У многих людей была двойная жизнь, но вряд ли кто мог похвастаться — хотя о таком, конечно же, не расскажешь за ужином с друзьями - столь насыщенной, какой она была у Мэтта Мердока и Фрэнка Касла. Их жизнь, какой ее знали друзья и знакомые, была такой же обычной и непримечательной, насколько она может быть таковой у молодого адвоката, ослепшего еще в детстве, уже год разделяющего жизнь с военным в отставке, работающим в полиции. Встретились они в отделении полиции, куда Мэтт пришел за подробностями по делу возможного убийцы, чьим адвокатом он являлся, а Фрэнк оказался одним из полицейских, ведущих это же расследование. На следующий день они, по договоренности, встретились в кафе неподалеку от агентства «Нельсон и Мердок», где Фрэнк рассказал намного больше, чем в отделении, и не только касаемо дела. Так, встреча за встречей — случайные и нет — они, как такое и бывает, притерлись друг к другу настолько, что начавшиеся после отношения неожиданными не стали. Эти отношения стали первыми для Мэтта, которые длятся так долго, хоть раньше с этим и были некоторые проблемы. Иногда одним из факторов ранних разрывов была слепота Мердока, потому что, стоит признать, это все-таки было смущающе, но у Фрэнка не оказалось с этим никаких проблем. Раз это не мешает жить тебе, то мне тем более, — поделился как-то Касл, и было понятно, что он не лукавит. У самого Фрэнка тоже была печальная история отношений, которая по сравнению с историями Мэтта была, безусловно, ужасающей, но он не любил рассказывать об этом. С его слов Мердок знал лишь о том, что у Фрэнка были жена и дети, которые были убиты, но о каких-либо подробностях Касл не рассказывал и Мэтт никогда на этом не настаивал. Но стоит признать, что больше информации он все же получил, когда навел сводки, и говорить об этом с Фрэнком стало не нужно (на самом деле Мэтт вообще не понимал, как тот мог держаться настолько хорошо, хотя с тех событий прошло около полутора лет).
И, пожалуй, это были первые за последнее время отношения, — если не единственные - в которых Мэтт чувствовал себя так просто, потому что с Фрэнком оказалось действительно легко: он оказался в меру заботливым, настолько, насколько это было нужным, чтобы не переходить границу между безграничной опекой и безразличием. Что было немаловажным, так это то, что Касл никогда не акцентировал внимание на слепоте Мэтта и не проявлял той самой излишней опеки, которую частенько использовали по отношению к Мэтту. Фрэнк в этом вопросе придерживался все того же мнения и раз Мердок без проблем дожил до своих лет, лишняя помощь ему была не нужна. Однако Мэтт никогда не был против того, что во время их совместных выходов куда-то Касл всегда брал его за руку и ему не приходилось пользоваться тростью (которая и не очень-то была нужна). Единственное, что волновало Мэтта, так это то, что Фрэнка никогда не интересовало, куда Мердок временами пропадал ночами, в отговорки о том, что были срочные дела в офисе, Фрэнк явно не верил, но ничего не высказывал по этому поводу. Так же у него никогда не возникало вопросов по поводу ссадин, которые периодически появлялись на теле Мэтта — говорить о том, что он неудачно упал с лестницы или еще где-то было бессмысленно, звучало слишком глупо (Фрэнк знает, что Мэтт довольно ловок в повседневной жизни и такие отговорки звучали неубедительно). Вопросов не вызывали и шрамы на теле адвоката, которые вряд ли можно было получить в обычной жизни. Например, те же шрамы на теле Касла — которых было очень много — были вполне объяснимы, в конце концов, он много лет провел в армии, и это было одно из многих подтверждений службы в горячих точках.
Как оказалось после, не испытывал тревоги Фрэнк не просто так, потому что секреты были и у него самого.
