***
Шквал — внезапное резкое усиление ветра на восемь и более метров в секунду за короткий промежуток времени, сопровождающийся ливневым дождём и грозой. Группа "Шквал" под предводительством Гурусова Андрея Сергеевича или попросту — "Гудвин", словно призрак, прикрываемая непогодой, скользила, не оставляя следов, двигаясь уверенно и легко, как будто прекрасно знала местность. И порой казалось, что маршрут командиру нашептывал ветер. "Шквал" — единственная группа в академии, в которую бойцов подбирал сам командир. Единственная группа, полностью состоящая из перебежчиков, но, тем не менее, заслужившая уважение среди других групп, и по влиятельности и престижности, уступающая только "Отару". А началось все в тысяча девятьсот девяностом году... В детском доме с утра стоял переполох, прошел слух, что сразу десятерых детей заберут. А вот куда — не сказали. И кто... тоже не сказали. Зато сказали возраст: семь - десять лет. Андрей сидел на подоконнике, вытянув ноги и с тоской смотрел на суетившуюся во дворе "мелкотню". Он по возрасту уже давно не подходил, причем никому. Через пару месяцев будет семнадцать, а чуть больше чем через год выпустят во взрослую жизнь. В семьи предпочитали брать девочек младшего возраста, мальчиков брали с опаской и то в основном младенцев. В шестнадцать лет найти себе семью и дом — нереально. За свой возраст он сменил уже четыре детских дома, это если не считать дома малютки. Практически везде выгоняли за своевольный характер и какое-то обостренное чувство справедливости. От этих мыслей стало совсем паршиво, и он уже решил свалить из общего зала, когда перед ним возникло "чудо" в военной форме и с охренительными серыми глазами. "Чудо" уходить не торопилось, наоборот, с любопытством рассматривало парня. — Кхм, — Андрей прокашлялся и нарочито серьезным тоном заявил: — Отойдите, вы мне обзор загораживаете! Я вам все равно не подхожу... уже лет шесть как! "Чудо" ухмыльнулось, отчего взгляд приобрел презрительно-насмешливое выражение. — Мне плевать на правила... — Да? — Андрей почувствовал, как по телу прошла дрожь от звука его голоса. — Ладно, тогда стой! — Как тебя зовут? — Андрей. А тебя как? — от собственной смелости стало не по себе. Но не краснеть же, как девице, под пристальным взглядом незнакомца. — Ветер... Его улыбка стала шире, вызывая внутренний страх и мороз по коже. Он развернулся и отошел к группе мужчин в форме. Один из них — невысокий и коренастый, главный, как решил Андрей, — недовольно глянул на подошедшего, потом на парня, сидящего на окне и, пробурчав, записал что-то в папку.***
Академия — это почти то же, что детский дом. По сути те же брошенные никому не нужные дети, только уход лучше. Андрей пробыл в общей группе год, и хоть характеристики ему написали блестящие, он понимал, в команду ему попасть не грозит в ближайшие пару лет. И очередной бессонной ночью, лежа в общей спальне и слушая сопение товарищей, он, наконец, понял, раз гора не идет к Магомеду, значит надо самому идти к ней. Дверь долго не открывали, Андрей прекрасно знал почему: хозяин комнаты надеется, что нежданный посетитель свалит по-хорошему. — Ты мне очень мешаешь! — Ветер не выдержал первым. — Я хочу свою группу! — Я тоже много чего хочу, и группу в том числе, но, видишь ли... — он замолчал, внимательно глядя на парня, но быстро сообразил, что тот даже не заметил заминки в разговоре. — Смотри мне в глаза, когда я с тобой разговариваю! — он поднял лицо Андрея за подбородок. — А ты не стой в таком виде! Темно-синие шорты обтягивали стройные узкие бедра и ничуть не скрывали возбуждения. Ветер ухмыльнулся и захлопнул дверь.***
