Горечь

Он исчез пять лет назад, и с тех пор утекло много воды. С его уходом многое изменилось, и дело тут вовсе не в загадочном вирусе, уничтожающем планету. Изменились люди. Изменилась Кагура. Кагура вышла из закусочной, поблагодарив хозяйку за вкусный обед. Она устремила взгляд в грязное небо. Над Эдо уже давно не восходило солнце — небо было затянуто тяжелыми черным облаками, которые изо дня в день проливали горькие слезы, словно оплакивая умирающий город. Ветер обдувал пышные кроны деревьев. Кагура с грустью взглянула на безлюдную улицу квартала Кабуки, в очередной раз удивившись, как беспощадно бывает время. Она брела вдоль улицы, укрывшись от проливного дождя под широким зонтом. Из-за ветра, пробиравшего до костей, она поежилась. Стало невыносимо тоскливо, промозгло, одиноко. Сейчас Земля напоминала ей свою родную планету, такую же истощенную и обескровленную. Кагура поспешила выбросить из головы мрачные мысли. Пусть у них с Шинпачи произошла размолвка, пусть Кабуки-чо уже не тот, пусть все друзья вмиг отдалились от нее и друг от друга, она была уверена — это не навсегда. А пока у нее был человек, с которым можно было переждать это горе. В один ненастный день Хиджиката Тоширо нашел ее сидящей на скамье в парке под проливным дождем. Он снял с себя черный форменный китель и отдал его промокшей насквозь Кагуре. Хиджиката не мог в полной мере понять, что она чувствует, хотя, признаться честно, он сам заскучал без этого кучерявого дурака. Он отвел ее в казармы Шинсенгуми и разрешил оставаться там столько, сколько она захочет. Кагура, переночевав, ушла рано утром, с несвойственной ей аккуратностью свернув предоставленный в пользование футон. С тех пор она каждый вечер заглядывала в гости к замкому. Они не разговаривали: Хиджиката занимался бумажной работой, Кагура сидела на террасе, свесив ноги, и пила горячий чай. К большому удивлению, она его не раздражала: с ней он забывал о своем одиночестве, о тоске, куда-то исчезало чувство дискомфорта и тревоги. Вскоре Шинсенгуми расформировали, из-за чего они были вынуждены встать на другой путь, немного расходившийся с их изначальным представлениям и идеалам. Эдо уже покинула большая часть населения, поэтому новый штаб — большое многоэтажное поместье — удалось найти без труда. Кагура вновь наносила ему визиты. Не так часто, но регулярно. В отрядах начали перешептываться. — Нечего тут обсуждать, — хмыкнул Окита Сого, слыша очередную сплетню. — Тут и без слов все понятно, тупицы. К тому времени девчонка из Йорозуи, грубоватая и бойкая, превратилась в прекрасную девушку. Но Хиджиката словно не замечал перемен в ней. В один из вечеров, который, казалось, был так похож на все предыдущие, она села возле его стола, наблюдая, как он что-то старательно выводит на листе бумаги. — Ты возишься со мной, потому что чувствуешь ответственность перед ним? — спросила Кагура, устремив на него пронзительный взгляд. — Ты приходишь ко мне лишь потому, что я напоминаю тебе его? — задал встречный вопрос Хиджиката, не отрываясь от своего занятия. Она ничего не ответила. Определенно, они были похожи, хотя Хиджиката и не желал этого признавать. Но Кагуру влекло вовсе не это. Рядом с ним она вновь чувствовала тепло и необъяснимую радость, как тогда, пять лет назад. Когда они вместе прогуливались по улицам Эдо, ей даже казалось, что она была счастлива. Быть с этим угрюмым мужчиной стало для нее необходимостью, потребностью. Без него Кагура впадала в уныние. Кагура приблизилась к нему, вытащила сигарету, которую он зажал между зубов, прикоснулась холодной ладонью к его щеке. Ни один нерв на его лице не дрогнул. Тогда Кагура осторожно прильнула к его губам. Немного обветренные, с явным привкусом сакэ. Она отстранилась на мгновение, заглянула в его глаза и вновь поцеловала, но уже более настойчиво. Левая рука Хиджикаты скользнула вдоль ее спины, правую он положил на ее затылок. Он не понимал, почему отвечает на ее неумелый, вероятно, первый поцелуй. Из-за работы и колоссальной занятости он уже и не думал о женщинах, а Кагура, как ему казалось, и вовсе была не в его вкусе. — Я бы никогда не сделала это с ним, — произнесла она, прервав поцелуй. Она оставалась поразительно спокойной. — Я бы никогда не стал выслуживаться перед Йорозуей, — хмыкнул ей в ответ Хиджиката. Ему было сложно выразить на словах то, что он к ней испытывал, ведь он сам еще не разобрался во всем до конца. Хиджиката взял ее руку и прижал к груди. На этот раз он поцеловал Кагуру. У нее закружилась голова и казалось, что земля уходит из-под ног. Все проблемы, вся горечь утраты, которую ей пришлось перенести, — все вдруг стало неважно, отошло на второй план. Она обняла его, положила голову на грудь и прикрыла глаза, слушая, как ровно бьется его сердце. Сердце же Кагуры колотилось, как ненормальное, и, казалось, вот-вот выпрыгнет из груди. — Я старше тебя более чем на десять лет, — произнес Хиджиката, выдыхая сигаретный дым. — Ничего не смущает? — А я сильнее. И что с того? Он еле заметно улыбнулся уголками губ и вздохнул. — Неважно. — Вот и славно. Они просидели так очень долго, непривычно много разговаривая. Точнее, говорила только Кагура, а Хиджиката был вынужден слушать ее болтовню. Но ему даже нравилось. Нравилось, что Кагура наконец ожила, стала похожа на ту диковатую и странную девчонку из Йорозуи, которую он повстречал так давно. И сейчас она спешила через весь город к нему. К единственному человеку, с которым она могла пережить горечь утраты и расставания.