***
День свадьбы выдался ясным и тёплым. Хайден рано утром пришёл за женихом, чтоб отвести к брачному алтарю. Там уж вся деревня собралась. Армин, наряженный в расшитую рубашку, хмуро сидел у окна. Рядом возбуждённо крутились сестрички, тоже нарядные, звенели бусами. Мать, как положено, всплакнула, охорашивая Армина. Тот, дёргая плечом, уворачивался. — Идёт! Идёт! — крикнула Ия, смотря в окно. — Ой, а кто это за ним скачет? Мать метнулась к окну, глянула и резко повернулась с перекошенным от страха лицом. — В подпол, быстро! — крикнула она. — В подпол лезьте, глупые! — и схватив девочек, поволокла их к лазу в полу. Со двора послышались крики. Армин выскочил на крыльцо и резко затормозил, задохнувшись от ужаса. Хайден, выставив вилы, угрожающе рычал на трёх гарцующих перед ним всадников, Армин краем глаза видел рукояти огромных мечей и колчаны со стрелами за их спинами. Четвёртый конь стоял чуть подалее с пустым седлом. Хозяин коня валялся рядом с топором в голове. — Беги, Армин! — крикнул Хайден. — Бегите в лес! Прячьтесь! Армин бросился в дом, схватил мать, запихивающую перепуганных дочерей в подпол. — Куда, найдут же! В окно! В лес надо! Сзади послышался топот. Мимо Армина со свистом пролетел нож и воткнулся матери в грудь. Она страшно захрипела и повалилась на пол. Сестры зашлись диким визгом. Армина схватили за волосы и поволокли на улицу. Он тоже закричал, забился отчаянно. — Рыжий, — довольно произнёс голос над ухом. — Люблю рыжих, сладкие они. Кричи, кричи. Его вытащили на улицу. Краем глаза он видел безжизненное тело Хайдена возле крыльца. Оставшиеся два всадника прошли в дом. Армина грубо швырнули на землю, сорвали одежду. — Кричи, рыжик, — сказал тот же голос. — Люблю, когда кричат. Сверху навалилось тяжёлое тело и от дикой боли у Армина потемнело в глазах. Рядом насиловали сестёр — Ию, и младшую, десятилетнюю Илму, и крики их звенели у Армина в ушах…***
Илма лежала на земле с задранным до шеи подолом и остекленевшими глазами смотрела в небо. Здесь же была и Ия. Её подняли, стали осматривать, трогали роскошные, но сейчас спутанные и вывалянные в пыли волосы, лезли в рот. Она вдруг выхватила нож из-за пояса одного из мужчин. Те загоготали: — Ну, и чего делать-то собралась? Убьёшь нас, что ли? Она диким взглядом посмотрела вокруг и встретилась глазами с Армином. Он тут же всё понял. — Прощай, братик, — одними губами сказала Ия и перерезала себе горло. — Вот сука, а? — равнодушно один из них, глядя на ещё дёргающееся тело. — Я бы за неё неплохо выручил. Сука, а? — Да не переживай, — второй хлопнул его по плечу. — Девки сейчас в цене упали. Много бы всё равно не получил. Армину связали руки за спиной и повели на деревенскую площадь. На дороге валялись трупы людей. Нескольких он узнал. Оставшихся в живых согнали на площади в кучу. Всадников было около двух десятков. Вооружённые до зубов, они взяли в плен целую деревню за каких-то полчаса. Пленники молчали и только дети плакали, хватаясь за матерей. Армина швырнули в общую кучу. Кто-то поднял его. Дэй. — Живой, — прошептал он. — Твари, всех убили. И отца, и мать, и брата. А… твои? Армин отвернулся. Захватчики долго делили добычу, ругались, спорили. Армин и ещё несколько человек достались изнасиловавшему его мужчине. Звали его Одо. Армину швырнули какие-то тряпки. До него только сейчас дошло, что он полностью голый. Дэй взял одежду у него из рук, помог одеться. Пленников связали попарно и погнали по дороге. Армин оглянулся. Оставшаяся позади деревня горела.***
