Говорят

Говорят, за душою у нас ничего совсем — лишь зубровка, вербена, омела и волкобой. Ни одна из речей не расскажет вам, кто мы все, только будет звенеть натянувшейся тетивой. Посмотри мне в глаза, наводнённые после сна жидким хмелем и красками высушенной стерни, и пойми, что моя кровь, твоя — один чёрт, красна, только нет ничего, что страшней моего пути. Госпожа луноликая плавится в серебре, ветер воет мятежно — движеньем, мечом, струной… Духи леса в затишье ютятся в моём костре, ветви — тени сплетённых ладоней — шуршат листвой. И зрачка остриё — лишь тревожный болотный смог. Тусклым бликом затронувши вечно седую прядь, верным спутником в руки ложится родной клинок, разъярившимся волком мне скалится рукоять. Так и хочется смерть в пустоту зашвырнуть — как крик, с волчьим воем пространство и время пройти вослед, только буря и холод — недвижные, как гранит, ледяными губами мне шепчут: «Gwynbleidd, Gwynbleidd…». Крепостною стеной вьётся ночь за моей спиной. И виденье волчицы — в туманный безбрежный путь. Переполнен взгляд смертью, как небо сердитой тьмой. Всё закончится. Кончится, слышишь? Когда-нибудь. Только нет никого, кто расскажет вам, кто мы все — два меча, импульс магии, вместо зимы — весна… У меня за душой ничего, ничего совсем — лишь баллиса, крушина и ласточкина трава.