Зато утро началось с хорошей новости. Видимо, ночной визит не прошел даром. Майор Луганский пригласил к себе в кабинет. — Чем ты отличаешься от других командиров? Почему именно ты должен получить эту должность? "Я трахаюсь с вашим капитаном", — чуть было не сорвалось с языка, но сказать пришлось другое: — Я не могу ответить на ваш вопрос, так как не знаю других командиров, мы слишком на разных уровнях. — Так почему? — мужчина не моргая смотрел в его глаза. "Видимо, я что-то стою, если из постели очередной "шлюхи", он сразу пошел к вам, едва дождавшись рассвета", — Андрей усмехнулся. Задумавшись, он не сразу заметил, что Луганский поднялся из кресла и встал у окна. — Не надейся на это, мальчик! Тех, кто что-то стоит, в его понимании, он держит при себе. А постель для него абсолютно ничего не значит! — Я сказал это вслух?! — Я прочитал это в твоем взгляде. Ты для него всего лишь очередная игрушка, не более. — И все же я здесь! Луганский мягко улыбнулся, совсем по-отечески: — Все, что я могу — взять тебя к себе в подопечные. Собрать для тебя группу будет очень тяжело. Возраст у тебя уже не тот. Но мы что-нибудь придумаем. — Зачем вы мне помогаете? — перемена в отношении удивляла. Не то, чтобы к Андрею плохо относились, но и больших планов на него не строили. Луганский тяжело вздохнул и внимательно посмотрел на курсанта, будто ожидая чего-то. Андрей поежился, от этого взгляда стало неуютно. Неожиданно для него в кабинете по полу будто прошел сквозняк, и по спине пробежали мурашки. Андрей зябко дернулся и покосился на дверь в ванную комнату. В кабинете явно ощущалось присутствие третьего, невидимого, скрытого за этой дверью. — Возвращайся к себе, собери вещи и переезжай в основной корпус, подойдешь к дежурному, он проводит в твою комнату. — Спасибо, товарищ майор! — Рано еще благодарить, мальчик. Иди.***
— Говорил же, что заметит! Не простой мальчик! — Ты меня в могилу сведешь! Не дай бог, Семенов узнает! Спуску не даст никому. — А ты не говори, — Тэш уселся на свое излюбленное место, на подоконник, и лениво потянулся. — Ему плевать на все, что происходит за его кабинетом. Ты нашел нового бойца и хочешь сделать из него командира, при чем тут я? — Он мальчишка, Тэш! Сыну твоему ровесник! Семнадцать лет! Да тебя расстрелять мало! — Я его в постель не звал! — Ветер огрызнулся и соскочил с окна, прошелся по кабинету, касаясь кончиками пальцев поверхности предметов, и остановился напротив Луганского. — Никого из вас не звал... — Для тебя человеческая жизнь хоть что-то значит? Ты чувствуешь хоть что-нибудь? Или ненависть настолько сильно пропитала твою душу, что все остальные чувства погибли? Мы для тебя лишь игрушки, способ достичь своей цели и не более того! — Хватит, Луг! — Ветер брезгливо сморщился. — Я тоже умею красиво говорить! Оставь перемывание моих бедных костей до вечера. После отбоя за чашкой чая обсудите с Семеновым, какой я плохой! Мальчишку ты обучишь не хуже меня, а с группой я помогу. Найду для него нечто особенное!***
