Тише, нас слышат..

      — Капитан Куроо, ждем ваших дальнейших указаний! — хором ему ответили Сёхэй, Ямамото и Кай, уничтожив очередную группу мутантов. Их внешность была отвратительна: голова с оттопыренными в разные стороны ушами, пасть с кривыми и выступающими наружу, острыми как ножи, зубами; она держалась на длинной, крепкой шее, плавно переходящей в огромное, плотное, мускулистое тело с мощными лапами и точеными когтями. В процессе мутации эти твари приобрели вместо кожи лишь тонкую прозрачную оболочку, через которую можно было увидеть каждое волокно их мышц, каждый капилляр в отдельности и их пожелтевшие кости. Коротко говоря — огромные мутировавшие собаки с прозрачной кожей. В здешних местах их прозвали «ядерные псы». А в своей грязно-красной крови их туши выглядели как выпотрошенные внутренности.       — Отлично. А теперь — за мной! — жестом руки Куроо позвал ребят идти дальше вперед. Торопливо шагая, троица послушно последовала за своим предводителем. Здесь нельзя было надолго оставаться: на запах крови могли сбежаться остальные псы. И если сбегутся, то вся надежда на свою реакцию и автомат. Одного не будет хватать — всё, пиши пропало.       Шла вторая неделя с того момента, как они начали играть со смертью. Удивляло то, что взрыв химического завода, вызванный довольно-таки мощным землетрясением, повлиял только на представителей собачьих. Люди, по необъяснимым причинам, остались не тронутыми ядами и химикатами, но и их напасть не обошла стороной. Природа поставила население Токио в трудное положение. Химически зараженные псы быстро опустошили этот город. Вламывались в дома через окна, выбивали своим тяжелым телом двери. И нападали на людей, охваченных паникой появлением этих лысых тварей; сжирали несчастных за считанные секунды, оставляя нетронутыми их головы, иногда и конечности.       В такой ситуации порой чувствуешь себя шайкой бродячих собак. Но по сравнению с ними, их нынешняя жизнь была гораздо лучше. Они жили в мире, в котором им угрожали лишь холод, голод и сети живодеров. А ты шныряешь по развалинам и обломкам когда-то процветающего города, отвоевываешь себе право на жизнь у других тварей, преследующих тебя отовсюду… Осторожно, стараясь не издавать лишних звуков, они крадутся к твоей горячей плоти… Ждут, когда ты расслабишься, в мыслях себя убеждая, что в безопасности; или когда твой мозг, и без того находящийся под давлением страха и переживаний, решит «передохнуть», они атакуют со всех сторон. Жадно разорвут твое тело на куски, искромсают кости, оторвут тебе все, что можно схватить своими острыми зубами. Пара мгновений — ты безжизненно валяющийся разодранный труп, останешься разлагаться на земле. Кончина не из лучших, согласитесь? Ставишь на кон себя и жизни товарищей, рискуешь физическим и психическим здоровьем… Хотя… Психика уже давно сломлена за первые три дня, что уж там говорить. Жертвы велики, нет гарантии на удачу. И ради чего? Проходишь испытания, длительностью в сутки, чтобы на следующее утро продолжать подстраиваться под эту ужасающую атмосферу и стараться не быть растерзанным кровожадными монстрами.       Погода тоже не благоприятствует. Из-за близости суши к океану здесь часто выпадает большое количество осадков. Очень часто. Поэтому почва — сплошная грязь, расползающаяся под стопами. Небо покрывала темно-серая мантия, состоящая из тяжелый дождевых туч; но бывало, что её цвет сменялся с невзрачного на другой, нежно-голубой, расписанный теплыми, яркими солнечными лучами. В этот период грязь немного подсыхает и уже становится возможным ступить ногой о землю. Пускай это длится недолго, как хотелось бы, но и на этом спасибо. Благо, что нет ураганов. Вся архитектура уже давно развалилась под потоками дождевой воды, как песочные замки, смытые водой из садовой лейки. Остались «доживать свой век» лишь бетонные плиты, стальные основания построек и начинающий ржаветь автотранспорт. Даже они не вызывали особого доверия, так как могли в любой момент взять и развалиться на куски и их составляющие. Но «задерживаться на поливе» никто особым рвением не выделялся, поэтому приходилось ночевать под обломками домов.       