One Direction — Half A Heart
Это саундтрек с очень большой натяжкой. Пожалуй, пора признаться, что я не умею подбирать песни.
Из динамиков льется музыка. Перед глазами ползет скучный пейзаж, изредка оживляемый вспышками фар проезжающих мимо машин. Найл шевелит губами, повторяя слова знакомой песни и упирается лбом в холодное стекло.
Рядом с ним свободно расселся Лиам. Он не умолкает ни на секунду, пытаясь убить сразу двух зайцев: понравиться маме Хорана и развеселить самого блондина. Правда, все его попытки по поднятию настроения друга проваливаются. Тот слишком увлечен самокопанием.
«Легко тебе, Ли, быть веселым », — пишет Найл в бессменном блокноте, что он таскает с собой. Ему лень размахивать руками, хотя, конечно, и мама, и друг вполне поймут «сказанное».
— Ну, я же не виноват, что в этом мне повезло больше, чем тебе. Обычно вся удача достается тебе, — без злобы парирует Пейн, с беспокойством глядя на друга.
Хоран ничего не пишет в ответ. Бросив взгляд в зеркало заднего вида, он отмечает, каким усталым выглядит. В постепенно сгущающемся полумраке небольшие тени под глазами разрастаются до размеров синяков. Даже не глядя на маму, он чувствует, что она волнуется и поджимает губы, думая над тем, что делать с сыном.
«Черт бы побрал этот мир», — думает блондин, закрывая глаза. «К черту соулмейтов. К черту отношения»
Найл так зол на всех. И на себя он тоже злится. Но больше всего он хочет избавиться от этой вселенской несправедливости, согласно которой он не может произнести ни единого слова, пока не встретит того или ту самую.
Нет, серьезно?! В мире гребаных
7 миллиардов людей, неужели предлагают познакомиться со всяким? Конечно, знакомиться вовсе не обязательно. Лиам рассказывал, что ты обретаешь дар речи, всего лишь коснувшись нужного человека. Ещё какое-то время нужно учиться разговаривать, но это занимает совсем немного времени. Особенно по сравнению с той
вечностью, что тебе придется провести в тишине, если ты недостаточно везуч для встречи с соулмейтом.
Хоран не может назвать себя неудачником. Ему всегда везет в мелочах. Он забирает последнюю пачку любимых чипсов, заскакивает в уходящий поезд, берет телефончик у неприступной девушки. В последнем блондин не особо нуждается, так как твердо убежден — не с соулмейтом ничего не выйдет. Для примера можно взять его мать и отца. Оба со смехом вспоминали о своих интрижках до встречи. Личности все были весьма интересные, симпатичные с лица, перспективные, однако дальше обычных свиданий ничего не заходило.
Вот она, цена удачи в повседневной жизни. Невозможность найти человека, с которым ты можешь провести все время, что тебе отведено.
***
Зейн со вздохом отбрасывает в сторону кисть и опускается на диван. В пустом доме звуки разлетаются куда громче, чем обычно, и Малик может поклясться, что он слышит стук капель, падающих из слегка протекающего крана.
Сегодня все снова разъехались по делам. Да и дело не только в них. Кому приятно находиться в компании склочного сына или старшего брата, который только и делает, что оставляет всюду брызги краски и пинает подушки?
У брюнета нет вдохновения, чтобы рисовать. Настроения, чтобы играть в приставку. Желания, чтобы смотреть фильмы. Он не хочет ничего, кроме как обратиться, наконец, к человеку, что предназначен ему судьбой.
У всех в семье, исключая самую младшую из сестер, что еще не встретила соулмейта, приятные голоса. Мама напевает мелодии из рекламы, когда моет посуду. Папа бормочет тексты любимых песен, возясь на заднем дворе. Остальные поют в душе или же сюсюкают с парнями, с которыми теперь объединены навеки. И лишь Сафаа понимает чувства Зейна.