— Заткнись, сука! — Карим схватил за шкирку слабо сопротивляющегося мальчишку и подвел к кровати. — Я приказываю, ты молча ложишься и раздвигаешь ноги! Молча, понял? Максим кивнул и отвернулся, стараясь не смотреть на своего мучителя. За год с лишним привык к такому обращению. Заслужил. Да и выбора не было: либо терпеть и жить, либо взбунтоваться и отправиться на тот свет. — Рот в моем присутствии открываешь только тогда, когда сосешь член! Все остальное время ты держишь его закрытым. — Но... — не успев договорить, Максим получил сильный удар по лицу и почувствовал на губах соленый привкус крови. — Я для кого тут распинаюсь? — Карим схватил за волосы и ударом поддых опустил на колени. — Открывай рот, сука! Максим подчинился, знал — начнет сопротивляться, будет только хуже. Последний раз, когда он ослушаться, неделю провалялся в кровати, скуля от боли. Карим умел и любил бить. Он практически не оставлял следов на теле, но боли причинял не мало. — Языком работай, о чем мечтаешь? Максим закашлял, сдерживая рвотный рефлекс, когда Карим вогнал член глубоко в глотку. — Понравилось? — Карим усмехнулся, видя, как покраснел Максим, и ускорился, стараясь попасть, как можно глубже. От нехватки воздуха ломило виски. Он вцепился руками в бедра Карима, пытаясь отстраниться. — Чего ты рыпаешься? — Карим поднял его за шкирку и швырнул на кровать. Член без труда вошел в разработанное отверстие и хоть не причинил много боли, но приятных ощущений не вызвал. Карим двигался быстро, со всей силы вдалбливался, стараясь проникнуть глубже. Максим всхлипывал и сильнее прикусывал губу, когда член проникал слишком глубоко. Карим замедлился, мышцы стали каменными, движения резкими. Он вытащил член и парой движений довел себя до конца, забрызгав грудь и живот Максима спермой. — Иди, приведи себя в порядок, — он подтянул джинсы, удовлетворенно вздохнул и оглядел сжавшегося в комок мальчишку. — И чтоб сегодня я тебя больше не видел, у меня полно дел. Он вышел из комнаты, и мысли тут же вернулись к работе. В ближайшее время предстоит длительная командировка, а значит необходимо подготовиться.***
— Привет! Парень беспокойно покосился по сторонам и поднял взгляд. — Это ты мне? — Скажу по секрету, кроме нас тут никого нет! На чердак вообще редко кто заходил. Большое захламленное помещение с несколькими выходами и пыльными, едва пропускающими свет, окнами. А если и заходили, только за тем, чтобы спрятаться ото всех и побыть в одиночестве. Поэтому встретить тут кого-то и тем более начать разговор, было маловероятным. — Новенький что ли? — А что, так заметно? — Шел бы ты мимо! — парень отвернулся. — Чего так грубо? — карие глаза незнакомца смотрели с издевкой. — Я же просто поздоровался! — Со мной тут никто не здоровается, неужели не понятно? — Понятно теперь, а почему? — наглый незнакомец уселся рядом. — Чего тебе надо? — вопрос был риторическим. Чего надо незнакомцу, Максим знал сам — то же, что и остальным. Этот только зачем-то поговорить решил, остальные сразу ставили в нужную позу. — Просто ты очень красивый и очень грустный... — Ну, так поцелуй, раз понравился! — слова были брошены с вызовом, такой ответной реакции Максим никак не ожидал. Незнакомец осторожно положил ладонь на его лицо и медленно провел большим пальцем по кромке губ, внимательно рассматривая. А затем просто приблизился и коснулся этих самых губ своими губами. Сначала осторожно, а потом, осмелев, углубил поцелуй. И Максим ответил, как-то испуганно, неловко, словно боясь, что его могут ударить. — Вкусный какой! — незнакомец улыбнулся. — Не надо, — от подобного обращения тоскливо защемило в груди. Уже давно никто не прикасался к нему так нежно, а уж разрешения тем более не спрашивали. И так же давно никто не прикасался к его губам. — Нельзя меня целовать! — Максим вскочил, чувствуя, как грудь медленно разрывает от боли и ответил на удивленный взгляд незнакомца: — Я грязный. Когда в первый и последний раз он попытался поцеловать Карима, сам не знал зачем полез, идиот, в ту же секунду оказался на полу с разбитыми губами, давясь собственной кровью. Карим надавил подошвой на лицо, вжимая в пол. — Еще раз полезешь целоваться, изуродую и пущу по кругу! Ты грязная сука, которую ебут без сожаления! А суки в губы не целуются! — Не говори никому о поцелуе, иначе тебе же хуже будет! Максим глянул на часы и направился к выходу, скоро отбой, нужно возвращаться в группу. Незнакомец двинулся было следом, но замер и тихо спросил: —Как тебя зовут? — Максим... Горский Максим.***