Во второй раз они, если можно так выразиться, познакомились спустя полгода после встречи Мэтта и Фрэнка и через два месяца их совместной жизни. Эта ночная вылазка Дардевила не обещала быть сложной или долгой, ему просто хотелось проверить слухи о том, что русские вновь промышляют похищением и продажей людей. Слухи дошли не только до него одного, потому как вскоре у точки встречи русских, Мэтт почувствовал присутствие кого-то чужого, находящегося здесь с той же целью. Оставаясь незамеченным, Дардевил перебрался на крышу соседнего, от нового гостя, дома и теперь прислушивался больше к нему, нежели к переговорам русских. У незнакомца была тяжелая поступь, что говорило о большой массе тела, и странное, будто свистящее дыхание, когда тот дышал носом, Мэтт подумал о том, что это из-за какого-то повреждения, потому что Фрэнк дышал так же, а его нос был сломан множество раз. Это, конечно, наводило на определенные мысли, но Мердок посчитал их слишком странными, чтобы сразу поверить. Когда он услышал щелчок снятого с предохранителя оружия, вопрос на тему того, кто был перед ним, пропал — вряд ли остался в Адской Кухне хоть кто-то, кто не знал о Карателе. Но абсолютно никто не мог сказать о нем хоть что-то: ни полиция, ни случайные свидетели, которых попросту не было, ни выжившие, которых Каратель не оставлял. Полиция время от времени обращала на него свое внимание, потому что методы этого ночного убийцы были действительно жестоки, но по большей части закрывала на это глаза: Каратель карал «правильных» людей и никогда не трогал невиновных, по-своему очищая этот город. Но сейчас не было никаких точных доказательств о том, что именно на русских лежала вина в кражах людей и хоть их дела вряд ли были очень честными, на данный момент их ничего не компрометировало. Значит, Карателя стоило остановить, на данный момент его «работа» не была оправданной. И, возможно, им даже удастся нормально поговорить. Подозрения вновь вернулись к Мэтту, когда он поднимался по пожарной лестнице на крышу нужного дома, потому что еще издалека почувствовал нотку знакомого запаха — такой же был у лосьона после бритья, которым пользовался Фрэнк. Сомнений не осталось, когда, поднявшись, Дардевил выдал себя и Каратель обернулся на шум, выдав знакомым голосом емкое «блять».
Пазл полностью сложился: отсутствие вопросов Фрэнка о периодичной ночной занятости Мэтта (ведь он сам наверняка отсутствовал этими же ночами), новые раны и побои на его теле, которые объяснялись долгом службы, и полученные сейчас новые подтверждения. Фрэнк Касл был Карателем. Фрэнк Касл уже несколько месяцев встречался с Мэттом Мердоком. Мэтт Мердок был Дардевилом. Просто замечательно. Но думать об этом в данный момент было некогда, потому что Каратель был настроен на драку и даже отбросил в сторону автомат, придерживаясь своих принципов о честности.
- Давно хотел с тобой познакомиться, Красный, - усмехается Каратель и начинает двигаться вокруг принявшего боевую стойку Дардевила.
- Да, - выдыхает тот, - Я тоже.
Фрэнк запинается и теряет стойку, делая неровный шаг, его сердце так же сбивается с ритма и начинает биться чуть быстрее под стать участившемуся дыханию. Он тоже все понял (скорее всего, Мэтта выдал его голос).
Они дерутся, по-настоящему дерутся, как это бы делали Каратель и Дардевил не будь знакомы, хотя, формально, именно они действительно не знакомы. Сражаться с Карателем оказывается достаточно сложно, пусть его движения и не такие быстрые, как у Дардевила, но он компенсирует это силой ударов, каждый из которых буквально вышибает дух и после них требуется какое-то время на восстановление. Удары Карателя безжалостны, но он почти не бьет по лицу, потому что капитально избитое лицо у адвоката явно вызовет ненужные вопросы, а множественные синяки на теле не увидит никто посторонний. Мэтт старается не отставать от него, хоть ему и неприятно бить родного человека, даже если он знает его с
такой стороны.
Неизвестно, сколько бы еще они продолжали, если бы их не отвлек женский визг с улицы. Дардевил тут же рванул в сторону края крыши, прислушиваясь к происходящему внизу и составляя для себя картинку, Каратель замерз чуть поодаль и, судя по звукам, следил за происходящим через прицел поднятого оружия. Тревога не оказалось ложной, но прежде, чем Дардевил успел спуститься, раздалось несколько выстрелов, оказавшихся смертельными. Освобожденные девушки, напуганные происходящим, тут же разбежались и на улицу тут же выбежало еще несколько людей русских, привлеченных выстрелами. Мэтт не хотел дать их убить, потому что хоть кто-то должен был понести наказание по закону, и выхватил из рук Карателя его пушку, наугад бросив ее куда-то в сторону, надеясь, что та слетела с крыши. За это Дардевил получил удар под ребра, от которого согнулся пополам, но зато Каратель направился в сторону спуска с крыши и вскоре его шаги перестали быть слышны. Что ж, Фрэнк скоро вернется домой. Мэтт хотел было продолжить разбираться с голосящими внизу противниками, но на улице стал слышен вой полицейских сирен и, видимо, его работа была сделана, потому что полиции удастся накрыть русских, оставалось надеяться, что найдется то, за что их смогут взять.