В дни вроде этих она обычно приходит в комнату Малика и устраивается у него под боком. Вместе они смотрят немое кино и кидают попкорн в экран, когда события принимают нежелательный оборот. Сегодня сестрёнка не может придти, чтобы поддержать Зейна в его застывшем горе. Брюнет опускается на пол и сидит там, размеренно покачиваясь. Он чувствует себя немного лучше, когда беспомощная злоба уступает сонливости и оставляет его прямо на полу, опустошённым и усталым.
В его сегодняшних снах нет места привычной сумбурной смене красок. Он слышит лишь чей-то звонкий голос, что поёт песни на всех языках мира.
***
Это происходит в самом банальном месте, которое только можно придумать. Булочная. Найл заходит за любимыми пончиками, Зейна наконец заставляют выйти из дома под предлогом крайней нужды в свежем хлебе.
«Достали уже», — думает Малик, однако глубоко в душе он благодарен сестрам и родителям за то, что они буквально вытолкнули его за порог. Брюнет, сам того не желая, душит себя замкнутым пространством, едким запахом краски и горьковатым душком, остающимся после очередной тайком выкуренной сигареты. Наверно, кто-то из близких заметил, что и без того в последнее время хмурый Зейн ведет себя особенно угрюмо.
Конечно, ему никогда не пришло бы в голову себя убивать вредить себе, но все же никому не нужна была депрессия.
Звенит колокольчик, оповещающий кассиров о приходе покупателей. Многие изделия буквально только что из печки — и Найл, и Зейн пришли почти сразу после открытия, а оно довольно рано — в восемь утра.
«Мне, пожалуйста, два пончика с маком, два с шоколадной глазурью, „ — зевая, пишет на вырванном из тетради листе Хоран. Его подвигает Малик и, дождавшись, пока блондин освободит карандаш, царапает на салфетке:
‚Две буханки хлеба :)‘
Уже выходя из помещения, Найл роняет кошелёк. Идущий следом за ним брюнет замечает это раньше и подает парню вещь. Хоран благодарно кивает, хмыкает и вдруг застывает.
В голову ударяет осознание произошедшего.
— Господи, — невнятно шепчет блондин, проглатывая гласные и запинаясь на согласных, но это неважно. Он может разговаривать. Значит, этот парень — соулмейт? Выглядит неважно. ‚Впрочем‘, — одергивает Найл сам себя, ‚ты выглядишь не лучше. Чего одни волосы стоят‘
— Чувак, — в тон Хорану отвечает Зейн, таращась на блондина. — То есть… ты… То есть мы… Типа пара? — у Малика язык сейчас работает чуть лучше. Он не один день провел, пытаясь подражать манере разговаривать. Конечно, тогда ни к чему это не привело, но сейчас брюнет не настолько беспомощен.
Кассиры замечают ошеломленный вид двух парней, в буквальном смысле застывших у двери, и начинают тихонько посмеиваться над выражением лиц нашедших друг друга. Честно говоря, выглядят они не так, как обычно показывают поражённых счастьем в голливудских фильмах, а скорее как просто поражённые. Под конец работники деликатно выталкивают Найла и Зейна из помещения, дав им большое пирожное, украшенное мелкими сердечками и глазурью.
‚Все для влюбленных‘, — хихикает рыжеволосая девчонка, торжественно вручая сладость Малику и скрываясь за дверью.
Парни всё еще не отошли, но теперь вроде как способны реагировать на происходящее вокруг. Хоран с аппетитом кусает подарок от щедрых молодых людей, и брюнет присоединяется к нему. Через несколько минут от пирожного остается лишь немного глазури на губах у Зейна и несколько сердечек на щеке у Найла.
— Давай знакомиться? — спрашивает Малик, позволяя себе легким касанием вытереть с лица блондина всё лишнее.
Теперь, когда первый шок от встречи прошел, ему гораздо легче говорить. Возможно, та сила, что лишала возможности общаться, теперь просто возвращала украденное.