Андрей маялся уже который час, уснуть на новом месте для него всегда было тяжело, а тут еще нервы на пределе. Новая комната. Напротив входной двери два окна, справа вдоль стены семь кроватей в ряд и шкаф. Слева дверь в ванную комнату. Комната хоть и небольшая, но слишком много места для него одного, непривычно и слишком одиноко. А тот, кого здесь так не хватает, как назло не приходит. Третий час после отбоя, голоса в коридоре давно уже стихли, тишина давит, может, занят, ведь должен прийти. Поздравить хотя бы с должностью. Чем он занят, Андрей знал прекрасно, его кровать редко когда была пустой. Со злости Андрей с силой сжал веки, чтобы остановить внезапно набежавшие слезы обиды. Черт с ним, прав Луганский, просто очередная игрушка, хотел бы — взял бы к себе! Он натянул одеяло на подбородок и, уткнувшись в него, всхлипнул. В памяти всплыла пыльная заваленная разным хламом комната на чердаке и парень, сидящий на дощатом полу. Очень красивый парень, с печальными карими глазами, светлыми волосами, пухлыми губами и засохшей капелькой крови в уголке губ. — Максим тоже ничего, блондин с охренительными карими глазами, не чета тебе, Ветер! — Я не ревнивый, могу подвинуться! — шепот над самым ухом. Андрей вскрикнул от испуга и неожиданности и сел в кровати. — Когда ты пришел? Я не услышал... — Видимо задремал. Ветер кинул одежду на соседнюю кровать и забрался под одеяло, прижимая Андрея к себе и шепча, касаясь губами шеи. — Я соскучился... — Так возьми... Ветер... Он не любил прелюдии и ласки, поворачивал на живот, прикусывал кожу на шее, своеобразная метка, и проникал сразу глубоко. Ни чувств, ни мыслей, ничего, одна похоть и голые, животные инстинкты. Не любил... с другими. Жаркий шепот на ухо сводит с ума, лишая мыслей и воли. — Я так соскучился! Маленький мой! — он прикусывает мочку уха, вызывая трепет во всем теле. — Давай поиграем? Он дотянулся до соседней кровати, схватил форменные штаны и пошарил по карманам: — Держи! На мгновение Андрей впал в ступор от такого откровенного поступка, но Тэш уверенно перевернулся на живот, разведя ноги в стороны, обхватил руками подушку и уткнулся в нее лицом. Андрей усмехнулся мелькнувшей шальной мысли: "После занятий с Ветром, мало у кого не возникает желания нагнуть и всунуть по самые гланды, этой наглой, самоуверенной скотине, чтобы хоть немного сбить с него спесь!" Андрей провел ладонью по спине вдоль позвоночника, чувствуя, как тело прогнулось на прикосновение. — Давай уже! Хватит медлить! — даже находясь снизу, Ветер пытался указывать, оставляя за собой последнее слово. Андрей усмехнулся: — Потерпишь! Как ты меня называешь? Сладкий? Можно тебя попробовать? — он скользнул языком по шее и прикусил мочку уха. — Мммм, вкусный какой! Его спина напряглась, а в подушку раздался сдавленный рык: — Не делай так, чтобы я передумал! Просто возьми, и все! — он чуть приподнялся над подушкой, но лица не повернул. Андрей поймал себя на мысли, что многое бы отдал, чтобы увидеть сейчас его глаза. Схватив за плечо, он развернул его на спину, вцепился в запястья и зафиксировал их у него над головой. Не давая вывернуться, уселся верхом, сжимая