Летние каникулы (Reverse Falls)

Солнце медленно поднималось над кладбищем, окрашивая безоблачное небо в оранжево-желтые тона. Красноватый отблеск заиграл на надгробии старого мэра Гравити Фоллз. Жаль, что он не может видеть подобную красоту… Яркие звезды потухали одна за одной, уступая место новому дню. Ночью прошел моросящий дождик. Было свежо. Загадочный лес за кладбищем жил своей жизнью. Это шумят гномы? Или звенят феи? Может, меряются брутальностью мужикотавры? Напольные массивные часы только-только пробили шесть утра, но чета Валентино уже проснулась. В окно небольшой, но уютной кухоньки, отделанной деревянными панелями, смотрела женщина уже далеко за тридцать. Она готовила завтрак, любуясь закатом и напевая что-то, подозрительно похожее на имперский марш. Грэвис была одета как для работы в саду: старые широкие джинсы и синий свитер. И правда, ведь, учитывая их семейный бизнес, кладбище уже давно стало для нее вроде сада, который нуждается в тщательном уходе. К примеру, с утреца надо пройтись по периметру и выбрать места для новых захоронений, или позвать мужа, чтобы он перекопал уже старые, давно забытые родственниками, заросшие могилы, и заодно убрать увядшие цветы, хотя свежие уже давно не приносят. Потом можно приготовить завтрак, прибраться в этом огромном двухэтажном доме, съездить в магазин и в химчистку. За такими заботами наступает день, и лишь тогда они с мужем начинают отвечать на оставленные сообщения в голосовом ящике, обсуждая с клиентами детали заказов. Миссис Валентино пыталась собраться с мыслями перед предстоящим разговором с мужем. Надо бы попытаться намекнуть ему… да и Робби, кстати, тоже… Из раздумий её вывел резковатый голос мистера Валентино, который сидел в кресле с кружкой кофе: — Поступили новые заказы? Грэвис призадумалась, постукивая чистой стороной лопаточки по щеке. — Хм… так, сейчас, я все записала, — бормотала женщина, торопливо ища небольшой клочок бумаги в кармане.- Та-а-ак… Два гроба из красного и темного дерева. Молодую Бэкку решили хоронить в свадебном платье, и денег дали, и параметры фигуры, так что надо только купить чего-нибудь стильного и молодежного для этой тусовщицы. А вот указаний для Смита не было; сказали только, чтобы прикрывало повреждения грудной клетки. Наверное, подойдет какой-нибудь простой смокинг… Боун призадумался и потянулся за газетой. — Не знаю, Грэв, не знаю… Мистер Валентино, мрачный мужчина в очках лет сорока, который, казалось, улыбнулся за всю жизнь только два раза: на свадьбе и когда узнал о том, что у него будет сын, по совместительству наследник — углубился в чтение. Женщина вдруг поняла, что вот сейчас и есть тот самый подходящий момент, который она поджидала последнее время. Несколько неуверенно она начала: — Дорогой, меня беспокоит наш сын. Он слишком… хм... легкомысленнен… да и беспечен… эта постоянная улыбка… Какой из него гробовщик? Сможет ли он продолжать наше дело? Он мало времени проводит с нами. Мы его семья. А мальчик то репетирует со своей группой, то прохлаждается на работе, то гуляет с друзьями. Я, конечно, понимаю, что на дворе каникулы и Робби не обязан ходить в школу, но, как мне кажется, дома все-таки бывать было бы полезно. Мужчина сурово поджал губы и отложил газету, задумываясь о том, что Грэвис, даже при всем ее уме, вскормленном множеством прочитанных книг, никогда не сможет понять одной простой вещи: нельзя заставить кого-то проводить с тобой время. Это он видел, что от природы жизнерадостному Робби не нравится находиться в большом старом доме, окруженном с одной стороны темным сосновым лесом, а с другой — основным источником дохода семьи. — И что же ты предлагаешь? Грэвис запустила в копну своих рыжих волос длинные гибкие пальцы пианистки, используя их, как гребень. Мистер Валентино невольно залюбовался женой, дивясь ее приверженности этой привычке: она, казалось бы, всегда, с самого первого дня их знакомства, делала