В очередной дождливый день команда нашла себе приют под развалинами небольшого домишки. Не сильно громоздкие и не сильно мелкие, от дождя и ветра прячут, и можно легко выбраться на случай нападения собак. День можно назвать официально завершенным и на безопасном расстоянии от стоянок псов перевести дух. Дождевая вода и порывистый ветер собьют их след на время, пока небо не закончит щедро заливать земли водой. Зайдя в дом, первое, что бросается в глаза, - брызги крови на стенах, вязкие алые лужицы на полу и отгрызенная окровавленная голова человека. И противный запах гниющего мяса. Почти в каждой квартире присутствовало такое зрелище, и особое значение этому не предавали. Обстановка в доме была вполне нормальной. От постоянной сырости в углах появилась плесень на стенах и швы обоев начали расходиться, но это мало кого волновало. Из мебели в доме стояли небольшой раскладной диван, рядом местами поцарапанное когтями псов кресло. Этого вполне хватит, чтобы расположиться десятке людей. Первым делом парни освободили свои спины от тяжелых нош, раздвинули диван, чтобы было больше места и, разумеется, сразу же завалились на него. После перестрелок с псами под дождем ноги уже не держат, и тело камнем падает на мягкую поверхность мебели.       — Боже, вы хоть броню снимите, — с улыбкой говорит уставшим ребятам Куроо. Он в свою очередь стоит у расшатанного окна, пытается поймать волну рации Фукуродани. «—Сова, это Кот! Как слышите? Приём!» — Только эту фразу слышишь каждые пятнадцать минут от Тетсуро. И часто этот зов остается неуслышанным.       После тщетных криков в рацию Куроо оставил прибор в покое, схоронив его в карман набедренного пояса. После чего закрыл окно остатками штор, свисающих пыльными тряпками с гардин и еще раз пробежался взглядом по помещению дома: увидел удобно расположившихся на диване Инуоку, Ямамото и Юки, спорящих между собой Льва и Яку, осматривающего арсенал команды Сёхэя и забившегося в углу Кенму, над которым нависает и насмехается Кай. Кенма был объектом насмешек и потех остальных сокомандников, в частности Кая. А обрел он свою популярность из-за страха. Страха перед теми лысыми тварями. Во время походов он мог спокойно находиться на расстоянии от них, мог выстрелить в них при необходимости. Но это возможно только если кто-нибудь будет находиться рядом. А в одиночестве Козуме был бесхозным. По этому поводу и начались угнетения со стороны Кая. Ты просто обуза для нашей команды! Как тебя еще псы не сожрали? Проживаешь остатки своей никчемной жизни за наш счет! Наверное, тебя наш капитан жалеет. Не хочет, чтобы его маленького дружка сцапали... Точно.       — Отстань, — только и мог выдавить из себя Козуме в данный момент. Его и так не устраивало его положение в команде, а Кай заставлял нервничать и просто капал на мозги.        — Итак, кто сегодня будет сторожем? — задает вопрос команде Куроо, ибо надо как-нибудь было разрядить обстановку шума и суеты, что, собственно, было им не нужно.       — О, о, Капитан! Можно... — чуть не крича говорит Лев, буквально прыгая на месте. Он горел желанием стеречь этот домишко от собак, поскольку он никогда себя в этой части не испытывал. Да и Куроо не хотел брать Льва на дозор. Уж больно он громкий.       — Спорим, что ты не продержишь ночь на дозоре? — с ухмылкой шепчет он Кенме, — Ах, точно... Ты же не можешь... Наш Кенма боится лысых щеночков... — Кай защипнул между большим и указательными пальцами кожу и теребил его щеку. — Ну, с кем не бывает... Козуме ударил сокомандника на руке и что-то злобно ему прошипел.       — Я сегодня буду дозорным! — перебив Льва и резко поднявшись на ноги, Козуме дал о себе знать.       — Ты? Серьезно? —подобное опрометчивое заявление парня обескуражило окружающих, особенно Куроо. А Каю оно доставило радость за выполнение поставленной им целью.       Кенма был настроен серьезно. «Надоели уже эти его дотошные шутейки. Я часть команды, и я не обуза! Я не боюсь!»       — Кенма... Ты у... — не успевает договорить Тетсуро.        — Я знаю, на что иду, — и вновь перебивает говорящего Козуме.       Командир прекрасно понял, что спорить тут уже не имеет смысла, и просто указал жестом руки на выход. Он молча берет снаряжение и выходит во внешнюю среду, на встречу своему страху, вызывая у остальных крайнее удивление, у Кая — удовлетворение над содеянным, а у Куроо - переживания за своего друга. В убежище воцарилась тишина.