ногами бедра. Ветер дернулся, не сильно, но достаточно, чтобы показать, что даже в такой позе владеет ситуацией. —Отпусти! Я передумал! — Угу... — Андрей перехватил его запястья одной рукой, а другой провел по члену, размазывая смазку. — Я чувствую, как ты передумал. Ветер... Андрей склонился над ним, коснулся губами губ, ощущая, как они разжались, позволяя языку свободно проникнуть внутрь. — Не сопротивляйся, — Андрей вдыхал слова в приоткрытый рот. — Иначе свяжу! Выдавив смазку на пальцы и, проведя между ягодиц, проник внутрь на одну фалангу, ощущая, как тесно внутри и горячо. Сердце стучало так, что казалось еще немного и разорвет грудную клетку. Первый поцелуй с ним, такой, что земля ушла из-под ног, первый секс: неправильный, запретный, дурманящий. И сейчас, с ним, вот так... первый. — Судя по тому, какой ты узкий, прошлой ночью, ты был сверху, — Андрей ухмыльнулся, погружая палец глубже. — Заткнись уже! И просто трахни меня! — Просто не получится! — он присоединил еще один палец, вырывая глухой вздох с губ. Он не боялся Ветра. Видел, как другие курсанты дрожат перед ним. Как заискивают преподаватели. С ним Ветер был другим. — Скажи, что хочешь меня! — движения пальцев стали резче и глубже. Он не узнал свой голос. А уж, чтобы так... даже в самых тайных мечтах не было! Ветер, еще минуту назад, циничный, бесчувственный, сейчас, распаленный желанием, буквально сам насаживался на пальцы, бесстыдно выгибаясь. Вздох разочарования, когда он вытащил пальцы. Послышался шелест фольги, и Андрей завозился, устраиваясь удобнее между ног. — Ну же, скажи! Ты ведь сам хотел поиграть! Он накрывает его собой, касаясь губами шеи и резко толкается, чувствуя, как тело под ним напряженно выгнулось, а с губ сорвался болезненный хрип. — Ты же не хотел по-хорошему! — Андрей, удерживая его руки за запястья, входит уже более плавно, медленно и глубоко. Расслабиться получилось довольно быстро, мышцы легко поддались, пропуская внутрь, не в первый же раз. И хрипы постепенно сменяют стоны, полные порочной страсти и желания. И он уже сам подается навстречу, принимая в себя всю длину. И шепот у самого уха, горячий, возбуждающий, дикий: — Хочу... маленький мой! Хочу! Хочу... Андрей лежал на животе, стараясь выровнять сбившееся дыхание. Приподнявшись на локтях, он повернулся, рассматривая Ветра. Тот лежал на спине, раскинувшись. В этот момент он выглядел очень тихим, беззащитным. На животе и груди блестели капли спермы. Сердце Андрея кольнула ревность. Понятно, за что ему платят. Андрей бы сам все отдал, чтобы снова увидеть эту циничную сволочь таким: тихим, сломленным, подчиненным. Поддаваясь внезапному порыву, он коснулся щеки. Ветер вздрогнул, словно очнулся ото сна, потянулся к ладони, отзываясь на ласку. Андрей вдохнул сквозь зубы, чувствуя, как в низу живота тяжелеет, словно туда заливают раскаленное железо. — Ветер, — Андрей поднялся, подминая под себя, податливое тело и разводя шире ноги. — Прости...***
— Чего звал? — Андрей уселся верхом на колени Ветра. — Соскучился? —Тебе мало ночи было? — Ветер вопросительно поднял бровь, а руки уже ослабили ремень и забрались под китель, оглаживая бока и спину. — Может, закроешь дверь? — Зачем? — Андрей засмеялся. — В твой кабинет еще кто-то добровольно заходит, кроме меня? — Все? Наизголялся? — Ветер хищно сверкнул глазами, подхватил его под бедра и усадил на стол, как раз в тот момент, когда раздался стук в дверь. — Заходите, мальчики! Трое парней, по виду чуть старше самого Андрея, друг за другом зашли в кабинет. Ветер согнал Андрея со стола и, вытащив