Non oratio eius

— Господи… господи, помоги мне… умоляю, хоть кто-нибудь. Кто-нибудь, помогите же мне! Забившись в самый дальний угол своей комнаты, молодая девушка продолжала шептать слова помощи, на которые никто не мог ответить. Ее худое и бледное лицо было опущено вниз и прижато к коленям, а тонкие руки, испещренные венами, будто синей краской, обхватывали ноги в поисках спасения и тепла. Сгорбленная спина дрожала, то ли от страха, то ли от холода, а искусанные в кровь губы продолжали шептать слова помощи. Все в девушке было направлено на то, чтобы спрятаться от чего-то, стать менее заметной, чем когда-либо в ее жизни, превратится в пыль или просто исчезнуть из этого мира. Она не видит. Не слышит. Не чувствует. Ее здесь нет. — Пожалуйста, — снова шепот сорвавшегося от крика голоса. — Только не здесь… Где угодно, но не… здесь, — больно говорить, но еще больнее дышать. Кровь будто огромным потоком попадает в легкие, мешая жить и думать. Огромный молот бьет по барабанным перепонкам, создавая отвратительный, сводящий с ума шум. И с каждым ударом испуганного сердца этот шум становился всё громче. Но она не здесь. Она в парке. В летнем саду. На крыше новостройки вместе с друзьями. В скучной больнице с мерзкими докторами. В красной комнате, где вместо краски человеческая кровь, стекающая со стен. Сильный вдох воздуха, одышка. Она вырвалась из своего видения, из своего кошмара, но попала в его продолжение. Не открывая глаз, девушка опрокидывает голову назад, в надежде, что это ее успокоит, и упирается затылком в стену. Пара секунд тишины, в которой слышно лишь ее дыхание. Внезапно в заложенный нос пробивается металлический запах крови. Он словно заполняет все пространство вокруг, заставляя девушку открыть глаза, пытаясь утопить ее в гнилом аромате с привкусом железа. Она пытается открыть их. Честно пытается увидеть то, чего не хочет. Но. Тщетно. Опухшие и потяжелевшие от слез глаза упорно продолжали защищать воспаленные участки сознания от того, что было за их пределами. Еще попытка. На этот раз успешная. Девушка открывает свои израненные глаза и начинает со страхом осматривать место где она находится. Комната. Ее комната. Но сейчас это было мало похоже на что-либо хорошее. Всюду валяется мусор, желтый в трещинах потолок в любую секунду мог сбросить на голову куски плесневелой шпаклевки, а вся мебель валялась по кусочкам в разных местах этого, теперь большого, пространства. В некогда безопасной и уютной комнате стало невыносимо находиться. Темнота сковывала, тишина оглушала, заставляя все остальные чувства работать на полную. А разум… отказывался принимать реальность. Именно в этой темноте девушка пыталась обнаружить источник кровавого запаха. Она резкими движениями поворачивала голову с целью увидеть хоть что-то, не являющееся мусором. От усердия и страха пальцы стали сильнее впиваться в колени. По губам потекло что-то теплое и густое. Девушка дрожащей рукой дотронулась до рта и тем же медленным движением поднесла ее на свет. Кровь. Она была везде. Кровь шла из носа, капая на порванную серую майку, окрашивая ее в красновато-коричневый цвет. Кровь была на нервно обкусанных губах, которые неимоверно жгло под потоками воздуха. Кровь сочилась сквозь порезы на холодных немеющих ладонях, пытаясь вынуть остатки стекла из сухой кожи. Все было в крови. Она была в крови. Ее чувства вновь взяли верх над самосохранением. Губы опять шептали молитву и просили о помощи. Глаза снова отказывались смотреть. Тело отказывалось чувствовать боль. А душа по-прежнему металась в страхе и ужасе. Вновь перехватив руками колени и уткнувшись в них лицом, девушка со всей силы старалась не реагировать на окружающую ее обстановку. На порванные желтые обои с остатками висящих фотографий в сломанных рамках. Они все мертвы. Все люди, смотрящие на нее с этих черно-белых бумажек уже давно умерли. Их растерзанные и обглоданные тела теперь лежат в комнате, в той красной комнате, что приснилась ей в кошмаре, и вся эта кровь навечно останется на этих сгнивших стенах. — Страшно… мама…папа… Обстановка удушала. Запах смерти и ужаса стал невыносим. За закрытой дверью послышались звуки, заставившие девушку вжаться в стену с такой силой, что хрустнули кости. Она бы выпрыгнула. Будь здесь хоть одно сраное окно — она бы выпрыгнула! Но нет. Никто не даст ей спокойной смерти от падения с высоты. Она не умрет просто так. Ведь кто-то настойчиво и неторопливо полз в сторону ЕЁ комнаты. Полоска света под дверью становилась все меньше и меньше, в то время как надежда остаться живой угасала. Дверь не сможет остановить чудовище. Никто не сможет. В следующую секунду как полоса света исчезла, перестала существовать и дверь. Глаза девушки наполнились ужасом, а все тело свело от страха перед тем, что было перед ней. Ужасное, омерзительное существо, некогда бывшее человеком, и от вида которого девушку тотчас вырвало, медленно ползло к углу, где она сидела. Не имея ног, оно передвигалось с помощью двух огромных клешней, на которых были острые иглы. Его голова, еще не успевшая преобразоваться во что-то иное, лоснилась жиром и свисающей кожей. С тяжестью это существо тащило своё тучное разлагавшееся тело, всё покрытое гнойными наростами, по деревянному паркету. Пустые глаза с почти прозрачными зрачками беспорядочно двигались, не имея возможности сфокусироваться на чем-то одном. Увидев свою застывшую и почти мертвую от страха жертву, чудовище открыло вонючую пасть с множеством острых гнилых зубов и издало устрашающий рев, даже отдаленно не напоминавший человеческую речь. Сердце девушки билось с огромной скоростью, разгоняя застывший внутри комок ужаса и горечи. С подбородка стекали слезы бессилия и страха, а с прокушенных губ капала алая свежая кровь. — Неееееееет! Последний крик вырвался из этого полумертвого тела, отдавая дань предыдущим временам, и закончившись звуком разрываемой плоти. Никто не смог прийти на помощь. Так же, как и не смогли прийти на помощь им.