так, когда о чем-то размышляла. — Как насчет просмотра фильма вечером? Боун, вырванный из своих ностальгически-возвышенных мыслей подобной тривиальностью, фыркнул: — И что же мы будем смотреть по этому общественному телевидению? «Самый аленький вампир»? «Инопланетяне с планеты Планета»? — Тут он щелкнул пальцами и даже привстал со своего кресла. – А, знаю: «Моя мама — оборотень». Местные фильмы — сущий ад, сама знаешь. Нет уж, увольте, их мы — ни я, ни Робби — смотреть не будем, чтобы не сломать нашу психику. Миссис Валентино слабо улыбнулась, хотя в голосе мужа не было и намека на юмор. — Мы могли бы найти наши диски с фильмами. Где-то год назад Робби посмотрел «Мумию» и вроде даже сказал, что ему понравилось. Быть может, он оценит… Хм, «Пилу»? Нет, лучше, думаю, для начала «Куб»… Мужчина закатил глаза и уж было углубился в газету, как вдруг напрягся и шумно выдохнул. — Почему пахнет крематорием? Грэвис охнула и спешно выключила плиту, попутно пытаясь отдереть почерневший по краям бекон с яичницей от сковородки. Позавтракали молча, пытаясь заглушить привкус «уголька» острым соусом и крепким кофе. Съели все, что приготовили, не оставляя для Робби порции и не пытаясь его позвать к столу. Пусть ребенок поспит хотя бы на каникулах. Да и на работу в Хижину Чудес ему только к девяти. Мама оставила сыну на столе несколько ломтев белого хлеба для тостов, корично-яблочный джем, нежно любимый всей семьей Валентино вне зависимости от их внутренних разногласий, и, решив, что подобной заботы подростку вполне достаточно, поспешила за мужем в гараж. Вскоре их пикап уже катил по размокшей после дождя лесной дороге по направлению к ближайшему и единственному в Гравити Фоллз свадебному салону. В доме повисла тишина, нарушаемая лишь щелканьем маятника часов да пением птиц, время от времени садившихся на вишню возле приоткрытого окна кухни и заводивших свои недолгие трели, потом, видимо, улетая в более оживленное место. В подобной расслабленной атмосфере противный визг будильника, сработавшего в восемь утра, хоть и был заведен на семь сорок пять, показался совсем уж инородным телом. Если бы кто-нибудь в это время находился в доме на первом этаже, скажем, в гостиной, то услышал бы, как этот самый будильник затыкается после грохота, как если бы кто-нибудь бросил его в стену. Потом последовал смачный шлепок напополам с «бухом» (как бывает, если уронишь курицу на пол, только громче: тушка явно больше в габбаритах). Затем можно было бы различить ругательства, и, чуть позже, шаги и шум воды. Через время, близкое к получасу, по лестнице, скрипя дубовыми половицами и благоухая древесными нотками геля для душа, спустился бледноватый высокий парень, на ходу накидывавший поверх белой майки с изображением сердца, заклеенного пластырем, зеленую клетчатую рубашку. Робби бросил скорый взгляд на часы, которые можно было хорошо рассмотреть даже из коридора, и мученически простонал: почти что без двадцати, а он и не завтракал пока. Парень влетел на кухню, чудом не врезавшись плечом в дверной косяк, и облегченно выдохнул, увидев на столе баночку с джемом и хлеб. Хотя бы искать не надо, спасибо на этом. «Выпить бы кофе», — немного тоскливо подумал Робби, доставая из холодильника апельсиновый сок. — «Но не успею уже». Минут через десять подросток уже шел спортивным шагом по узкой лесной тропке, по которой можно было отлично срезать дорогу и прийти прямиком к месту работы. К Хижине Чудес — завлекаловке для туристов, принадлежащей Престону Нортвесту. При мысли о боссе Робби невольно заулыбался. Чудесный и честный человек, пусть и странный немного. Впрочем, только такие парню и нравились. К слову, сегодня к нему должны приехать его дети. Девочка и мальчик, оба младше Робби, если он правильно запомнил то, что ему говорила Мелоди. Парень убрал с лица все еще влажные после водных процедур волосы. Возможно, это лето будет несколько более интересным, чем он предполагал.