***
Когда Мэтт вернулся домой, переодетый в привычный официальный костюм, но чуть потрепанный, — тело после драки с Карателем болело адски - Фрэнк, как и ожидалось, находился дома. Он сидел перед телевизором и смотрел новости — прямой репортаж с места недавних событий - и привычно поцеловал Мэтта, как всегда это делал при его возвращении. Касл даже не подал виду, и в его поведении не было ничего необычного. Ни он, ни Мэтт не говорили об этом ни во время приготовления ночного перекуса, ни позже, когда оба делились новостями после рабочего дня. Возможно, Фрэнк давно догадывался о подобной деятельности Мердока, хотя его удивление тогда на крыше говорит об обратном, и именно поэтому сейчас продолжал молчать. Однако сам Мэтт не знал, что делать со сложившейся ситуацией, но пока предпочел не поднимать тему.
Уже поздней ночью Фрэнк по-непривычному был осторожен в постели, с несвойственной ему нежностью лаская Мэтта, осмотрительно не прикасаясь к уже потемневшим кровоподтекам. Он извинялся за грубость Карателя, как и извинялся Мэтт, нежно целуя разбитые Дардевилом губы. Обычно Фрэнк с нажимом проводил широкими ладонями по чужому телу, но сейчас он осторожно касался только неповрежденных участков кожи, которых было не столько много, и Мердок выгибался в его руках, притираясь всем телом. Периодически прожигающая тело боль в момент такой близости едва ли оставалась заметной, и Мэтт только запрокидывал голову, подставляя шею под легкие, не оставляющие следов поцелуи-укусы. Фрэнк брал его так же осторожно, размерными толчками сильнее раскрывая для себя. И это тоже было непривычно нежно и тянулось медленно, словно патока, а Мэтта все так же плавило от всего происходящего. Не то чтобы их секс до этого хоть чем-то не нравился Мердоку, но обычно Фрэнк никогда не растягивал подготовку и все происходило по-нужному грубо, как не хватало раньше, но сейчас все было непривычно и в новинку. Мэтт обхватил Касла за шею, вжимаясь ртом ему под линию челюсти и прикусывая солоноватую кожу, не позволяя, таким образом,своим стонам звучать слишком громко, потому что Фрэнк держал его бедра, не позволяя совершать лишних движений, контролируя все сам. Кончил Мэтт первым, даже не прикасаясь к себе, потому что его возбуждение было слишком сильным, а глубокие, медленные толчки Фрэнка приносили огромное удовольствие. После оргазма все чувства будто обострились — еще сильнее обычного — и все ощущалось еще ярче, чем обычно и Мэтт больше не пытался сдерживать стоны. Касла хватило не намного дольше, и он в последний раз толкнулся особенно глубоко, сгибая Мэтта едва ли не пополам.
Потом, расслабленно лежа в объятиях Фрэнка, Мэтт раздумывал о том, что это, наверное, правильно — не говорить и не обсуждать то, что происходит в их другой жизни. Уже засыпая, Мердок расслышал тихий голос Фрэнка «просто не дай ничего испортить» и понял, что делает все правильно.
***
Между ними ничего не изменилось. Мэтт Мердок все так же является адвокатом и в его работе ему иногда помогает Фрэнк Касл, мужчина, с которым он живет вот уже год, по иронии оказывающийся полицейским. Им обоим есть к кому возвращаться после рабочего дня, и кто будет ждать поздней ночью (это становится своего рода традицией). Как-то раз Фрэнк возвращается ночью с собакой, которую, как говорит, забрал у каких-то уродов, и теперь они живут втроем и это становится даже интереснее. Их пса зовут Макс, а Фрэнк оказывается большим любителем собак, но первое время Мэтту немного сложно управляться с ним одному. Зато их прогулки становятся чуть более занятными, а люди смотрят удивленно, когда Мердок выгуливает Макса один — это питбуль и он не очень похож на собаку поводыря, которые обычно присущи слепым. Отношения Фрэнка и Мэтта становятся только крепче.
Между Карателем и Дардевилом тоже ничего не меняется. Они почти не встречаются, потому что работать вместе все так же не смогут — их методы слишком разные для этого. И несколько раз они снова дерутся, останавливаясь лишь тогда, когда их что-то останавливает или пока кто-то не переходит границы. Пресса считает их стычки — противостоянием и предлагает теории о том, что они дерутся за Адскую Кухню, что само по себе смешно, они все еще сражаются за разные вещи. Полиция все так же не разыскивает ни одного, ни другого и Дардевил этому рад, потому что если кто-то по-настоящему заинтересуется ими, личность Карателя быстро раскроют. И ни Дардевил, ни Мэтт не знают, что будут делать тогда. Фрэнка, кажется, тоже заботит этот вопрос, потому что нигде еще не всплыло ни одно изображения Карателя.
Оба тщательно сохраняют тайны обратной стороны своих жизней, как от других, так и друг от друга и это полностью устраивает обоих.
