Hold Me

Его одежда уже успела пропитаться запахом больницы, глаза не воспринимают бледное освещение, которое всё равно держит просторный холл в полумраке. Медсестры возят больных на инвалидных колясках, и ему уже порядком тошно видеть все эти неживые, опустошенные лица пациентов, которых явно чем-то накачивают, чтобы те особо не буянили. Растения. Овощи без чувств и эмоций, без желаний. Всё, что им нужно, — это уход и кормление по часам. Сидит на мягкой скамье, согнувшись, локтями упирается на колени, сжатые в кулак пальцы прижимает к губам. Стучит зубами от напряжения, а взгляд не поднимает выше, упираясь им в бледный, блестящий пол. Его не прогоняют, ведь по правилам посетители могут находится в здании с часу дня до шести вечера. И он сидит всё это время на месте, не пьет, не ест, не отходит, хотя хорошо понимает, что его не пустят без разрешения. Потирает ладони, вдыхая через нос запах медикаментов, и выдыхает через рот, но от тяжести в груди это не спасает. Он будет сидеть. Будет ждать. Ночной город. Пустые улицы с перевернутыми мусорными баками. Природный шум тонет. Его не слышно здесь, среди высоких небоскребов. Ароматы «гаснут» за запахом машинного масла. Уже привычная серость, привычная тишина. Привычное темное небо под слоем легкого тумана. Знакомая темнота за каждым углом. Смотрю в окно, взглядом скольжу по стенам высоких зданий, каких-то неживых деревьев с тонкими стволами. Растрепанные птицы взмывают в воздух, но выглядят болезненно. Засранец давно спит в моих руках, поэтому аккуратно поглаживаю его по спинке, напряженно сглатывая, когда машина сворачивает на знакомую улицу, где ещё тише. Как обычно. Ничего нового, словно здесь никто не живет. Люди закрылись в своих богатых домах, и больше им ничего не требуется. Проезжаем мимо круглосуточного магазина, и я вытягиваю шею, видя у большого окна мужчину в плаще и без обуви. Хмурюсь, когда он оборачивается, каким-то враждебным взглядом провожая нас. Дилан с Томасом, которые не затыкали рты на протяжении всего пути, притихли, будто сами ещё полностью не осознают, что мы вернулись «домой». Им, как и мне, нужно привыкнуть. Раньше я восхищалась такой атмосферной, ночью, темным, непроглядным небом, холодным ветром, но теперь всё это вызывает внутренние противоречия. Словно «прошлая» я борется с той, что немного расширила свои границы, которая увидела чуть больше и теперь не может усмирить этот пыл познаний. — Ты не передумала впускать Томаса к себе домой? — Дилан всячески демонстрирует свое неодобрение той затеи, которой придерживается Сангстер, но я качаю головой, взглянув на парня, который отвлекся от дороги, уделив мне пару секунд: — Нет, я не против, — улыбаюсь Томасу, который поворачивает голову, показав мне большой палец и одобрительно кивнув головой. Сейчас только час ночи. Растираю ладонями плечи. Хорошо ощутим перепад температуры, а у меня дома нет электричества и горячей воды. Что ж, буду скучать без дома Софии, который буквально пропитан теплотой. Дилан вновь смотрит на дорогу, хмуро правда, но без такого выражения лица его непривычно видеть: — Не боишься, что мать обнаружит пропажу алкоголя? — Думаешь, она объявится в ближайшее время? — нет, я вовсе не хотела, чтобы мой голос звучал так — недовольно, раздраженно. В последнее время я старалась не думать о матери, я даже не писала ей сообщения, на которые всё равно не получаю ответа последние недели. Мысли о ней угнетают. А разговоры тем более. Отворачиваюсь, уставившись в окно, и молчу, видя, как Томас и Дилан бросают на меня короткий взгляд, после чего переглядываются, как-то заерзав на сидении, будто оба ощущают себя виноватыми, но они здесь не при чем. Всё это в моей голове. Мне не хочется вновь становиться