Вынести мозг псионику

Море пело свою ночную песню, перекатывало волны, играючи швыряя из стороны в сторону маленькую узорчатую бутылку из темно-синего стекла. Внутри что-то изредка позвякивало. — Интересно, — сам себе пробормотал Инвар. — Ну-ка, иди сюда. Пси-импульс должен был бутылку доставить прямо в руки, но вместо этого в черепе возникла тупая боль, словно Инвар врезался лбом в каменную стену. Псионик ругнулся, потряс головой. И уставился на бутылку, как на давнего врага. В каком-то смысле так оно и было. Противопсионическая защита. Такие поля он раньше встречал только в одном доме. *** Если для кого-то дом — это защита, то для Лангве дом был оковами. Поля защиты от псионического воздействия на стенах, потолке, полу, дверях. И замок на двери не имел отверстия для ключа изнутри. Инвар заметил это слишком поздно. Да кому в здравом уме и твердой памяти вообще придет в голову осматривать дверной замок? Лангве передал ему ключ через окно, сказав, что механизм заело и снаружи открыть получится легче. Инвар открыл дверь. Это было вполне обыденно: заевшие пластины, когда замок можно отпереть лишь снаружи. Он не был оракулом, чтоб прозреть последствия. Способность читать предметы вне дома была бессильна, а ключ нес на себе лишь отпечаток желания открыть замок. И Инвар отпер дверь. — Добрый вечер, — Лангве улыбнулся. — Входите. Меня зовут Лангве. Инвар очень редко совершал ошибки. Но открыть эту дверь он ошибкой не считал. И зайти в дом тоже. — Инвар Леда. Первое чувство, что здесь что-то не так, шевельнулось, когда Лангве вышел из дома. Верней, сперва Инвар не стал настораживаться, мало ли, зачем надо выйти хозяину в сад, неизвестно, сколько он тут заперт был. А потом дверь хлопнула, раздался щелчок замка. Лангве ускорил шаг, скрылся в лесу. И тогда Инвар понял, что именно так кололо все время — его силу дом гасил наглухо. Стены были слишком толстыми, узорчатые красивые решетки на окнах оказались прочными, дверь не поддавалась. И поля, всюду поля. И чертов замок не имел отверстия изнутри, вот почему Лангве просил открыть его снаружи. Инвар все же вышел тогда, выбрался через решетку, расшатав ту. Это оказалось не очень-то легко, но прутья уже были немного расшатаны, а Лангве физически был явно не особо силен. Внутреннее чувство опасности вопило, что просто так псиоников в доме без выхода не запирают, лишив сил. И встречаться с тюремщиками Лангве Инвар желанием не горел, что придавало сил еще более. А потом он узнал, кого выпустил на свободу. И содрогнулся. Свихнувшийся из-за длительного пребывания в Шепчущей Долине псионик… Он был героем, спасшим жизнь заблудившейся экспедиции. И опаснейшим сумасшедшим, одержимым жаждой разрушения. Инвар видел, чем стала небольшая деревня, через которую прошел Лангве — жители превратились в месиво. Сбежавшего Лангве разыскивали. Тревогу особенно не поднимали, однако Инвар видел, как денно и нощно сбиваются с ног все, пытаясь разыскать маньяка раньше, чем он еще раз нападет на людей. И однажды им улыбнулась удача, однако Инвар опоздал к месту событий, ровно на минуту, но этого хватило. — Берегитесь! А потом Лангве с милой светлой улыбкой поднял руки, с которых упали наручники. Инвар швырнул в него ближайшую скамью, не думая, что вообще делает. Лангве даже не поморщился, когда скамья пролетела над его головой. Инвар боялся лишь одного — что пострадают гражданские. Кругом царил хаос: беготня, крики, визг. Лангве словно заинтересовался движением людей, внимательно осмотрел мечущиеся фигуры. Инвар рванул к нему. — Неинтересно, — решил Лангве. Инвар разговаривать не стал. Неинтересно ему. Живым брать это смысла не было, раз лечить не начали, значит, помочь нечем, а то, что не казнили — Инвар сейчас этот недосмотр исправит. Или, как всегда, вышестоящие решили спрятать свои ошибки. Инвар успел послушать о том, чем был славен Лангве. Экспедиция, каким-то образом сбившаяся с пути и оказавшаяся в проклятом месте, принесла какое-то важное открытие, лишь поэтому начальник экспедиции, заведший их туда, не пошел под суд за халатность. А еще он оказался чьим-то племянником, так что