Потом был долгий и мучительный переход. По дороге захватчики совершали набеги на другие деревни, приводили новую добычу. И снова шли. На ночь останавливались в лесу. Пленникам кидали кусок хлеба, позволяли напиться и связывали по ногам и рукам. Дети долго не выдерживали. Когда вышли к широкой реке, их и вовсе не осталось. У берега стояло несколько больших кораблей. Пленников посадили в трюм и началось новое мучение. Духота, теснота, воняло испражнениями. Сидели в темноте, плотно прижавшись друг к другу, тут же стояли вёдра для нужд, которые передавали друг другу по цепочке. Сколько плыли, неизвестно. Дни и ночи слились у Армина в одно. Перед глазами всё время стояли мать с ножом в груди, мёртвые глаза Илмы и дёргающаяся в агонии Ия. А каждое утро из трюма вытаскивали несколько умерших за ночь людей. Наконец корабли пристали к берегу. Судя по шуму, приплыли в большой город. — Неужели всё закончилось? — спросила женщина рядом с Армином. — Наоборот, — мрачно ответил мужчина. — Для нас всё только начинается. От свежего воздуха у Армина закружилась голова. Но опомниться не дали, толкнули в спину и по сходням свели с остальными людьми на пристань. Город был огромен. На какое-то время Армин забыл обо всём, очумело оглядывался, ему ещё не приходилось бывать в таком месте. Высокие дома, каменная мостовая, множество людей. Пленников оглядывали равнодушно, а кое-кого и с интересом. На глазах Армина, тут же, не торгуясь, купили двух женщин и увели. Собственность Одо провели по небольшой улице и втолкнули в какой-то дом. Внутри их развязали и женщин заперли отдельно. Бросили всем, как и раньше, по куску хлеба и оставили в покое. Армин сидел в углу, глядя на крошечное зарешечённое окошко под потолком. Остальные тихо переговаривались между собой, гадая о будущей судьбе. Армину говорить не хотелось. Он лёг на пол и отвернулся к стене. На рассвете пленников подняли и, снова связав, повели на главную площадь. Шёл мелкий, противный дождь и женщин спрятали в большой палатке, а остальных оставили стоять рядом. Мужчин купили быстро. На Армина же смотрели мельком, некоторые, правда, подходили, трогали за руки, и недовольно кривясь, отходили. Одо ругался, снижал цену, но покупатели отмахивались. Невысокий щуплый паренёк никого не соблазнял. В конце концов он остался один. Одо сплюнул сквозь зубы и повёл его за собой.***
У Одо не было ни жены, ни детей. Жил он, не считая слуг, один, в большом, просторном доме. Армина определили на конюшню. Старший конюх по имени Хейн оглядел его брезгливо и кивнул в угол: — Иди вымойся, несёт, как от свиньи. Одо пришёл в ту же ночь. Пьяный. Увидел Армина, оскалился и поманив к себе, приспустил штаны. — Только попробуй зубы пустить, — предупредил он. — Кожу заживо сниму и поджарю потом. Армин, вздохнув, опустился на колени. — Старайся лучше, мальчик, — сказал Одо. — Тебе же легче будет. Армин, зажмурившись и давясь, старался, облизывая и заглатывая член. — Хватит, — Одо толкнул его на сено. — Задом поворачивайся. Теперь он не торопился, больно помял Армина за ягодицы. Юноша закусил губу. Кричать он не будет. Но Одо неожиданно сильно ударил его по заду и Армин от неожиданности вскрикнул. Одо засмеялся, и разведя ему ягодицы, с размаху загнал член. Армин завыл, слёзы так и брызнули из глаз. Даже в первый раз не было так больно, хотя… тогда он был не в себе от страха. Одо долго не мог кончить. Армин от боли искусал себе все губы, тихо скулил. Наконец хозяин застонал и отлепился от своей игрушки. Встал, и потрепав Армина за волосы, сказал опять, как в прошлый раз: — Люблю рыжих. Будешь стараться, возьму в дом.***