прежней, поэтому стоит держать себя в руках. Откашливаюсь, борясь с чувством неловкости: — Не знала, что ты любишь выпить, — обращаюсь к Томасу, который явно не стесняется своих «грешков», поэтому улыбается в ответ: — Я ещё курнуть люблю. Травка помогает расслабиться и забыться на какое-то время. — Забыться? — поддаюсь вперед, внимательно слушая. — Ну, знаешь, когда в тебе столько дерьма копится, хочется от него как-то избавиться. А травка помогает временно забыть о существующих проблемах, — русый парень признается в том, что иногда прибегает к запрещенным смесям, а я задумчиво наклоняю голову: — Помогает забыть… — повторяю, а Дилан кашляет: — Но это не значит, что нужно курить траву, Эмили. — Знаю, — резко отвечаю, сев прямо, и складываю руки на груди, вздохнув. — Просто интересно, какого это — ненадолго забыть о проблемах. — Какая разница? Забыть не значит избавиться, — Дилан ворчит, крутя руль, а Томас хмурит брови, всего на секунду выражение лица его становится каким-то враждебным, но не по отношению к Дилану, не по отношению ко мне. Он смотрит перед собой, немного опускает взгляд на боковое стекло, и какое-то время сверлит себя взглядом. Будто его злость направлена на самого себя. Но в следующий миг он улыбается. Широко, вновь повернув голову в мою сторону, словно поймал меня за наблюдением: — Но алкоголь в достаточной дозе тоже помогает. — Чтоб тебя, — шепчет ОʼБрайен, вызывая смех со стороны Томаса: — Да ладно, всего раз можно, так? — парень уставился на меня, и я не могу не ответить улыбкой на его сверкающие глаза: — Конечно. — Серьезно? — Дилан опять раздраженно шепчет, а Томас протягивает руку к моему лицу, указательным пальцем коснувшись кончика моего носа, после чего возвращается в нормальное положение, расслабившись. Я смотрю на него, но уже без улыбки. Не могу логически объяснить, но Сангстер заставляет меня волноваться. Нет, я не смущена, скорее в прямом смысле обеспокоена. Это необычно. — Не будь занудой, — Томас обращается к Дилану, а тот усмехается: — Я четыре часа провел за рулем. — Я же предлагал поменяться. — Дать сесть за руль тому, кого лишили прав? — Вот видишь, ты зануда, — Томас улыбается, переглядываясь с Диланом, который, хоть и ворчит, но всё равно кидает смешок в ответ, а я улыбаюсь, наблюдая за ними со стороны. Они правда похожи на хороших друзей, которые просто не могут не подкалывать друг друга. Машина тормозит у тротуара. Хмурю брови, растерянно заморгав: — Приехали? — мотаю головой, взглянув в окно. Да. Вот мой дом. Всё такой же темный, на вид холодный, неприветливый. И внутри не пахнет выпечкой и яблоками — это уж точно. Дилан и Томас выходят на улицу, чтобы размяться, а я ещё какое-то время торчу в салоне, после чего всё-таки беру себя в руки и вылезаю наружу, тут же застегивая молнию на куртке, ведь ветер больно холодный. Засранец просыпается, так что прижимаю его к себе, чтобы согреть, и беру рюкзак, отходя от автомобиля. Томас оглядывается, дергая плечами от холода: — Противненько, — не то слово. Дилан закрывает дверцу водительского сидения, и прячет ключи в карман, перекинув ремень рюкзака через плечо: — У тебя есть последний шанс передумать, — напоминает мне, но я только улыбаюсь, видя, как Томас щурит веки, бросив взгляд на Дилана: — Старпер, — откашливается, якобы скрыв свое обращение. ОʼБрайен хмурится: — Томас, — тот улыбается, подскочив ко мне: — Ничего, мы и вместе забухаем, так? — смотрит на меня с какой-то надеждой на положительный ответ, поэтому пожимаю плечами, кивая, хотя понятия не имею, какого это — «бухать». — Серьезно? — Дилан уже какой раз повторяет это, жаль, я не могу видеть выражение его лица, так как Том разворачивает меня, ведя к крыльцу дома. Я двигаюсь скованно, а ищу ключи