1.
Они стоят за кулисами, и Тома не может не видеть, как сильно Шо волнуется. Нет, на самом деле, они все волнуются, всегда, даже Коджи, который частенько пытается сделать вид, что давно ко всему привык и вообще, родился настоящим айдолом. Само по себе волнение не вызывает какого-то особенного удивления, вот только выглядит Шо так, словно вот-вот хлопнется в обморок. Или расплачется. Или, как минимум, забудет вообще всё на свете, включая слова песни и танцевальные движения. И вот последнее допустить никак нельзя. В конце концов, Тома действительно ощущает себя семпаем и ответственным за этого «токийского» (на самом деле, нагойского, но тут мало разницы) мальчика, который до сих пор до конца не прижился здесь, в Осаке. Поэтому он не может просто стоять и смотреть, хотя, наверное, просто стоило дать Шо возможность справиться со своими эмоциями самостоятельно. Хотя бы потому, что настанет момент, когда рядом никого не откажется. Но Тома не может, сам не зная, почему. Вот и пытается сделать хоть что-нибудь. - Шо? – окликает он тихо и видит, как тот вздрагивает всем телом и неловко поворачивается. В глазах Шо практически отчаяние, словно он боится, что уже успел сделать что-то не то, и Тома окончательно убеждается в том, что без его помощи не обойтись. – Ты в порядке? - Ааа… ээээ… да, в полном, - выдавливает Шо как-то слишком жалобно, и его улыбка в этот момент тоже жалобная. Тома думает, что должен быть настойчивее, должен выспросить, что с Шо не так, чтобы раз и навсегда решить эту проблему, но почему-то не решается. Может, потому, что переживает, как бы Шо не начал бояться лишь сильнее. Кто бы мог подумать, что этот мальчик такой чувствительный? Тома открывает рот, чтобы произнести обычные в такой ситуации ободряющие слова, но в последнее мгновение зачем-то останавливается. И вместо этого делает шаг вперёд. У Шо очень гладкая кожа и мягкие волосы – это первое, о чём думает Тома, когда осторожно отодвигает пальцами чёлку. А потом всё случается само собой – он просто наклоняется и быстро касается губами чужого лба. - Всё будет хорошо, - выдавливает Тома, тут же отворачиваясь и в ужасе думая, что сейчас его собственные щёки просто пылают, и это слишком заметно, слишком очевидно. В течение следующей минуты царит тишина, и Тома уже почти решается повернуться обратно, когда слышит тихое «спасибо». И почему-то это смущает намного больше. Но и радует – тоже.2.
Шо признаётся ему, и Тома впервые чувствует такую гамму эмоций, настолько сильных, что его, кажется, вот-вот разорвёт на части. С одной стороны, это смущает – хотя бы потому, что ему впервые признаются в любви, тем более, парень, тем более, парень, с которым он в одном юните и из-за работы вынужден проводить достаточно времени. С другой стороны… это почему-то делает его счастливым, и Тома сам пугается тому, как сильно начинает биться его сердце при одной только мысли о том, что такой красивый, талантливый и ужасно солнечный человек, как Шо, его любит. Хотя, опять же, он не может поверить в это до конца, потому что сам считает себя ужасно скучным и каким-то… непривлекательным, что ли. В общем, Тома тянет с ответом, хотя прекрасно понимает, что Шо это печалит. Но он не хочет поступать наобум, только не в этой ситуации, и хочет верить, что Шо поймёт, насколько для него всё серьёзно. Они уходят после работы вместе, не сговариваясь специально – просто одновременно заканчивают со сборами, и Тома слабо улыбается в ответ, когда Шо придерживает для него лифт. Оставаться вдвоём теперь слишком смущает, и Тома видит, что это чувство обоюдное. Шо молчит, смотрит в пол и теребит лямки своей несчастной сумки с такой силой, словно всерьёз хочет их порвать. Тома сам не знает, зачем наблюдает за этим, но уже спустя секунды три снова чувствует то самое смущающее его странное желание успокоить, позаботиться, которое так часто возникает в нём, когда Шо рядом. Поэтому тело, как всегда, реагирует раньше разума, и Тома кладёт свою ладонь поверх руки Шо, легонько сжимая. Прикосновение практически равно удару электрического тока, и взгляд, который Шо моментально вскидывает на него, производит схожий эффект. Они просто смотрят друг другу в глаза, одно бесконечно долгое мгновение, а потом двери лифта открываются, разрушая волшебное мгновение, и Тома практически уже готов убрать руку, но Шо успевает первым. Обжигающе-горячее, шершавое прикосновение к щеке, чужое дыхание и серьёзный шёпот «Я буду ждать столько, сколько нужно». А потом Шо выскакивает из лифта и убегает вперёд, не оглядываясь и не останавливаясь, а Тома остаётся стоять, забыв про дыхание и впервые не думая больше ни о чём. Разве что о том, что в их настоящем первом поцелуе инициатором точно будет он сам.3.
