Среди бетона и железных труб

Пересекаю реку через мост, сворачиваю к Парку Горького и сразу вспоминаю первые строки легендарной песни "Scorpions": I follow the Moskva Down to Gorky Park И как бы хотелось её сейчас послушать, да что толку? Машины заглушат музыку. Мимо меня проносится парень в круглых темных очках, леопардовых трениках и такой же куртке. Под мышкой он держит тубус, а под руку - девушку в розовом парике. Вдруг парень торжественно взмахивает тубусом, словно мажоретка своим сверкающим жезлом, зачем-то указывает на реку, на небо, на силуэт Петра, брызжет слюной на подругу... Я не слышу его, до меня доносится только автомобильный гул. Девушка раздраженно улыбается, гневно смотрит на энергичного кавалера. Похоже, друг утомил её. Через мгновение она истерично ударяет парня по плечу. В ответ на странное поведение подруги, парень спускает очки на кончик носа. Очки ловят солнечный луч и нечаянно ослепляют девушку в розовом парике. Она хватает владельца очков за рукав леопардовой куртки, и пара скрывается за поворотом на набережную. Ранней весной в парке делать нечего. Даже палатки пылятся без посетителей, скучают по кофе. Почему-то в это холодное время сюда занесло молодую маму с сынишкой лет пяти. Они, словно призраки, проплывают мимо рекламных щитов и скрипящих от ветра качелей, останавливаются возле клумбы. Цветочные кустики на клумбах прячутся под зелеными сетками и совсем неприглядно торчат из голой земли. Мальчик кричит: "Мама, сфоткай меня возле чупа-чупса!" и указывает на растения, скрывающиеся под грязными вуалями. Мама отмахивается от чада, агрессивно хватает его "за шкирку" и исчезает так же мистически, как и появилась здесь. Оставив за спиной сонный парк, иду к надземному переходу. Солнца уже не видать, и лампы под потолком прозрачной трубы трещат, как разъяренные бабочки в железной банке. А за стеклом повинуется ветру река, и в ней отражаются фонари, подсветки храмов, институтов и министерств, неоновые огни высоток. Весь этот свет окрашивает воду в золотисто-розовый, не оставляя темного пятнышка для отражения луны. Переход у метро. Бабка, скрюченная в черный клубочек, целует землю. Парень с рыжей щетиной обнимает свой чемодан, просит денег на билет до Самары. Толпа поблескивает мобильными телефонами, глаза режет красная буква "М". Ни лиц, ни одежды людей нельзя различить в сверкающем потоке. Зато слышны голоса. Реплики смешиваются: - Молодой человек, скажите, как пройти к парку Горького? - А вы безнал принимаете? - Он славный... - Ага, только мама против того, что мы встречаемся. - Почему? - Он татарин. - И что с того? - В этом вузе нет ни одного белого! - Расист, блин. - Не, ну если там хачи одни? - Представляешь! мне сегодня китаец улыбнулся в сувенирной лавочке! - И моя крестница уже читает! - Она в инстаграм фотки своих ног выкладывает. - Да кто она-то? - Училка моя! - Ну и че? - Так я сижу перед ней, у меня в айфоне её ноги, а сверху она остальная. В каждой дурацкой реплике, в мерцании телефона, в каждом вздохе слышна целая история, целая жизнь. И мы не толпа. Мы дети, пятилетние малыши, которых греет свет мудрой луны. И пусть фонари затмевают небесные светила, пусть шум машин заглушает твой голос, пусть лампы трещат и стремятся на волю. Пусть скорость этого города тебя не смущает. И среди бетона и железных труб скоро прорастут розы. Надо только дождаться лета...