Ужас неблагого королевства

В неблагом королевстве чтят его короля. Незабудок лазурнее был его взгляд, До того как он стал королем, до угля, Что ожег ему голову годы назад. Жарко пламя печей, где мы плавим свинец, Но есть жарче огонь, что живет изнутри. Выдыхает подобный огонь страшный змей. И столица горит. И столица — горит! Нет спасения в воздухе или воде, Страшный рок подоспел, вызрел, сильно окреп, Магам сделать рывок, увести, не в беде Оставлять горожан и живущих окрест. Лучших сбор был объявлен, и каждый пришел, И придворного мага средь равных видать, И король подоспел, и час битвы настал, Когда с змеем бороться отправилась рать. Мало магов, но сила была велика, Неблагие сражались и ночь, и два дня, И заклятье направила чья-то рука, Что ударило, злобу дракона пленя. Извернулся, проклятый, ударил хвостом, Короля раздавил, разломил крепкий щит! Мало магов осталось в сознанье при том, В грудь вонзил магу ближнему каменный шип. Злую пасть маг Лорканн постарался связать, Наложить заклинанье на чудище все ж. Семиглавый пошел магов частью глотать, Позабыв: без щита много не сбережешь. Змей ударил хвостом, разбивая врагов, Он палил и он жёг, оставляя лишь дым, Взял Лорканн силы всех, сделал пару шагов… Так стал маг королем и весьма молодым. Мощь огня выжгла смелому рать и глаза, Почернел страшно мир для грифона, увы. Хотя змей заточен, миновала гроза, Наш грифон стал едой недалекой молвы. Его план, мол, конечно, изрядно жесток, А он сам не жалел ни врагов, ни друзей, Подставляя их шеи под гибельный рок, Оставляя себя в королевстве сильней. Мало было там правды, но слухи глупы, Раз увидев грифона, стянувшего шлем, Чтобы рану прикрыть, на мотивы скупы, Обрядили последнего мага никем. Не герой, не добряк, а жестокий грифон, Что зачем-то стянул глухой шлем короля, Чёрной славой, не светом своим оперён, Среди люда он страшен, коварен, треклят. И глаза его жёлтым чрез время зажглись, Не остался слепцом, починил, что где смог: И себя, и столицы, монархии жизнь, Показал, что недаром уже старый бог. Его слава темна и жесток его смех, А врагов он разит или милует сам. Он привык править тут, без огня и помех, Устрашая ночами виденья врагам. Днём — грифон над столицею верно глядит, Ночью — змей, что закован отчасти, увы, Не пройдет никуда одичавший бандит, В Желтом городе мимо его головы. В неблагом королевстве чтят его короля, И страшатся, что яростно-желт его взгляд, Выжил, вышел он сам из простого угля, Что ожег всю столицу столетья назад.