медленно, правда, вида не показываю. Открываю дверь с тяжестью, и та недовольно скрипит, отворяясь, так что жестом приглашаю «гостей» войти. Томас с улыбкой и с наигранным поклоном входит, а вот Дилан топчется на месте, сверля меня взглядом, так что нервничаю, вздернув головой: — Что? — Пожалеешь, — парень проходит в коридор. — Томас не умеет пить, — улыбается, когда закатываю глаза, закрывая за собой дверь. Дилан не проходит в гостиную за Томасом, останавливается, опустив взгляд на пол, где на коврике, который я переступаю, валяются конверты. Это почта. Давно её не проверяю, даже не разбираю. ОʼБрайен садится на одно колено, положив рюкзак на пол, и берет конверты, начиная внимательно рассматривать, а я отпускаю Засранца носится по дому, сворачивая в гостиную, чтобы не оставлять Сангстера одного с алкоголем. *** Девушка открывает стеклянный шкафчик, что пылится в темной гостиной, и с растерянностью изучает бутылки на полках, которые давно не протирали влажной тряпкой. Она понятия не имеет, что перед ней, поэтому обращается к Томасу, который подходит сзади: — В этом не разбираюсь, так что… — Эмили замолкает, когда Сангстер берет одну бутылку, внимательно изучая этикетку, затем вторую, третью… Хоуп сжато улыбается, сощурившись: — А ты в силах все это выпить? — Сомневаешься во мне? — Том поднимает брови, взглянув на девушку, стоящую практически под боком, что их обоих не смущает. — Тем более, — бросает взгляд назад, проверяя, вошел ли Дилан. — Пить будем вместе, — берет еще пару бутылок, разворачиваясь, и идет к дивану с журнальным столиком. — Эм, — Хоуп мнется, следуя за ним. — Я никогда не пила, только шампанское, и то детское, так что не уверена, что мне понравится, — хрустит пальцами, закусывая губу от неловкого ощущения, а Томас выпрямляется, поставив все бутылки на столик, берет одну, открывая, и протягивает Хоуп: — Не попробуешь — не узнаешь. — Но… — Девушка вновь желает возразить, но Том качает головой, вручая алкоголь в руки: — Ты боишься всего нового, но разве последний опыт не показал, что пробовать не страшно? — поднимает брови, улыбаясь, а Эмили откашливается, неуверенно взяв бутылку неизвестного алкоголя обеими руками. Сангстер так же берет бутылку и спокойно, без сомнений, подносит ее к губам, сразу же делая большой глоток. Девушка наблюдает за тем, как двигается кадык на шее парня, и опускает взгляд на свою бутылку, медленно поднося к губам. Томас краем глаза наблюдает за ее неуверенными глотками, за тем, как морщится ее лицо от необычного привкуса, который не кажется ей гадким и отвратительным. Хоуп опускает бутылку, наклоняя голову, и прижимает ладонь к мокрым губам, хихикнув. — Как? — Томас интересуется, а Эмили смеется, ощущая иное тепло, горячее чувство в груди, горло жжет, но это приятно. Сангстер щурит веки: — Нормально же, так? — Я пока не знаю, — Хоуп качает головой, вновь касаясь стеклом бутылки губ. — Посмотрим, как пойдет дальше, — улыбается Томасу, который одобрительно кивает, наблюдая за тем, как девушка опять глотает алкоголь. Из многочисленной рекламы Дилан выделяет пару интересующих его конвертов, и собирает, вставая с пола. Идет в гостиную, поднимая взгляд на Эмили, которая свободно общается с Томасом, сидя на диване, пока парень стоит напротив, внимая её речам. ОʼБрайен хоть и хмур, но внутри ему никак не найти баланс, не прийти к окончательному решению — как он относится к тому, что эти двое буквально на глазах становятся всё ближе? Да, они были лучшими друзьями, и возможно Хоуп подсознательно хранит теплые чувства к Томасу, но, что если она примет свою симпатию за нечто большее? Порой, Дилан чувствует себя третьим лишним. — Держи, — Сангстер ведет себя, как обычно. Он протягивает подошедшему ОʼБрайену