Потянулись тоскливые дни. Армин ухаживал за лошадьми и со страхом ждал каждого вечера. Одо приходил постоянно, почти всегда пьяный. Иногда был настроен благодушно и даже пытался ласкать. Просовывал Армину руку под живот, теребил за член и яички. Армину это было ещё противней. Но чаще Одо приходил злой. Армин уже знал, что хозяин играл в кости и постоянно проигрывал. Одо швырял Армина на землю и яростно вколачивался. — Подмахивай, сучка рыжая, — рычал он. — Ну же! Ну! Армин, хоть и готовил себя заранее, а всё равно потом смывал кровь с бёдер и ходил, морщась. Хейн, недолюбливавший Армина, и то не выдержал, принёс ему мазь. Армин посмотрел с благодарностью, говорить ему не хотелось. За несколько недель в рабстве он и десяти слов не сказал. В хозяйском доме побывать ему не удалось ни разу. Одо, хоть и трахал его каждую ночь, но в дом брать не торопился, а Армин и не рвался. Из конюшни он лишь изредка выходил во двор. Разглядывал облака на небе и уходил обратно. Первые несколько ночей его приковывали цепью к стене. Одо новому рабу не доверял. Но где-то через неделю Армину поставили клеймо на груди. Он лежал, обвязанный верёвкой, и ещё Хейн сверху придавливал, вынуждая не двигаться, и орал от боли, как ненормальный, а потом всю ночь рыдал. — Скажи спасибо, что не на лице, — сказал Хейн, смазывая ожог целебной мазью. — Он и не такое может. Ходил бы тогда красавцем. И что в тебе наш господин нашёл? На! И сунул Армину медовую лепёшку. Армин, всхлипывая, ел, но вкуса не чувствовал. Клеймо болело долго. Но зато цепь на него больше не надевали.***
Однажды Одо пришёл в хорошем настроении. Лез целоваться к Армину, пытался нежничать. Армин отворачивал голову, стараясь не вдыхать запах винных паров, исходящих от хозяина. Одо вдруг разъярился. — Тварь рыжая, — заорал он. Вытащил плеть и принялся избивать юношу. — Отворачиваться вздумал! Противно ему! Я твой хозяин, мразь! Я! Прикажу, ноги мне лизать будешь! Отродье рыжее! Армин сжался в комочек, стараясь прикрыть голову руками. Одо замахнулся в очередной раз и вдруг застыл с поднятой рукой. На лице появилось удивлённое выражение. — Что это… Как… И не договорив, рухнул на землю. За ним Армин разглядел мощную мужскую фигуру. В тусклом свете факела блеснул нож в руке. Фигура выступила вперёд, и Армин зажал рот рукой, чтоб не закричать. — Сгинь, сгинь, — прошептал он, белея от ужаса. — Призрак… — Это я, малыш, не бойся, — зашептал мужчина, подходя ближе. — Я живой. Не веришь? Вот, потрогай. И протянул руку. Трясущийся от страха Армин осторожно взял его за руку. — Хайден? Тебя же убили? — Кишка у них тонка, меня убить. Вот. Он расстегнул рубашку и показал уродливый шрам на груди. — Идём, времени мало. — Куда? — горько усмехнулся Армин. — Поймают. Я ведь теперь тоже помеченный. И показал Хайдену клеймо. Хайден стиснул зубы, ноздри раздулись гневно. Коснулся пальцами замысловатого узора на груди юноши. — Ничего, не поймают. Я уже давно в городе, малыш. Всё подготовил. Одо здесь не любят, говорят, ни одной девки и парня не осталось, которых он не перепортил. А все молчат, потому что Одо у князя местного в любимчиках ходит. И ничего не поделать. Так что смерти его многие рады будут. А нам с тобой помогут, корабль на рассвете отходит, пока все очухаются, мы уже далеко будем. В дверях возникла ещё одна фигура. Армин вздрогнул, схватил Хайдена за руку. — Быстрее давайте, — послышался голос Хейна. — Потом обжиматься будете. Хайден сгрёб Армина в охапку и вытащил наружу. Юноша поёжился от холода. Хайден накинул на него тёплую куртку и повёл к воротам. Там уже стояли наготове две осёдланные лошади. — Ты верхом-то сможешь? — с тревогой спросил Хайден. Армин кивнул. Сцепив зубы, вскарабкался в седло. — Спасибо тебе, — сказал он Хейну. Тот усмехнулся, махнул рукой: — Мне бы такого жениха, как тебе. Езжайте!***
Корабль отошёл с рассветом. Армин стоял на палубе, глядя на исчезающий за горизонтом город. Хайден подошёл сзади, обнял за плечи. — Куда мы теперь? — тихо спросил юноша. — Мир большой. Армин повернулся к Хайдену, уткнулся ему в грудь, и обхватив руками, сжал изо всех сил.