буквы

Имя. Это всегда имя. Имя второй половинки, твоей родственной души, написано на твоем теле. Что-то вроде метки было у каждого. Имя появлялось не сразу, скорее постепенно. Буква за буквой проявлялись на коже. Как татуировка, только ее значение намного масштабнее. Каждая буква, только появившись, светлая, и заметить ее можно, только если ты близко к ней наклонишься. А когда ты обращаешься к своей родственной душе по имени впервые, вся метка темнеет, и увидеть ее уже может каждый, стоит лишь мельком взглянуть. Каждая буква проявляется лишь тогда, когда ты оказываешься близко к своей родственной душе. Многим не приходится ждать, когда имя проявится целиком. Чаще всего ваша родственная душа находится всегда где-то поблизости. Просто вы ее не замечаете. Но некоторым приходилось очень и очень долго ждать хотя бы одну букву, что уж говорить о поисках самой родственной души. Луи относился к последним. Первая буква появилась на ключицах, когда ему было девять. Тогда он не совсем понимал, что происходит и почему его что-то обожгло в районе плеча. Чуть позже мама объяснила, что это была одна из букв имени человека, который разделит с ним жизнь одну на двоих. Луи тогда возмутился, почему это мама не может с ним разделить жизнь, на что Джоанна, мама Луи, лишь тихо рассмеялась и дала сыну печенье. С тех пор Луи стал ждать, когда же следующая буква, наконец, появится рядом с маленькой r. Но та не хотела проявляться ни в какую. Ни в десять, ни даже в шестнадцать буква не появлялась, и Луи уже начал думать, что его метка или сломалась или, что еще хуже, его родственная душа умерла, поэтому новые буквы и не появлялись. Но в семнадцать метка снова решила напомнить о себе. Луи, тогда как раз был на концерте The Script, когда что-то вновь обожгло его в районе плеча. Это оказалась буква y. Она проявилась через небольшой промежуток от r. Луи все еще не мог предположить, кто был его родственной душой, ведь на его теле все еще не было первой буквы имени его половинки. Если бы она была, то Луи, скорее всего, уже отыскал бы свою родственную душу. Но, увы и ах, таковой не было, поэтому Луи пока даже не старался никого искать. В семнадцать лет Луи выяснил, что с его меткой ничего не случилось, а его родственная душа все еще жива, чему Луи был очень рад. Он видел людей, чьи половинки умирали, и это было не самым лучшим зрелищем. Люди, что потеряли свои половинки, страдали морально в разы больше, чем если бы у них умер просто кто-то из близких. Согласитесь, потеря близкого ужасна, так представьте теперь, что чувствуют те, кто потерял частичку себя. А родственная душа всегда является частичкой тебя самого. В следующий раз метка дала о себе знать, когда Луи пошел на прослушивание X-Factor`а. Ключицу обожгло всего на пару секунд, но когда Луи одернул ворот футболки, увидел крохотную a, которая проявилась рядом с r. Что ж, теперь Луи точно знал, что его родственная душа где-то рядом, где-то в нескончаемой толпе. Он старался высмотреть хоть кого-то, чье имя могло бы содержать в себе ar_y, но, как и следовало ожидать, он никого не нашел. А через пару минут, когда Луи уже потерял надежду найти свою родственную душу, его позвали на сцену. А дальше как-то не до родственной души было. Луи прошел прослушивание, затем попал в финал, и среди всех этих выступлений, интервью, криков фанатов, Луи совсем позабыл о кое-чем важном — о своей половинке. Спустя год после прослушивания его имя знали на каждом континенте. «Луи Томлинсон» было написано почти на каждом постере в комнатах подростков. Луи был кумиром молодежи. Он обладал красивым голосом, который хотелось слушать и слушать, его глаза завораживали, каждая девушка хотела хотя бы на пару минут оказаться рядом со своим кумиром, но не всем это доводилось. Через полгода Луи познакомился с группой музыкантов, которые даже спустя столько лет все еще рядом с ним. Теперь Луи не может представить, как бы он обходился без Найла — гитариста, Зейна — еще одного гитариста, да Лиама — барабанщика. Будь кто-то другой на их месте, Луи бы точно был зол. Или нет, но он не хочет находить тому подтверждения. В двадцать два года Луи вновь почувствовал ту обжигающую боль, о которой когда-то позабыл. Это был очередной концерт. Луи пел свой новый хит Strong, который так полюбили фанаты, как только он вышел. Он раскачивался с пяток на носки, вытягивая очередную ноту, как вдруг его голос дрогнул, а его ключицу пронзила боль, которую он не испытывал никогда до этого. Сжав зубы, Луи отстранился от стойки с микрофоном, и, подав знак о не прекращении музыки, ушел за кулисы. Стянув скорее пиджак, Луи уставился на очередную букву. Это была еще одна r. — Класс, — тянет Луи, потирая метку. Почему же она так сильно болела? Луи не знал, но надеялся, что такого больше не повторится. Выпив воды, и немного намочив метку, Луи вновь накинул пиджак и снова вышел на сцену, сразу же извиняясь перед поклонниками. Он продолжил петь, стараясь держать лицо, а не показывать как ему больно, когда