скандал замяли. Да и пострадали только четверо пси, шедших с экспедицией. Трое погибли в Долине, один выжил, закрыл людей от влияния Шепчущей Долины. И проще оказалось сделать вид, что все шло по плану, что экспедиция изначально шла в проклятую долину, а спятившего героя убрали подальше. Его так и не смогли казнить, формально он не был виновен ни в чем, кроме выполнения своего долга. Но его судьба оказалась хуже смерти, а теперь это чудовище без проблеска прежнего разума еще и на свободу вырвалось. Хотя сейчас Инвару было совсем не до того, чтобы размышлять, кто и когда облажался. Ситуация была хреновой, в мозгах уже радостно отрабатывал десяток молотов, забивающих в череп раскаленные сваи. А Лангве всего лишь защищался. — Стреляйте! — истошно завопили сзади. «Куда с оружием на пси, кретины?» — взвыл про себя Инвар. О том, что вообще-то на линии огня еще и сам Инвар то бишь, гражданское население, он не думал. Лангве как раз двинулся к нему, вытянув вперед руки, как зомби в старых фильмах. Первый выстрел оказался и последним, Лангве, на плече которого расцвело алое пятно, перевел взгляд на полицейских. Инвар, не оборачиваясь, знал, как они суют в рот пистолеты и нажимают на спусковые крючки. «Нет!» — ментального посыла должно было хватить, чтобы перебить влияние Лангве. Самого Инвара после этого достало лишь на жалкий бросок вперед в попытке схватить Лангве. Голову словно распиливали тупой пилой, но Инвар стискивал Лангве в объятиях, отчаянно, как внезапно обретенную заново первую любовь. — Отцепись! Инвар прекрасно видел, что они летят навстречу стене, удар о которую заставит его разжать руки. И ничего не мог сделать, надеялся только, что не выронит добычу. Больно не было, был лишь странный треск в запястьях, потом удар о землю. И куда-то из его объятий исчез Лангве. В себя он пришел в больнице, даже не в паутине трубок, хотя болело все, начиная с пяток. Но беглое сканирование выявило лишь три десятка роскошных черных гематом. И расстроенное зрение. — Вы очнулись? — в палату заглянула медсестра. Инвар пожал плечами, пожалел об этом. В палату зашел еще кто-то, в халате, под которым виднелась форма. — Взяли Лангве? Посетитель покачал головой. Инвар сосредоточил взгляд на нем. — Ты? Лангве лишь ухмыльнулся. — Что тебе здесь надо? Инвар пытался сообразить, что делать. В голову ничего не лезло. — Проверяю твое самочувствие… Мне интересно с тобой. Инвар даже не смог сходу придумать, что сказать. Лангве расхохотался, поднялся и вышел. *** Инвар вынырнул из воспоминаний, посмотрел на бутылку. И пошел добывать ее вместе с содержимым. Вариант разбить сосуд и притянуть то звенящее был отметен. Нырять и искать в песке последний ключ желания не было. Лангве сбежал. А через неделю Инвар получил записку, гласившую, что его очень ждут в гостях. Если он сумеет собрать ключ к двери. — Чтоб на тебя крыша с противопсионичкой упала, — пожелал Инвар. Но часть ключа прибрал. Обломок вычеканенной на стальной пластине карты. Поиграть? Что ж, хорошо, он поиграет с Лангве, если иначе достать этого ублюдка не получается. Вода здесь никогда не была теплой, но псионику было как-то наплевать, он вошел в этот кипящий лед. Море сразу обожгло, потянуло на дно, пытаясь лишить воли к жизни, заставить опуститься на дно и замереть там в вечном покое. Инвар ухватил бутылку и погреб к берегу. Это было трудно, намного труднее, чем ему казалось до того. Земля словно отодвигалась все дальше и дальше, чтобы потом внезапно оказаться под коленями. — Посмотрим, — Инвар направился к транспорту, не обращая внимания на мокрую одежду и пронизывающий холод. Обогрев сделал свое дело, псионик перестал стучать зубами, а заранее припасенный термос с горячим кофе вернул вкус к жизни полностью. Инвар разбил бутылку, выволок пластину и принялся составлять все ключи в единое целое. Карта почти собралась. Как он и думал, Шепчущая Долина. И на последнем куске было точное местоположение Лангве. Именно эта последняя пластина и должна была указать координаты. — Посмотрим… Ключ-обломок идеально подошел к карте. И указал на самое сердце Шепчущей Долины. Кто б сомневался, что