бутылку, и тот на автомате принимает, бросив конверты на стол, садится на диван в другом конце от Эмили, которая мельком взглянула на него, вновь делая глотки, ведь теперь ей это даже нравится. — Что это? — Томас спрашивает, когда Дилан берет первые несколько конвертов в руки. — Почта? — Ага, — парень не поднимает глаза на друга, открыв бутылку, и делает неосторожный большой глоток, тут же давясь и кашляя, чем вызывает смех со стороны Томаса и Эмили. Что ж, они уже смеются над ним. Вместе. Дилан опять думает только о своих чувствах, поздно вспоминая, что должен быть рад, ведь Хоуп уже спокойно разговаривает с ними, смотрит в глаза и открыто смеется, не скрывая лица. Верно. Остальное не так важно, так? Одна бутылка за другой, — и Томас уже не в себе. Он громко смеется, шутит и даже листает плейлист в своем телефоне, знакомя ребят со своими любимыми исполнителями. Дилан лишь делает вид, что ему интересно, а сам читает счета, неоплаченные ещё за тот месяц. Эмили же уже опустошает вторую бутылку… Или третью? ОʼБрайен понимает, что она выпила достаточно только тогда, когда она начинает громко смеяться, хлопая и подпевая под музыку, как и Томас. Может это сказывается алкоголь, но Дилан улыбается, краем глаза наблюдая за этими двоими, после чего сам пьет, постепенно расслабляясь и чувствуя себя вполне комфортно здесь, в темной пыльной гостиной. Томас и Эмили начинают о чем-то громко спорить, но ОʼБрайен не слушает, открывая следующий конверт, пока Сангстер встает на журнальный столик под громкий восхищенный смех Хоуп. Русый парень наступает на уже распакованные старые счета, качаясь из стороны в сторону, и начинает забавно пританцовывать, видимо, это своего рода «спор», ведь Эмили постоянно повторяет: «Давай!» — после чего её смех усиливается. Дилана это не напрягает. Ему нравится то, что среди такого шума он ощущает себя спокойно, да и от алкоголя уже глаза слипаются. Хоуп опустошает очередную бутылку, потянувшись за следующей, и ОʼБрайен изгибает брови, сощурившись: — Не увлекайся. — Ага-ага, — уже заплетающимся языком «мяукает» Эмили, заставляя парня заулыбаться шире. Играет новая песня, и девушка чуть давится, когда вскрикивает: — Я её знаю! — с таким восторгом, будто ребенок, который впервые увидел радугу, и встает, сбрасывая с себя куртку, ведь под кожей уже горит пожар. Дилан отвлекается от конверта, напряженно и немного растерянно взглянув на Хоуп, которая встает босыми ногами (видимо, обувь она сняла раньше, чем ветровку) на журнальный столик, подпевая с Томасом. — Серьезно? — ОʼБрайен качает головой, пытаясь сосредоточиться на тексте в конверте, и моргает, удивленно изучая счет. Понимает, что за этот месяц не приходило предупреждение о неуплате, хотя те должны напомнить о себе, чтобы клиенты не влезали в долги. Дилан переводит взгляд на магнитофон с электронными часами и видит, что те горят. Работают. Выходит, долги были оплачены? Озадаченно и с каплей тревоги смотрит на Эмили, которая начинает повторять движения за Томасом, и чуть не слетает с журнального столика. Реакция была незамедлительной для человека, который уже достаточно выпил. Дилан дергается, но вовремя себя останавливает, ведь Сангстер удерживает девушку, обеими руками обхватывая её талию, правда, чуть сам не летит за ней, но они оба смеются, выпрямляясь. Отпускает, извиняясь заплетающимся языком за то, что немного разлил алкоголь, но Хоуп даже не слышит его, продолжая подпевать. У Томаса уже туманный взгляд. Дилан искоса смотрит на него, открыв следующую бутылку, и подносит к губам, делая несколько больших глотков, после чего прижимает кулак ко рту, сжимая веки. Жжет в груди. — Ты когда-нибудь была на пижамный вечеринках? — Томас спрашивает у Эмили, которая