Это становится чем-то вроде ритуала – перед каждым выступлением, перед каждой съёмкой искать укромное место, чтобы на несколько секунд побыть только вдвоём. Обычно этим занимается Шо, потому что Тома в это самое время пытается отговорить его, хотя и сам хочет ничуть не меньше. Эти поцелуи успокаивают, помогают настроиться на нужный лад и удивительно согревают изнутри. Эти поцелуи помогают сдерживаться перед камерой и не показывать большего, чем можно и нужно. И ради этого Тома готов потерпеть многозначительные ухмылки Дайго и беззлобные подколки Коджи после – в конце концов, друзья на то и друзья, они плохого не желают. Туалет – самое дурацкое и неподходящее место, но Шо, кажется, нравится, как Тома вдавливает его в дверцу кабинки. Эта улыбка наполовину детская, наполовину – какая-то лукаво-многозначительная, и Тому это интригует и раздражает одновременно. Хотя чего уж там, им обоим нравится эта игра в «воспитание непослушного ребёнка». - У меня завтра выходной, - застенчиво сообщает Шо и сжимает руками плечи Томы. – Приедешь в гости? Я уже поговорил об этом с мамой и бабушкой, они только рады будут познакомиться. Тома подавляет нервную усмешку, думая о том, что почему-то ощущает себя женихом, который впервые будет встречаться с семьёй невесты. Это слишком волнует, но и радует одновременно, и сейчас совсем не время думать о подобных вещах. Поэтому Тома подбирает ответ, который не должен расстроить Шо, но при этом отложит окончательное решение. - Давай обсудим все детали после съёмки? Шо кивает и тянется к нему. Им нельзя сейчас полноценно целоваться, так что Тома просто легонько проводит языком по губам Шо и прикасается к ним своими. А потом, в порыве чувств, неловко чмокает в висок и в макушку, пахнущую лаком для волос. - Нам пора, - это правда, потому что время, которое они могут урвать только для них двоих, стремительно заканчивается, и Тома очень не хочет опоздать. Очень очевидно опоздать вместе с Шо. – Пойдёшь первым? Шо кивает и на мгновение прижимает пальцы к губам Томы. Этот странный жест ему почему-то очень нравится, но Тома в общем-то не против. Он практически невесомо целует в подушечки, и Шо сдавленно хихикает, бормоча что-то вроде «щекотно». Он тихонько приоткрывает дверь, выглядывая и проверяя, что никого нет, а потом уходит, оставляя Тому приводить себя в порядок для того, чтобы потом последовать за ним.4.