этот свихнувшийся маньяк решит пригласить именно туда. Инвар вздохнул. Он устал от всего этого. Но это он выпустил на волю сумасшедшего убийцу. И должен был исправить это. «Убивший дракона сам становится драконом», — напомнил внутренний голос голосом Лангве. «Заткнись», — подумал Инвар. Шансов покончить с Лангве и вернуться обратно в здравом уме и своей памяти было что-то в районе меньше нуля. Хотя вариант убить одного безумца и отдать себе последний приказ умереть Инвару казался более весомым. Но до этого момента еще следовало дожить. И дойти. Желательно, не свихнувшись на половине пути. — Дойду, — решил Инвар, морщась от ощущения, что его кто-то крепко держит за горло. Сборы были недолгими. Напоследок Инвар зашел в маленький магазинчик, торгующий сувенирами для туристов — поддельные косточки птиц, черепа кошек, куски веревки висельника и прочие предметы людских суеверий. Инвар догадывался, что подделок здесь не так и много, но вопросов не задавал. — Ты не вернешься таким, каким был, — вместо приветствия сказали из задней комнаты. — А вообще вернусь? — Я не гадалка, я некромант. Но вернешься. Ты всегда возвращаешься. Вопрос в том, за сколько я продам твой череп. Хотя нет, я сохраню его для коллекции. С табличкой «Последний самурай нашего века», — в комнате засмеялись. — Ты так воодушевляюще на меня действуешь, — буркнул Инвар. — Сказал бы лучше, можешь ли чем-то помочь. — Платок с кровью казненного… Могу помахать им вслед тебе. Или поаплодировать. — Надо в Шепчущую Долину заслать тебя. Твоему рассудку она явно не грозит. Украшенная костяными пластинками дверь открылась, скрипнув. Инвар решил, что это приглашение. — Хочешь чаю? — сидевший в кресле хозяин магазинчика указал на столик. — Я знал, что ты придешь. К сожалению, белладонну я извел на кого-то, так что могу предложить для храбрости лишь черный чай с лимоном. — Напомни мне, из-за чего я тебя вообще терплю? Ответом ему было небрежное фыркание: — Я один тебя понимаю, ценю и пою чаем безвозмездно. Инвар плюхнулся в кресло, налил себе чаю. Сидевший напротив был бледен как смерть, вернее, никак не мог загореть нормально. Длинные черные волосы, собранные в хвост на макушке, почти сливались с обивкой кресла. Инвар мог при нужде видеть в таком сумраке, но предпочел сосредоточиться на чае. В облике и одежде собеседника все равно не будет ничего нового: все те же подведенные черным глаза, все те же черные линзы в глазах, все та же рубашка с черепами-запонками и простые черные джинсы. И единственная светлая деталь — так и не снятое обручальное кольцо. Странно, но никаких криков о том, чтобы оно было черным, Дэн в свое время не издавал, безропотно согласившись на простое золото. Иногда Инвар думал, зачем они развелись, иногда — зачем они вообще вступали в брак. Он часто приходил после развода в этот магазинчик, молчать и пить чай. Дэн никогда ни о чем не спрашивал, Дэн никогда не спал, Дэн всегда был здесь в полном одиночестве. И Дэн мог вынести мозг псионику класса экстра парой фраз. Инвар отхлебнул чаю, чужая рука на горле сразу же разжалась. — Он ждет меня в самом центре Долины. — Вы были б идеальной парой, оба психи, — решил некромант. — Да уж, он тебе подходит больше, чем я. — Дай подумать. Псих-убийца или парень, который тащит в постель мумию кошки, сыплет мне в чай какую-то траву, считает себя некромантом и пьет кофе из человеческого черепа? Я даже не знаю, кто из нас троих психопат. — Я им себя не считаю. То есть, взглядом передвинуть шкаф — это нормально, а общаться с призраками — это признак сумасшествия? — Признак сумасшествия — то, что я с тобой в браке был. — А, так ты моим мужем был? А я думал, почему у меня четыре тапка у кровати стоят, а иногда еще и ты ночуешь. Инвар только вздохнул: — Два тапка. Ты их не носишь. Так что о Шепчущей Долине? Сосредоточься. Подумай. — Я там не был. Что я могу сказать? Думай о чем-то постороннем. Чтобы в твоих мозгах царил хаос. Они не любят такое. — Кто они? — насторожился Инвар. — Те, кто живет в Долине. Души мертвых, ищущие жизнь, которой лишены. Инвар задумался, в очередной раз гадая, что он вообще