Соседство

Все-таки жить по соседству с «людьми искусства» не самая простая задача. Уже не первый раз застаю этого малолетнего… художника за курением в лифте и далеко не первый раз разговариваю с ним на эту тему. Как обычно он просто закатывает глаза к длинной челке и тушит сигарету о стенку лифта. Об этом мы с ним тоже говорили. Точнее говорю я, а он даже не старается делать вид, что слушает. На самом деле давно бы влепил ему профилактическую затрещину, и не делаю этого только из уважения к искусству и фантомной жалости, какая просыпается во мне к юродивым и богемным. Я понятия не имел, что он там малюет, пока бывшая меня не просветила. Замерла словно гончая, увидев моего соседа-хипстера во дворе. Имел неосторожность пошутить, что если она хочет такую же сумочку, то я готов раскошелиться. Пришлось выслушать эмоциональную лекцию и узнать, что соседа моего зовут Эрик Циммерман, что он без малого великий художник, который, матерь божья, продает свои картины даже заграницу и у которого довольно часто проходят выставки во всяких там «арт-пространствах». В общем, я понял, что среди местной молодежной богемной тусовки мой сосед какая-никакая звезда. Не уверен, что на это повлияло больше, его мрачные картинки или все-таки смазливое личико. В любом случае, снова выяснилось, что я малообразованный мужлан, которому кроме работы и собак ничего не интересно. Наученный горьким опытом, я в полемику не вступал. Может и зря, по всему выходило, что ждала она эмоциональных сцен и разборок... Не суть. Эрик, мать его, Циммерман, любил прогуливаться именно в то время, когда я и Франциск выходили на тренировку. У нас, понятное дело, режим, что тянуло юную знаменитость на свободу именно в это время – не знаю, но травиться сигаретным дымом меня порядком достало. -Слушай…те, вам что, до улицы потерпеть сложно? Или это такая инсталляция? Эрик весело фыркает, моментально превращаясь из заносчивого мажора в хорошенького мальчишку. Его улыбка словно смывает всю спесь, и это на секунду обескураживает. -Это перфоманс, - поправляет он, выкидывая затушенный окурок в угол. -Это свинство, - упрямо пытаюсь сохранить суровое выражение на лице, а Эрик продолжает улыбаться. Ничего мне не отвечая, он неожиданно опускается на корточки и начинает разглядывать Франциска. Хорошо, что на том намордник, по его напряженной позе понимаю, что такие резкие перемещения собаку заставляют нервничать, осторожно натягиваю поводок, предупреждая. Эрик поднимает голову и смотрит на меня снизу вверх. Так он сам похож на какого-нибудь щеночка, большие карие глаза с этого ракурса какие-то по-особенному умилительные. Злиться получается все хуже. -Не собака, а монстр, - сообщает мне доверительным тоном, - уверен у Тифоны и Ехидны был точно такой же, только с небольшой мутацией. Как его зовут? О каких Ехиднах и мутациях шла речь мне лично не понятно, но я решил не переспрашивать, еще одного обличительного и абсолютно несправедливого обвинения в недостатке образования я не выдержу. Потом загуглю. -Франциск. Тут Эрик начинает искренне хохотать, заставляя и меня улыбнуться. -Я тоже не в восторге от папы римского, но это как-то слишком жестоко. Хотя сходство бесспорно имеется, - говорит он сквозь смех. Двери лифта открываются и я нарочито обиженно отвечаю: -Если ты закончил оскорблять мою собаку, мы, пожалуй, пойдем. Эрик снова фыркает, выскакивает вслед за нами. -Прости, классная собака. У меня даже рыбки кончают жизнь самоубийством, выпрыгивая из аквариума. И я просто страшно завистливый. -Прощу, если перестанешь дымить в лифте. Эрик недовольно морщиться, но глаза его продолжают смеяться. -Твое занудство бесценно, Черный. Это, судя по всему, он обратился ко мне. Сегодня на мне белая майка и светлые джинсы, сам я белобрысый, светлокожий и голубоглазый. Назвать меня черным мог бы только слепой. -Черный? Почему? Эрик выглядит страшно довольным, и я понимаю, что выдал именно ту