся эхом трещотке дятла, ухаживающего за доверенным ему Матерью-природой здоровьем осин и елок. Ничего не тревожило бы этот мир, если бы не это множество грязных следов ботинок, багровых от свежей крови. Мороз вперемешку с приторным металлическим запахом оружия и пороха наполнял легкие одиноко вышедшей из леса волчицы с простреленным ухом, что одновременно неуверенно и смело ступала на алую тропу, ведущую в одинокие охотничьи дома. Над вырубленной поляной стояла тишина, чистый воздух перемешался с дымом от безнадежно горевшего леса, дымом, идущим из всех строений разом. Пара легких шагов — и меж домов просматриваются сваленные аккуратной стопкой тушки лисиц и куниц, которым не повезло быть рядом с человеком в такой близости. Бесцельно убитые животные встревожили матерую волчицу, решившуюся вторгнуться в закрытый быт людей. Родной запах вел ее, не давая впасть в отчаяние среди этого страшного месива Деревянная пристройка с чучелами животных заставила ее ужаснуться. Головы, целые туши, части тел зверей пестрили страшным разнообразием, доказывая ненасытный нрав чудовищ, обитавших здесь. Место кишело блохами и смертью, заполоняющей все вокруг. Но она пыталась унюхать среди всего этого лишь своего щенка, чей запах витал среди других, мертвых, застывших. Вот он, маленький, едва переживший свою первую осень, волчонок поднял лапу и раскрыл пасть в некоем подобии улыбки. И все бы ничего, но глаза детеныша были неестественными, стеклянными, лишенными живого блеска. Шерстка больше не топорщилась весело, как было всегда, когда приходила его мать. Теперь не билось сердечко в груди, остановилось хриплое дыхание. Он даже не тявкал, как раньше, радостный и бодрый. Это была игрушка, пустышка, но ее волчонок. Но ведь он смог поднять лапку, смог открыть рот!.. Может, не все потеряно?.. Волчица-мать даже не посмотрела в сторону человека, прибежавшего на шум и испугавшегося на месте большого черного зверя. Охотник наставил ружье, прицелился, но не смог выстрелить: дрожащие руки не позволяли нажать на курок. Мать заботливо взяла своего щенка за шкирку, натыкаясь зубами на что-то твердое, чужое. Во что бы то ни стало она не оставит ребёнка в этом ужасном месте! «Не ходи за мной!.. Я уйду, а ты оставайся!..» — читалось во взгляде волка, обращенном на своего врага. И она ушла обратно, в свой родной лес, их родной лес. Человек переминался с ноги на ногу, не в силах принять решения. Что его ждет, если только что удачно сделанное чучело пропадет? Его засмеют товарищи-охотники? Что же делать? Пытаться догнать одному? Но это слишком опасно! Эта зверюга его загрызет и даже не подавится! Но он должен вернуть свой первый трофей!.. Волчица принесла щенка в логово, укрытое от чужих глаз тысячелетними камнями. Мать заботливо опустила своего ребенка, легла рядом, теплотой своего тела пытаясь согреть родное дитя, которое почему-то никак не хотело вбирать в себя её заботу и ласку. Она смотрела и видела того игривого и непослушного малыша, который ещё недавно бегал вокруг неё и забавно тявкал. Волчица улыбалась, глядя в эти стеклянные глаза, но не понимала причину, по которой он не двигался с места. Мать грела его, умывала, надеясь почувствовать хоть одно едва уловимое ответное движение, движение, которое сделало бы ее счастливей всех на свете. «Мое дитя, ты со мной!». Но мелодию, напеваемую черной волчицей, внезапно прервал громкий хруст снега и мерзлой травы. Охотник не захотел полагаться на волю судьбы и решил взять свою добычу силой, что еще не окрепла в его молодом теле. Взгляд его наткнулся на чучело волчонка, за которым он ушел так глубоко в лес по едва различимым следам хищника. Парень громко крикнул и отдернул ружье в сторону, призывая противника убраться с его дороги и отдать то, что он украл. Мать грозно поднялась навстречу человеку, закрыв ребенка своим телом. Скаля зубы, она угрожающе зарычала в надежде напугать мужчину. Но охотник собирался уже стрелять, не желая упустить возможность напасть первым. Дрожащими руками он быстро нашел за пазухой коробку с патронами и зарядил оружие. Щелчок затвора был сигналом волчице, которая вдруг вспомнила этот звук. Именно после него ее малыш упал и замер. Пригнувшись, она рванула с места и в прыжке и головой снесла врага с ног, прижала его лапами к каменистой поверхности, не позволяя двинуться. Сила животного напирала на вторженца, ярость матери не знала границ! Ядовито-желтые глаза волка буквально впились в глаза повергнутого человека. «Уйди прочь!» — читалось во взгляде зверя. Страх близкой смерти заполонил сознание охотника. «Тупая тварь! — пронеслось в его голове. — От вас, зверюг, одни беды!» Пальцы человека едва дрогнули, но и этого хватило, чтобы нажать на курок. Дико взревев, волчица повалилась на землю. От её скулы до брови, едва не задевая глаз, расползлась кровавая полоса, причиняющая невыносимую боль. Она жалобно скулила и выла, как