делает здесь, где сумасшествие правит бал. Когда Дэн молчал, Инвар любил его, прикидывал вероятность снова предложить жить вместе, даже умудрялся додуматься до каких-то глупостей вроде того, что надо будет поискать в подарок бывшему мужу какую-нибудь ерунду с черепами. Когда Дэн открывал рот, Инвару хотелось подойти, нежно обнять его, стукнуть о стену головой, взвалить на плечо и отнести к психиатрам. — Если ты придешь с намерением уйти, им тебя не удержать, — некромант улыбался, прижимая к груди кошачий трупик. — Они ищут жизнь. Но они не так неразумны, как это можно предположить. — Спасибо за чай, я пойду. Мне нужно немного нормального мозговыносящего воздействия, от которого я могу защититься. — Ну, как знаешь. Если ты не веришь в души мертвых, охотящиеся за живыми, можешь принять любую другую версию того, что произошло в Шепчущей Долине. Мы тебя проводим. Попрощаться не хочешь? Некромант поднялся, протянул Инвару кошку. Псионик взял ее за уши, поднял: — До свидания, дохлый зверек, которого мой бывший муж считает живым. Извини, что выкидывал тебя в окно и спускал в мусоропровод. До свидания, бывший муж, извини, что сыпал тебе успокоительные таблетки в чай и бросал твоего дохлого кота в мусорное ведро. Некромант явно не нашелся, что сказать. Инвар вернул ему кота и сбежал подальше от возмездия. И от обиды Дэна. Дорога до Шепчущей Долины заняла пять суток, на исходе которых Инвар готов был целоваться с мумией кошки, пить настой мухоморов и вышивать мужу смирительную рубашку — настолько он чувствовал себя вымотанным. Задвиги бывшего мужа казались милыми причудами по сравнению с тем, как выглядела местность. И постоянный шепот за спиной заставлял нервно осматриваться. Но Инвар шел вперед, бормоча: — Я спал с чучелом кота и гладил его, я кормил дохлых рыб, у меня бывший муж в чай могильную землю сыпал. Мне ничего не страшно. Я люблю придурка, который делает салат из мухоморов, собранных в полнолуние на кладбище посреди леса, и варит варенье из могильной земляники. — Уже свихнулся? — жизнерадостно поинтересовался Лангве, выходя из-за ближайшего дерева. — Еще нет, — Инвар остановился. — Значит, ты все же пришел ко мне на свидание? Псионик нервно заржал. В компанию к мужу-психу отлично вписывался поклонник-маньяк. Хотя муж был предпочтительнее, он не пытался убить. — Шепчущая Долина все же забрала тебя. Я рад. Теперь ты останешься. Инвар врезал ему от всей души, не жалея сил. Живым все равно не уйти. Лангве увернулся. Что ж, Инвар и не рассчитывал, что все будет легко. — Это ты так рад меня видеть? — иронично сощурился Лангве. Инвар высмотрел прекрасное поваленное дерево, в меру увесистое. И припечатал им противника, придушенно охнувшего. А дальше Лангве отмахнулся. Инвар перекатился по траве, уходя от удара, вывернувшего траву и вспахавшего землю на метр в глубину. — Я надеялся, что ты составишь мне компанию. Но, видимо, мертвым ты будешь куда как лучше в качестве собеседника. — Аха, — хрипло согласился Инвар, дергая к себе Лангве. Псионика, конечно, умение полезное, но хороший удар с ноги еще ничто не превзошло. Лангве дернулся, зашипел, ответил ударом в солнечное сплетение. Пробил щит. Инвар задохнулся. — Мяу. Слабый писк на грани слышимости он отмел сразу, как одно из воздействий Долины. Но Лангве вскочил, ругнулся. На спине у него, вогнав все восемнадцать когтей и медленно сползая вниз, висела пыльная плюшевая тушка кота со стеклянными глазами. Кажется, так его бывший муж и называл, Плюш. Инвар засмеялся бы, если мог. — Проклятая тварь! Сдохни! — Лангве умудрился за хвост отодрать от себя кота и швырнул его о дерево. Живой зверек должен был сползти по стволу мертвым от такого удара. Плюш шмякнулся в траву, ожил и с диким воем пошел в атаку повторно. Лангве это явно напугало, он тоже понял, что это не мороки Долины. Мороки не пускают кровь, морок можно развеять. Чучело кота шло в бой, уворачиваясь от попыток запустить в него всем, что только мог поднять Лангве. — Умри, — Инвар сосредоточился, фокусируясь для одного-единственного удара. Никаких особенных чувств он не испытывал. Настоящий Лангве умер