— Давай, — кивнул блондин, оглядываясь вокруг. Парень хотел присесть и в уже более спокойной обстановке обсудить всё. — Меня зовут Найл.
— Зейн, — отозвался брюнет.
Хоран протянул руку Зейну. Тот дружелюбно пожал её, заметив про себя, что рука слегка дрожит. Присмотревшись к нему, Малик понял — дрожат не только руки. Блондин замерз, ведь на улице давно не лето, на бурых листьях, что всё ещё держатся на деревьях, блестит иней, а дыхание прохожих витает легким дымком в ноябрьском воздухе.
— Где ты живешь? — интересуется брюнет, снимая с себя шарф и оборачивая его вокруг шеи Найла.
— Тут недалеко. На машине минут пять, — стучит зубами Хоран.
— Эх, у меня машины нет. Идём ко мне, тут две минуты ходьбы, — Зейн тянет парня за собой.
Тот крепче кутается в тёплый шарф. От него пахнет дымом, горьковато-сладким одеколоном и кожаной курткой. Блондин зарывается в него носом и с наслаждением дышит пропитанным приятными запахами воздухом. Рука крепко лежит в руке Малика, ноги сами собой шагают следом за ним. В голове закрепляется мысль о том, что теперь
всё изменится.
Теперь, с голосом, перед Найлом открываются такие возможности! У него есть слух, он умеет играть на гитаре, а теперь сможет и подпевать. Он может кричать на футбольном поле, может… Черт подери, теперь Хоран просто обычный человек, которому не надо таскать с собой письменные принадлежности или махать руками, чтобы выразить свои мысли!
Зейн же, подходя к дому, думает о том, как ему все-таки невероятно повезло. Ему всего лишь 23, он уже нашел соулмейта. И выглядит этот мальчик довольно милым. Конечно, с девушкой было бы проще, но у брюнета и в мыслях нет жаловаться. Его семья примет любого, кто сделает Малика счастливее. Да и сам Найл, как уверен парень, вовсе не смущен тем, что их пол совпал. В конце-концов, это всего лишь пол.
Никто не может сказать, каким будет человек, предназначенный для тебя. Он может быть ужасно склочным, может быть татуированным громилой, а может медленно сгорать изнутри от рака. Может, в первый же день тебе захочется убить его или её, но ты не сможешь. Потому, что это твой человек. Твое настоящее и будущее. То, что дает силы и делает тебя сильным. Половина тебя. Половина твоего сердца, половина твоей отваги.
— Мам, пап, я дома! — немного ломающимся от волнения голосом кричит Зейн, заходя в дом, принимая куртку Найла и снимая с того свой шарф.
— Сынок! Ты говоришь! — выскакивает из кухни Триша. На плече у нее полотенце, а в руках — тарелка, вид у женщины донельзя радостный и взволнованный. — Ты… — она умолкает, заметив Хорана.
Тот неловко смотрит в пол. Вот, не успел познакомиться с соулмейтом, теперь уже с его матерью видится.
— Триша Малик, — представляется она, вытирая руки и подавая одну из них блондину. Он вежливо пожимает её, неловко улыбаясь.
— Найл Хоран, — он прокашливается, и теперь слова звучат довольно четко.
Внезапно на лестнице появляется Валия; брюнетка что-то говорит в телефонную трубку, но замолкает, бросив взгляд на буквально светящегося счастьем брата. Сразу все поняв, девушка кидается к нему и обнимает, сжимая в объятиях со всей силой. После она усердно трясет руку Найла, расспрашивая его буквально обо всем, начиная от даты рождения и заканчивая любимым мясным блюдом.
Не одна Валия хочет наконец увидеть соулмейта Зейна. В течении получаса он знакомится со всем семейством Маликов, и каждый считает своим долгом сказать, как они ему рады. Конечно, Хоран тоже рад, но когда все наконец-то уходят, оставляя парней наедине в комнате брюнета, парень с облегчением вздыхает.