Это почти похоже на безумие, но остановиться просто невозможно. Тома чувствует руки Шо на своей талии, которые обнимают со всей дури, чувствует мягкость его волос, в которые зарывается пальцами, гладит по горячей щеке и целует, целует, целует. У Шо мягкие податливые губы, и Томе нравится легонько прикусывать их. Он в последний раз проводит языком по нёбу Шо и медленно разрывает поцелуй. Исключительно потому, что им обоим просто критически необходимо сделать хотя бы один вдох, хотя вообще стоило бы по совершенно другой причине. - Ты псих, - шепчет Тома абсолютно серьёзно, но получается с каким-то даже восхищением. – Ты ведь прекрасно знаешь, что будет, если нас застукают, Шо… Они в доме родителей Томы, в гостиной, где спрятаться от чужих взглядов практически невозможно. У них всего несколько минут до возвращения матери Томы, которая – Тома не сомневается в этом ни на секунду – ни за что не поймёт подобных отношений у собственного сына. И им определённо не стоило даже за руки браться или слишком близко сидеть друг к другу, не то что… - Не застукают, - Шо заявляет это со странной, почти торжественной уверенностью. – Ты так всегда говоришь, но в итоге всё хорошо. И… я соскучился. Тома молчит, потому что не знает, что ответить. Он тоже ужасно скучал всё это время, пока Шо был занят на съёмках дорамы, поэтому, наверное, не особенно и сопротивлялся этому поцелую, но всё равно, страх свернулся где-то глубоко в нём, и Тома даже не знает, чего именно он боится больше. Того, что в семье узнают о его ориентации или то, что любые слова матери, которая никогда не отличалась особым тактом, могут сильно расстроить или обидеть Шо. Может быть, однажды им действительно придётся обо всём рассказать. Но тогда Тома уже совершенно точно будет готов. И будет уверен в том, что сумеет защитить своего любимого человека. А пока… - Даже не думай, - хмурится он, видя во взгляде Шо больше, чем тот должен был показать. – У нас обоих и без того вид людей, которые… которые… Тома запинается, потому что он может охарактеризовать уже одного только Шо сейчас как очень, гм, зацелованного. И он сам наверняка выглядит не лучше. Но ведь они правда соскучились… и преодолеть соблазн снова прикоснуться к этим алеющим губам так тяжело… - Ты псих, - повторяет Тома и толкает Шо, практически заваливая его на диван. В конце концов, так они могут оправдаться тем, что дурачились и упали.5.
Теперь Шо целуется более агрессивно, более собственнически, более… по-взрослому, что ли. Томе нравится это, на самом деле – он без памяти влюблён в Шо-ребёнка, в мягкого и чувствительного мальчика, которым тот был, есть и будет, но всё же он всегда хотел, чтобы Шо повзрослел и стал более сильным, более гибким. И теперь ему кажется, что Шо всё-таки смог. Ради него, ради себя, ради них обоих, ради остальных ребят. Тома действительно гордится им, и Шо с недавних пор это знает. - Ты опоздаешь, - улыбается Тома в поцелуй и охотно отдаёт инициативу, переплетая свои пальцы с пальцами Шо, чувствуя кожей прохладный металл колец. Ему кажется, что он может даже слышать, как быстро сейчас бьётся сердце Шо. Ему кажется, что в этот самый момент он может слышать мысли Шо. Это так странно – раньше Тома никогда не думал, что они могли бы стать ближе, но оказалось, что это возможно. Что это происходит с каждым новым днём, который они проживают вместе. – Снова прибежишь на студию весь взмыленный, как загнанная лошадь, и стилисты отругают тебя. - Неважно. Я успею, - упрямо заявляет Шо и на секунду обиженно поджимает губы. – Такое ощущение, что ты просто хочешь поскорее от меня отделаться. Тома только закатывает глаза. В этом весь Шо – навсегда останется капризным ребёнком. И винить в этом некого, потому что Тома сам избаловал его и продолжает это делать. - Если бы я хотел этого, то просто нашёл бы себе квартиру в райончике поспокойнее, - фыркает он и мстительно прикусывает губу Шо, именно так, как тому нравится. – И между прочим, я теперь твой на каждый вечер и на каждую ночь. Неужели тебе и этого мало? «Мало», - говорят глаза Шо. Но, кажется, он достаточно убеждён, потому что просто обнимает Тому за шею и увлекает в очередной поцелуй. Теперь-то уж точно прощальный. Когда он наконец уходит, Тома прижимает пальцы к собственным пылающим губам и не может перестать улыбаться, потому что действительно счастлив. Когда-то Тома в шутку говорил, что каждый их поцелуй будет как первый – наполненный взаимной любовью и безграничным счастьем. Но он и представить себе не мог, что действительно окажется прав.