качает головой, покачиваясь на носках: — Никогда. — Это примерно то же самое, — парень смеется, а вот Хоуп вдруг замирает, выдавая: — Точно! Джизи как-то… — запинается, икая. — Как-то говорила, что на пижамных вечеринках принято спать в одной кровати! Дилан поднимает голову, давясь алкоголем, и кашляет, когда в стельку пьяные подростки находят эту идею потрясающей. — Точно! — Томас говорит без задней мысли. Точнее, он вовсе не оценивает свои действия в данный момент, так что щелкает пальцами. — У тебя есть большая кровать? ОʼБрайен приоткрывает губы, моргая, и возмущенно выдыхает: — Вам пить противопоказано. — У мамы, — они словно не слышат Дилана, который закатывает глаза, закинув голову, и смотрит в потолок, не веря в то, что слышит. — Тогда возьмем журнальный столик с собой, — Томасу приходят совершенно странные идеи в голову, но он слишком пьян, чтобы понять это. А главное — Эмили всё в том же восторге от его слов, а вот Дилан вновь смотрит на них, возвращая голову в нормальное положение: — Серьезно? — А то на чем мы будем танцевать, — Эмили смеется, и ОʼБрайену кажется, что его веки начинают нервно дергаться. Томас щелкает пальцами, спускаясь на пол с журнального столика, как и Хоуп, после чего они ставят на него бутылки, взяв за края с разных сторон, и Дилан не выдерживает, скрывая свою улыбку под ладонями. Безумие. Эти двое — ненормальные. Эмили смеется, когда через пару шагов край столика выскальзывает из её ладоней. Томас просит её не сдаваться, и всё это выглядит со стороны забавным. ОʼБрайен даже рад, что выпил меньше, ведь теперь может лицезреть происходящее. Совершенно необоснованные действия вызывают у него смех. Томас и Эмили шатаются, косясь в разные стороны, несут этот несчастный столик через двери, и Дилан поднимается с дивана, делая глоток, и идет за ними, вдруг дернув головой, ведь в глазах помутнело. Это только вторая бутылка, а парню уже охота спать. — Почему комната качается? — ворчит Эмили, надув щеки, покрытые легким румянцем. В кармане Томаса лежит телефон, так что под музыку сия картина выглядит ещё нелепее. ОʼБрайен выходит в коридор, встав у стены, ведь понимает, что эти двое не смогут занести столик наверх. Уж больно шатаются и много смеются. А смех у них вызывает буквально всё, что попадается в поле зрения. — Меня сейчас стошнит, — Томас прижимает одну руку к губам, а Хоуп икает: — Можешь в окошко в кустики, — хихикает, когда Сангстер одобрительно кивает, показывая большой палец: — Подержи, — весь вес столика обрушивается на хрупкие руки девушки, которая начинает громко смеяться, сжимая веки, ведь теперь прижата к стене, по которой сползает, садясь на пол, и вытягивает ноги под столиком, а тот теперь застрял на первых ступеньках неширокой лестницы. Томас мчится в гостиную, к окну, а Дилан сдерживает улыбку, наблюдая за нелепыми попытками Эмили выбраться из-под стола и встать, но лишь смеется, прижавшись спиной к стене. Берет упавшую на пол бутылку, проверяя её содержимое, но то практически всё вылилось на паркет. Девушка вздыхает, взглянув на ОʼБрайена, который поднимает брови: — Тебе не кажется, что ты не рассчитала свои возможности? — А тебе не кажется, что ты зануда? — Эмили ворчит, но тут же хихикает, заставляя парня закатить глаза. Дилан отрывается от стены, поставив бутылку на комод, и направляется «на выручку» Хоуп, а та протягивает обе руки, как ребенок, и улыбается, сжав губы, когда парень берет её за ладони, крепко сжав пальцами, и помогает подняться на ноги, вот только Эмили неудачно встает на край ступеньки, поэтому смеется, спотыкаясь, после чего прижимается спиной к стене, взглянув на Дилана, который стоит в шаге, напротив, придерживает её за плечо, помогая сохранить равновесие. — Ты ведь