ткань пиджака проходит по метке. Через месяц после случая на концерте, менеджмент Луи приказал найти ему девушку, и вскоре Луи стал встречаться с прелестной Элеонор. Она была мила, добра, красива, но рядом с ней Луи чувствовал, эм, ничего? Да, он ничего не чувствовал, когда находился рядом с ней. Через пару месяцев они расстались. Событие было громким, ведь не каждый день такой человек как Луи расставался со своей девушкой. Молодые фанатки выдохнули спокойно, ведь, Элеонор не была той единственной, что была предназначена Луи. Вдруг у кого-то из них был шанс разделить со своим кумиром одну жизнь на двоих? И неважно, что на их телах были метки с совершенно не похожими на имя Луи буквами. Последняя буква имени родственной души Луи появилась в день его рождения. Из-за концерта двадцать третьего числа он не смог вернуться из Нью-Йорка домой пораньше, поэтому рано утром двадцать четвертого он сидел в самолете, ждал взлета. В самолете было немного народа, в основном важные шишки, да просто богатенькие люди. Луи таких не любил, хоть и сам относился к ним. Ему казалось, что они все ненастоящие, искусственные, думают лишь о себе, да о куче денег, которые принадлежат им. Себя Луи таким не считал. Несмотря на славу, которая свалилась на него в восемнадцать лет, он не был заносчивым парнем, который упивался славой и богатством. Он все так же любил свою семью и старался уделять им как можно больше своего времени, хоть это и получалось не всегда. Он, как и в восемнадцать, заботился о своих друзьях, не забывал их, проводил с ними время. А когда у него появились деньги, он стал заботиться и о других людях. Он анонимно отправлял деньги в различные фонды, устраивал благотворительные вечера в поддержку больных детишек. Он старался помогать людям, дарить добро, как бы наивно это не звучало. Он как раз закончил писать своей маме сообщение, в котором сообщал о скором прибытии, как рядом с ним сел парень в забавной гавайской рубашке да в узких джинсах. Как Луи заметил, у парня с собой была лишь небольшая сумка с вещами и гитара в чехле. Чуть улыбнувшись, Луи отвернулся к окну, чтобы не мешать парню, как громко охнул, чувствуя очередную боль в районе ключиц. — Тебе больно? — над ухом раздался хриплый голос, а горячее дыхание обожгло участок кожи. — Мистер Томлинсон? Луи сморщился, сжав руки в кулак. Он уже хотел попросить парня позвать кого-нибудь, как боль ушла. Словно ее и не было. Он громко выдохнул, переводя взгляд с окна на парня, который до сих пор смотрел на него, прикусив губу. — Нет-нет, все в порядке, — ответил Луи. — Спасибо, — он чуть улыбнулся, получая робкую улыбку в ответ. — Хорошо, что с вами все в порядке, — выдохнул парень, усаживаясь удобнее. — Я не был готов спасать жизнь своему кумиру, — испустил нервный смешок. — А я не был готов умирать, знаешь ли, — смеется Луи, рассматривая парня. У него были темные волосы, доходящие до плеч, и они явно когда-то были кудрявыми; Луи видит пару завитков у самого уха парня. У него, кажется, зеленые глаза, чуть пухловатые щеки, а когда парень растягивает губы в неуверенной улыбке, Луи замечает ямочку у него на щеке. — Так значит я твой кумир? — Эм, — парень неуверенно смотрит на Томлинсона. — Ага, — он кивает. — Вы, наверное, не поверите, но я был на прослушивании вместе с вами, — он начинает перебирать свои пальцы, опустив голову. Луи кажется это довольно милым. — Почему же не поверю? Охотно верю, — усмехается Луи, кивая. — Как твое имя, спаситель? — Я не спаситель, — смутился парень. — Я Гарри. — Ну, а я Луи. Хотя ты и так это знаешь, — Луи смотрит на Гарри, и в его голове что-то щелкает. — Метка! — он восклицает, и начинает оттягивать ворот толстовки, не обращая внимания на недоумевающего Гарри. Оттянув ворот синей толстовки с эмблемой Адидас, Луи видит совсем не то, что ожидал. Но, если уж говорить начистоту, Луи вообще ничего не ожидал увидеть. Но то, что было на его ключицах — буква, которую он ждал так давно, выбила его из колеи. H. — Гарри, — неуверенно тянет он, хлопая глазами. — Да, Луи? — так же неуверенно спрашивает Гарри. И тут как по команде, обоих парней пронзило током, принося большую боль. — Черт, — шипит Луи, но не из-за боли, а от осознания того, что парень, сидящий рядом с ним, Гарри, оказался тем самым, его родственной душой. — Черт, — медленно выдыхая, повторяет Гарри. — Что ж, — хмыкает Луи после долгой паузы. Все это время пока между ними витала тишина, они рассматривали друг друга. Теперь Луи подметил, что парень, — его родственная душа, черт, — довольно красив. Ладно, Гарри очень красив, но Луи пока не собирается этого признавать, ведь с парнем они толком не знакомы, так о какой красоте идет речь? Но Гарри все же был красив. — Я Луи Томлинсон, и, кажется, я твоя родственная душа, — Луи, вытянув руку вперед, неловко улыбается. Гарри приподнимает бровь в немом вопросе, а после пожимает руку Томлинсона. — Дурак, — он закатывает глаза, но затем продолжает. — Я Гарри Стайлс, и, кажется, я твоя родственная душа.