еще раньше, а это безумное чудовище щадить причин не было. На поляне меж тем разыгрывалась настоящая битва безумного псионика и мертвого кота. Плюш кидался на ноги Лангве, драл когтями, отлетал прочь, снова кидался. Выглядел он при этом как самый настоящий кот, только вот стоило воткнуть когти в Лангве, снова становился чучелом. Наконец, маленький кот допустил какую-то ошибку, Лангве ухватил его одной рукой за голову, второй за задние лапы и рванул. Шов на пузе разошелся, Плюш упал пыльной мохнатой тряпкой. — Отлично, — прошипел Лангве. После чего повернулся к Инвару, как раз нащупавшему путь к мозгам психа. Сознание Лангве напоминало клубок темных щупалец, сочащийся какой-то слизью. — Умри, — никакого приказа умнее Инвар не придумал. Хотя лишний пафос тут точно был ни к чему. Лангве рухнул на траву, из угла рта засочилась кровь. В самый последний момент он успел улыбнуться, снова став самим собой, героем, спасшим людей. Инвар подошел, наклонился, проверяя, насколько мертв противник. Жизненной энергии в нем точно не было. Но рядом был Плюш, который валялся на траве растерзанным чучелом кота. Значит, россказни бывшего мужа имели под собой основу. И Лангве, превращенный в нечто дохлое и ходячее, Инвара не устраивал никак. Хотя отрывание ему головы считалось за глумление над трупом, Инвар все-таки ее сумел отделить, закопать неподалеку от тела. И принялся осматривать кота. Чучело оказалось набито какой-то травой. — Значит, ты все-таки умеешь ходить? — Плюша опять взяли за мягкие уши. Тушка, как ей и положено, молчала и не шевелилась. Обычное чучело обычного кота, серого в черную полоску. Грудь белая, задние лапы белые, голова, хвост и лапы объемные, остальное просто шкура. Псионик собрал всю вывалившуюся траву до единой травинки, решив, что она может быть важна. На какое-то мгновение продрало морозом по хребту. Знать, что темная магия существует — это одно, видеть ее в действии — совсем другое. Значит, Дэн все-таки умеет что-то такое. Инвар сунул кота под мышку и пошел прочь из Шепчущей Долины, возвращать Плюша, пить чай с бывшим мужем и выяснять, что тот имел в виду, говоря про возвращение не таким, каким Инвар был. Впрочем, если Дэн имел в виду, что Инвар поверит в некромантию, то оказался прав. Хотя вроде бы некромантия — это скелеты и зомби? А Плюш набит травой. Но он же кинулся на Лангве. Это вроде проходит по категории големов. Или големы — это просто глина? А некромантия — это вообще общение с духами умерших, хотя нет, нежить они тоже поднимают. Или рыбы в аквариуме все-таки были живые? А еще Шепчущая Долина никак не пыталась воздействовать на разум Инвара, потому что у него хорошая защита или потому что был Плюш, фамилиар хозяина мертвых, который защитил псионика? — Плюшика отдай, — встретил его некромант, увлеченно раскачиваясь в кресле-качалке. — А чай? — На столе. Руки вымой. А еще лучше, иди в душ. Налапался неживого и сюда тащишь. Мыло специальное, все смоет. Инвар вздохнул, сунул некроманту кота и траву: — Сам зашьешь, правда? И предпринял гигантские шаги к тактическому отступлению в душ, не слушая, что там ему вопит в спину возмущенный Дэн. Когда он вернулся, Плюш уже стоял на своем обычном месте в углу, оживать не пытался, не мяукал и не выл; а некромант разочарованно оглядывал кресло. Инвар шевельнул рукой, решив, что покачать бывшего супруга в благодарность за помощь вполне возможно. — Чаю? — предложил довольный некромант. — И объяснений. — Скопление постмортальной энергии может пробуждать несложные артефакты низшего уровня и заставлять их задействовать функции в отсутствие некроманта, — уныло забубнил Дэн. — И какая была функция? — Охранять тебя. Я же сказал, что Шепчущая Долина — огромный некрополь. Энергии хватало, чтобы Плюш ожил. Но ты ведь не веришь в такое, тебе проще решить, что это все фокусы, некромантии не существует. Пей чай, он вкусный, я купил его в магазине как простой смертный, лимон тоже покупной. — Дэн… — М? — Я куплю тебе тапки, вымою с мылом пыльного Плюша и больше не буду выбрасывать его в мусор. — Я тоже тебя все еще временами люблю. Ключи от дома в кармане куртки.