реакцию, которую он ожидал. -Из чувства противоречия. Вздыхаю и никак это не комментирую. Очередная лекция прошла мимо. Я иду во двор, а Эрик остается на крыльце, поджигая новую сигарету. Не смотря на безрезультативность своих действий, сегодня у меня приподнятое настроение. Сосед оказался не таким уж невыносимым и даже каким-то приятным, возможно, с ним получится договориться в другой раз. _ _ _ Блядская псина сведет меня с ума. Уже минут 20 надрывается не переставая. Обычно от нее нет никаких проблем, Черный, судя по всему, фанатично занимается дрессировкой этого ебанного инопланетного чудовища. Каждый вечер под окном на них можно полюбоваться. Но сейчас три часа ночи, а у собаки по ходу пьесы истерика. Я неаккуратно отбрасываю карандаш, так, что он катиться куда-то прямиком в ад хлама, который я развел в мастерской. Работать в таких условиях невозможно. Какого хрена? Черный что, в берушах спит? На нервах вылетаю из квартиры в майке, трусах и носках, стучусь в дверь к Черному. Лучше прослыть нервозной истеричкой, чем терпеть это дерьмо. Долблюсь в дверь со всей силы, но в ответ слышу лишь то, как с той стороны на эту дверь напирает богомерзкая псина, значит, Черный либо умер, либо суки просто нет дома. Добро пожаловать в свой собственный ад, Курильщик, с блэк-джеком и Цербером. Досадливо бью по ручке …и дверь поддается. На меня вылетает клыкастый папа римский, но в драку не лезет, пытается схватить за ногу, чтобы затащить меня в квартиру. Лай на весь подъезд. Я в трусах. Мой статус современного творца позволяет мне и голым ходить, но светиться как-то не хочется, поэтому поддаюсь бешеной псине и заглядываю в квартиру Черного. Ладно, может быть мне немного любопытно. Если он надеялся, что дверь не нужно запирать, потому что у него есть собака, Черный сильно ошибался. Псина как будто была даже счастлива, что я приперся. Нервно бегает от двери какой-то комнаты ко мне и торопит. Пожрать что ли хочет? Заглядываю в эту дверь. Ну, точно, кухня. И только через секунду вижу Черного. Без сознания. Валяется на пороге балкона, сверху украшенный стульчиком и припорошенный шторкой, оторванной от карниза. Сердце уходит в пятки, если он сдох, то не лучше ли смыться по-хорошему? А что если остались отпечатки? Только разборок с милицией не хватало. Но тут Черный подает признаки жизни жалобным стоном и меня окатывает стыдом, чувствуя себя последним мудаком, подлетаю к нему, нервно и хрипло, почти шепотом спрашиваю все ли в порядке. Не отвечает. На затылке есть следы крови. Если сейчас вызывать скорую, то ждать ее можно до второго пришествия. С травмой головы лучше не медлить, значит, придется звонить Джину. Тот долго не берет трубку, но отвечает своим обычным, холодным и совершенно не заспанным голосом. Джин, доктор Гольдберг в миру, выслушивает мое лепетание и посылает позвонить в Скорую. Приходится включать умоляющий тон и добивать тем, что если у меня тут на руках сдохнет человек, то искать дядю доктора, который будет лечить меня от срыва, придется именно ему. Злобно шипит «Будешь должен» и записывает, наконец, адрес. Выдыхаю. У Джина шикарная клиника, если Черному где и могут помочь, так это у него. Конечно, его «будешь должен» не просто оборот речи, Джин за любую помощь требовал … особого внимания к себе. Это было странно и противно, они расстались больше двух лет назад и у Джина, в отличие от Эрика, был постоянный любовник. Есть смутная надежда, что на этот раз получится рассчитаться деньгами. Я подумаю об этом потом, когда Черного приведут в порядок. Франциск сидит рядом со мной и жалобно поскуливает. Читал, что эта порода может сожрать хозяина, если тот подохнет. Что-то не похоже. Мокрым полотенцем аккуратно убрал кровь с лица Черного, если честно, ума не приложу, что надо делать в таких случаях, благо Джин собственной персоной и парочка его врачей приезжают почти моментально. Пока Черному оказывают первую помощь, Джин