— Они… дружелюбные, — говорит Найл, опускаясь на немного смятую постель.
— И немного утомляющие, — улыбается Зейн. От него не ускользнуло то, что блондин был довольно скованным в присутствии шумных и общительных родственников.
— Немного, — признает Хоран. Он рассматривает фото, стоящие на прикроватной тумбочке, в беспорядке висящие на стуле вещи, выглядывающие из-за стола баночки с краской.
— Тебе нравится комната? — Малик свободно ложится на кровать, затягивая за собой Найла. Тот неловко устраивается ближе к краю и поворачивается лицом к брюнету.
— В ней уютно, — оценивает парень. Во всяком случае, уютнее, чем в его маленькой и довольно темной комнатушке, что приходится делить с ворчливой бабушкой и двумя котами из её насчитывающей семь голов своры.
— Правда, порой тут прохладно, — Зейн оглядывается на окно и ругается, видя, что оно открыто. — Просил же Донию не проветривать без меня!
Хоран широко улыбается, видя Малика в таком притворном раздражении. Видно, что злится на сестру он скорее по привычке; Найл готов поставить обе свои гитары на то, что эта ситуация повторяется изо дня в день.
— Так-то лучше, — брюнет хлопает рамой, задергивает занавески и плюхается обратно на кровать.
Блондин немного дрожит. Ветер, продувающий помещение насквозь, исчез, но воздух все еще холоден.
— Так-с, бегом под одеяло, — командует Зейн, вставая с кровати и откидывая покрывало в сторону. У Хорана нет ни малейшего желания сопротивляться: он кивает и укрывается, предварительно сбросив с себя байку. Она отправляется на пол. Лишь услышав громкий стук, Найл вспоминает, что телефон-то остался в кармане, но это кажется неважным.
Парень совсем забывает про всякие мелочи вроде возможной трещины экрана тогда, когда рядом устраивается Малик, тоже оставшись в одной лишь тонкой светлой футболке поверх узких черных штанов.
— М-можно? — блондин робко подвигается ближе к Зейну, влекомый таким… домашним теплом и запахом, что мягкими волнами захлестывали Хорана. Внезапно все находящееся вокруг концентрируется на брюнете. Найл и не подозревал, что может быть таким чувствительным. Что может так ужасно нуждаться в чем-то. Оказывается, соулмейт меняет твое представление о мире.
— Нужно, — будто мурлычет Малик, улыбаясь и прикрывая глаза. С момента встречи с блондином он почти не перестает улыбаться. Тот будто бы маленькое солнышко, своим светом озаряющее находящихся рядом людей. Причем на это солнце можно смотреть абсолютно свободно, не щурясь, чем не может похвастаться великая звезда, освещающая Землю.
Нашаривая под подушкой пульт, Зейн включает телевизор и останавливает свой выбор на каком-то глупом семейном ТВ-шоу. Никто не следит за сюжетом, но нужен просто звук на заднем плане.
— Время для поцелуя? — спрашивает брюнет, наблюдая за мгновенно покрасневшим Найлом и любуясь тем, как застенчиво дрогнули его губы.
— Думаю, да, — отвечает Хоран и зажмуривается от неожиданности, когда Малик, получив добро, придвигается еще ближе и мягко, бережно целует его.
Оба превращаются в один большой обнаженный нерв, приятно возбужденный и дрожащий от переполняющих ощущений. Неспешные движения губ, щекочущая щеку прядь волос, горячая кожа под тонкими пальцами.
— Кажется, мы должны были сделать это раньше, — бормочет Зейн, учащенно и громко дыша. Он опускается чуть ниже, обнимая Найла за торс и кладя голову ему на грудь. Под ухом бешено колотится чужое сердце, что чувствуется почти как свое.
Им хорошо (даже пускай пока они не знают, что теперь у них одно сердце на двоих).
Всё будет хорошо.
