Immortal dependence

      Когда время застывает, то дыхание останавливается вместе с ним. Сердце будто бы и не бьется вовсе и когда Уилл медленно оборачивается, то ему вовсе кажется, что он видит широкие тёмные крылья за спиной своего психиатра.       Конечно. Какой же ещё хранитель мог быть у его истерзанной души? Только чудовище, с окровавленными когтями.       — Значит, все это время вы были моей половиной.       Это даже смешно и Грэм не останавливает себя, когда из горла вырывается истеричный смешок. Тот, кому Уилл доверил своё сердце, оказался безжалостным убийцей и его хранителем. Вселенная явно издевается над ним.       — Всегда, Уильям. С самого начала времён.       Это так странно и нелогично. Всю жизнь он думал и мечтал о том, что, если обретёт свою половину, то его жизнь наладится и он перестанет видеть чёрные глазницы трупов хотя бы во снах. Уилл никогда не думал о счастье, он всего-лишь хотел забвения. Но вместо этого, он смотрел на Ганнибала, человечность которого куда-то вмиг исчезла. Вся фигура, мрачная и могущественная, притягивала к себе, гипнотизируя. Угольные крылья, скорее всего острые как бритвы на концах, даровали ложную мысль о том, что они должны быть очень мягкими. Грэму хотелось прижаться к ним с той же силой, что и разорвать.       — Пойдем со мной, Уилл.       Ганнибал, как и всегда безупречный, даже сейчас, властно протягивает руку, будто бы вовсе не ожидает никакого сопротивления. Его тонкие губы искривлены в улыбке… мягкой, такой, какую он всегда дарил только Грэму… и Уиллу тут же захотелось вцепиться в его идеальные волосы своими пальцами, впиться поцелуем в эти ненавистные губы и сойти с ума, откинув все мысли прочь. Это безумие. Полное безумие…       Но разве… разве вся его жизнь — это не сплошное безумие?       Уилл, не раздумывая, вкладывает свою руку (даже не дрожащую), в ладонь Лектера и отрешенно осознает, что кожа у Ганнибала, вопреки всему, тёплая и мягкая. С этим прикосновением всё в мире внезапно становится мелким и совсем не важным, и Уилл с какой-то горечью даже удивляется тому, как этот мир почти сумел сломать его.       С прикосновением меняется все. Но только не взгляд Ганнибала.       Его глаза, обычно теплые и медовые, сейчас отливают дорогим вином и смотрят на него с нескончаемым удовлетворением, интересом и каплей нежности. Уилл думает об очередной манипуляции, игре и вранье, на котором построены их взаимоотношения, но после просто устало дергает уголком губ и наконец-то делает то, чего так желал: он облегченно выдыхает, разом отпуская все тревоги и принимая действительность, и, пересекая малое расстояние между ним и Лектером, кладет голову на плечо своему хранителю.       Уилл чувствует и слышит, как едва слышно смеется Ганнибал, и как ему на спину ложится сильная рука Лектера, аккуратно прижимая его к себе, как драгоценность.       — Я покажу тебе звёзды, Уилл. Я научу тебя всему. И ты увидишь, как кровь становится чёрной при лунном свете.       Его шепот обжигает щёку, но Уилл лишь блаженно закрывает глаза, спуская с цепи маятник и свое безумие. Кровь в лунном свете? Звёзды?       — Это прекрасно.