собака, стараясь снова и снова подняться. Боль парализовала на несколько мгновений сильные лапы, из-за чего волчица то и дело падала на бок. Ей сложно было бороться, но инстинкты брали верх над кровью, понемногу возвращая контроль над телом. Охотник судорожно схватил под мышку чучело и бросился бежать, когда понял, что враг сдается и не может его преследовать. Будто раненый зверь, он несся через весь лес, стараясь достичь заветных домов раньше раненого волка, который сейчас выл, прося возмездия у всего живого. Нельзя останавливаться! Но дыхание предательски сбивалось, тело просило уже покоя и отдыха, а натянутые нервы отказывались приходить в норму. Глаза наливались паникой от каждого шороха, издаваемого лесом. Казалось, сама природа восстала против него. Пропустив несколько ударов, сердце охотника вновь задрожало, когда он споткнулся о выступавшие камни, упал, выпустив из рук обтянутую шкурой деревяшку. Человек зарычал от бессильной злобы, ударив кулаком о землю. И вот позади, на уступе, показалась тень с багровой от запекшейся крови мордой, скалящей зубы. Если раньше она защищала себя и своего ребенка, то сейчас волчица готова была мстить всем лесным убийцам без исключения. Не растерявшись, парень успел перевернуться и, нацелив ружье, нажать на курок!.. Звучный щелчок вместо громкого выстрела… Нужно перезаряжать!.. «Снова убить хочешь?!» В этот раз волк не стал терять ни секунды, напал сразу, пытаясь вырвать зубами ружье охотника, что тот так не хотел отпускать. Обезумевшая мать кружилась, прыгала, запутывая перепуганного человека, сбивала с ног, раненой головой толкала к деревьям, окончательно выбивая весь воздух из ослабевших легких парня. Исход боя был очевиден. Волк поддел охотника мордой и скинул с выступа к замерзшему лесному озеру. Человек перевернулся несколько раз, поднимая в воздух облако сбитого инея, но не потерял сознания, а лишь еще больше разозлился. А его противник завыл, приказывая убраться с этой территории. Волчица с яростью смотрела в сторону барахтающегося внизу человека. Сознание моментально вернулось, когда позади ослабленного охотника она увидела своего щенка. «Мой малыш!» Оскал сменился улыбкой, полной боли. Веки поднялись над переносицей, в глазах застыла влага, не оставив от ярости ни следа. Мать кинулась к ребенку, совсем забыв об убийце, что уже наставил дуло на несшегося на него волка. Человек взревел, словно дикий, и выстрелил… Спустя несколько бесконечно долгих минут лес утих. Пуля насквозь прошла через грудь волчицы. Она с разбегу осела на передние лапы и пролетела еще пару метров по земле мимо своего убийцы прямо к волчонку, лежащему у подножия валуна. Силы медленно покидали могучее тело, изо рта, звучной хрипотой хватавшего воздух, выплевывалась кровь, впитывавшаяся в белоснежный покров земли. Оставалось немного. С огромным трудом повернув голову, уперлась носом в живот своего волчонка. Парень уже подошел, посмотрел на умирающую тварь и наклонился, чтобы забрать свою награду, но широкая когтистая лапа его остановила. «Прошу, оставь его!» — волчица издала жалобный то ли стон, то ли вздох. Охотник, держа чучело, хотел уже уйти восвояси, но его остановила песня. Откуда ей взяться среди этого лесного безмолвия? Казалось, это колыбельная умирающей волчицы звучала в ушах человека, последняя колыбельная матери своему ребенку. Не поверив себе, парень наклонился над зверем. В глазах волчицы застыли слезы, в которых он смог прочитать самое страшное горе и счастье. Ледяной вихрь вдруг поднял вуаль инея в небо, словно даже небо и земля оплакивали юного беззащитного волчонка. Острыми иглами кололо лицо, руки человека и перед его глазами одна за другой вставали страшные картины: вот мертвого и окровавленного щенка нашла мать, вернувшаяся с охоты; недоумение в ее глазах, неверие в то, за что так жестоко могли расправиться с её детенышем, не причинившим никому вреда; вот его товарищи звонким гулом стрельбы заставили ее отступить, поздравления с первой добычей; и теперь эта окровавленная туша, в которой вопреки всему ещё теплился огонёк жизни. Человек стоял как вкопанный. «Теперь кончено все», — понимал он, глядя в глаза, из которых сочились слезы. Волчица умирала, смотря на свое дитя, напевая ему волчью колыбельную песню, так похожую на человеческую. Он стоял потрясенный. Перед ним лежал не «зверь», не «тупая тварь», а убитая им мать, мать, погибшая за своего ребенка… Мужчина положил чучело волчонка рядом с его волчицей, которая, даже умирая, казалось, улыбалась и отдавала свое последнее тепло, обняв щенка. «Спасибо! — как будто говорили ее глаза. Человеку стало от этого еще горше. Он понял, кто был настоящим зверем... Мужчина отошел от этой семьи и побрел прочь, тревожа белоснежные цветы. Ружье, которым так гордился, человек с ненавистью выбросил в полынью озера, что быстро его поглотила. Ветер мягко вскружил белоснежные лепестки.