укоризненно оглядывает меня. В трусах и в майке в квартире соседа. Только развожу руками. Объяснять, как так вышло и что с Черным мы вовсе не любовники я не обязан, да и не хочу. Надеюсь, мое желание прихвастнуть перед бывшим не обернется для Черного чем-нибудь плохим. На утро Джин отзванивается и разрешает навестить Черного. «Если ты, конечно, не нашел себе кого-нибудь другого, пока он валяется без сознания». Его ревность порядком портила мне кровь и раньше, что странно, потому что именно он свинтил от меня к собственному лору, страшненькому как моя жизнь. Вот уже год мы с Джином вообще не общались даже по рабочим делам. Счастливое было время. 11 утра, с трудом собираю себя в кучу и где-то часам к трем, наконец, подваливаю в клинику. На ресепшн Джину по телефону меня сдает девочка-администратор. Т.е. тот еще и караулил. Господи. Джин рассматривает меня жадно, цедит «конечно, принарядиться важнее, чем навестить полумертвого любовничка, да?». О том, что я напялил первое, что попалось под руку и вещи на мне элементарно мятые, я говорить не стал. У Джина очень искаженный образ меня. В его глазах я избалованная вниманием супер-модель и очень популярная блядь. Меня это веселит. Что не веселит, так это «полумертвый» , спрашиваю, все ли с Черным в порядке. Джин мстительно молчит. Черный выглядит дурно, но уже пришел в сознание. Он сам мне пересказывает, что поставили ему врачи. Сотрясение. Нужно больше лежать и обязательно ходить на уколы, в целом, все лучше, чем могло бы быть. Черный тепло улыбается и говорит, что я его спас, он понятия не имеет каким чудом, но благодарен. Рассказывает, что за электрощитом спрятаны ключи от квартиры и просит кормить своего песика. Нервно интересуюсь, не сожрет ли песик меня. Черный хохочет и морщится от боли. Гарантирует, что папа римский меня не сожрал бы, даже если бы у него действительно было три головы. Все это время Джин не отрывает от него взгляда, полного презрения, видно, что это нервирует Черного, но тот не подает вида. Прощаюсь с ним и ухожу. Джин плетётся за мной. Физически чувствую, как его распирает что-нибудь сказать, но он терпит, провожая меня до своего кабинета.Как только за нами закрывается дверь, его прорывает: -Мда, Эрик, а ты совсем опошлился. Накаченный голубоглазый блондин. Ки.но.лог. Твой сосед. Серьезно? Ты подсмотрел этот сюжет в дешевом порно-фильме? -Джин… -Не называй меня это дебильной кличкой, Циммерман. Заедь ко мне после девяти, обсудим оплату. -По поводу этого, Дж…Гольдберг. Денег у меня достаточно, чтобы рассчитаться сейчас, - говорю резко, выслушивать это дерьмо мне надоело. Лицо Джина тут же трескается в слащавой улыбке. Он начинает вдруг почти лепетать. -Эрик, ну какие деньги между нами, а? Это просто повод, я ведь просто зову тебя в гости. Эрик, не дури, я соскучился. Немного взбесился из-за этого твоего собачника, прости. У меня для тебя есть подарок, тебе понравится, я давно хотел тебе подарить, но все не находил повода позвонить. Эрик, Курильщик, ну, не будь таким неблагодарным, я ведь сорвался с места в полчетвертого ночи, поднял людей, ну, найди для меня время, а? Перешел на «Курильщика», надо же. Прижало беднягу. Смотрю на него с не скрываемым презрением. Сейчас он меня бесит и в тоже время любовник он не плохой. И секса у меня давно не было. Да и Черному за это явно светят всяческие преференции, за секс Джин готов был бегать на задних лапах. Мне нравилось и льстило как Джин всегда с обожанием буквально вылизывал меня в постели и жутко бесила его ревнивая манера общаться со мной вне секса. Ладно, по большому счету мне не мешает расслабиться, и я ничего не теряю. Свербит только из-за его страшненького лора, все-таки, Джин дерьмово с ним поступает. Говорю, что возможно заеду сегодня, если найду время. Джин продолжает тянуть улыбку, провожает меня до ресепшн, предлагает своего водителя. Едва сам не распластался красной ковровой дорожкой. Придурок.