из ящика три папки, разложил их веером. — Выбирай, можешь одного, можешь всех троих, либо вообще откажись. Действуй на свое усмотрение. — Это кто? — Андрей поправил китель, где-то в глубине души надеясь, что щедрый подарок он преподнес от доброты душевной. — Ветер, в чем подвох? — Никакого подвоха! — Ветер улыбнулся улыбкой, от которой мороз прошел по коже. — Ты чего задумал? Ветер! Сколько им лет? Они в группе давно должны быть! — Да... — Ветер ждал. Ждал, что Андрей сам закончит за него. Вот только он не мог, догадка мелькнула в мозгу, но так и осталась несказанной. Парни стояли молча, слушая диалог, но не решаясь заговорить. Только иногда переглядывались, будто общаясь друг с другом взглядами. — Не тяни, выбирай! — Где их группа? Или группы? Ветер? — Это и есть группа, — Ветер растянул губы в подобии улыбки. — Точнее то, что от нее осталось после последней командировки. Ветер аккуратно, словно большую ценность, перетасовал папки, наблюдая за реакцией на свои слова. — Их списали сегодня утром... Как устояли другие, Андрей не знал, пол просто качнулся под ногами, и ему пришлось схватиться за край стола. —Как списали? Об этом Андрей слышал. И не только он. Это было худшим кошмаром для любого курсанта. Провинившиеся, неполные или неугодные группы расформировывали. Если был шанс пристроить в другую группу — бойцов пристраивали. Некоторых отпускали в нормальную жизнь. Обычно это были семейные люди. Иногда группы соединяли, если психологи находили их совместимыми. Но чаще бойцов просто списывали. Бежать было бесполезно. Ликвид группа находила любого. — Тех, кого ты не выберешь, я ликвидирую. — Здесь? — вопрос глупый, но почему-то именно он пришел в голову, и Андрей ляпнул, не подумав. —А зачем далеко ходить? — Ветер засмеялся. — Свернуть им шеи не составит труда. Три пары глаз, не моргая, смотрели на него, ожидая, возможно, главного решения в их жизни. А время будто решило сыграть злую шутку и специально остановилось, заглушив все звуки. И в тишине он вдруг услышал, как лихорадочно, в страхе, заходятся сердца. — Отдай! — он сам не понял, как папки оказались в его руках, просто вдруг почувствовал, что что-то держит. И вздох, хриплый, тяжелый, один на всех, разогнал время. — Идем, — Андрей кивнул парням. — Покажу вам нашу комнату. Он подошел к двери, распахнул ее, пропуская их вперед и оглянулся. Ветер вернулся за свой стол и смотрел им вслед, нахмурив брови. Увидев, что Андрей задержался, улыбнулся и кивнул: —Умница! — чуть слышно, одними губами. Андрей помотал головой, скептически поджал губы и вышел следом за своей группой.***
— Располагайтесь, — Андрей неловко кивнул в сторону кроватей. — Пока все свободны. Парни обступили его, переглянулись совсем, как там, в кабинете, и один, более рослый и старший по возрасту, заговорил: — Меня Сапсан зовут, это Лист и Арч. Спасибо, что не оставил... — Как можно?! — Андрей удивленно вскинулся. — Чудной ты, — парни улыбнулись, и Андрей почувствовал, как скулы заливает румянец. — Даже в дела не взглянул. Может мы психи! — Вы в первую очередь люди, живые... — Благодаря тебе! — Лист похлопал его по плечу. — Мы в долгу не останемся! Андрей пожал плечами, может, и сочтутся, когда-нибудь. Но в голове, словно вспышка, мелькнула мысль. — Знаете группу "Грот"? Командир группы — Карим Юсупов. — Наслышаны! — Сапсан криво усмехнулся. - А что, уже перешли дорожку? — Пока нет, не против размяться? — Андрей не смог сдержать улыбку, трое парней, не мигая, смотрели ему в глаза, готовые сорваться по первому слову. — Идем, отобьем пятого бойца в нашу группу!