не будешь правда спать с Томасом в одной кровати? — ОʼБрайен пытается здраво поговорить с ней? Уже смешно, если учесть тот факт, что Эмили пытается выпить что-то из пустой бутылки, на которую хмуро и обижено смотрит, вздыхая: — Ничто не вечно. Дилан щурится: — Время философии? Эмили смотрит на него, немного прогибаясь в спине, ведь всё её тело приятно горит, и эти ощущения сводят с ума. В хорошем смысле. Девушка устало моргает, потирая глаза пальцами, и молча сверлит взглядом лицо Дилана, который напряженно сутулит плечи: — Так… Ты правда… — черт, оставь это. Она пьяна, она не понимает. Возможно, Эмили даже не разбирает его слов, поэтому следит за движениями губ Дилана, чтобы хоть так понять, что он говорит. Стоп. Она смотрит на твои губы. ОʼБрайен невольно сжимает их, хмурясь, и сглатывает, когда девушка прекращает улыбаться и уже как-то серьезно смотрит ему в глаза. Дилан откашливается, чувствуя, как во рту становится сухо, а в глазах вновь темнеет, но лишь на секунду. Его покачивает, ведь нет никакой опоры. Только стена за спиной Эмили, так что ОʼБрайен отпускает плечо девушки, опираясь на нее ладонью. Хочет сделать короткий шаг, чтобы занять удобное положение, но неосторожен, так что сам спотыкается о ступеньку, наступая на ногу Хоуп, которая вздрагивает, выпрямившись, так что бьется лбом о его подбородок. — Прости, — срывается со вздохом. Дилан выпрямляется, но не делает шаг назад, моргая, чтобы избавиться от темноты в глазах. — Ничего, — голос звучит слишком трезво. Грудь Эмили поднимается, после чего опускается. Дышит тихо, но тяжело, стараясь держать взгляд на уровне шеи Дилана, который уже может различать её макушку в темноте, поэтому выпрямляет руку, которой опирается на стену, и делает короткий, аккуратный шаг назад, но тормозит, замирая, когда чувствует, как Эмили больно щипает его пальцами за кожу плеча. Опускает на неё взгляд, стискивая зубы, а Хоуп хмуро смотрит в пол, повторно щипая парня, который не реагирует, находя подобную боль очень даже приятной. Или это всё алкоголь? Девушка нервно моргает, напугана своими же действиями, но ничего не может поделать. Ей охота коснуться. Не поднимает глаз, и без того знает, что Дилан сверлит в ней дыру взглядом, поэтому начинает поглаживать пальцами участок кожи на его руке, который краснеет, выдавая реакцию на неслабые пощипывания девушки. ОʼБрайен делает шаг обратно, к ней, крепко держась одной рукой за стену рядом с её головой, чтобы не потерять равновесие, ведь теперь его голову кружит совершенно иное чувство. Он не настолько пьян, чтобы теряться в пространстве, но сейчас голова такая тяжелая, словно он выпил двойную дозу того, что успели запихнуть в себя Томас и Эмили. Кто-то заикается о контроле? Свободной рукой Дилан касается пальцев ладони Хоуп и скользит вверх, отчего волоски на коже девушки становятся дыбом, и ОʼБрайен улыбается, когда нащупывает её мурашки. Пальцами сжимает предплечье, сгибая ту руку, которой опирается на стену, в локте, чтобы подобраться ближе к девушке, которая глубоко втягивает воздух через рот, наоборот прижимаясь к стене спиной. Эмили дрожит от приятной вибрации внизу живота и вздрагивает, как-то грубо вонзив пальцы в плечо Дилана, щупая горячую кожу. Приподнимает голову, но взгляд не осмелится. ОʼБрайен сутулится, прижимаясь лбом к её лбу, надавливая, отчего голова Хоуп запрокидывается, касаясь стены. Девушка выдыхает горячий пар, который касается губ парня. Его рука поднимается выше, к плечу, к тонкой шее, которую он, наверное, сильно сжимает пальцами, но от этого веки Эмили прикрываются. Удовольствие. Дилан прижимает ладонь к скулам девушки, надавливая, и проглатывает комок в горле, немного наклоняя голову, так что теперь прижимается носом к её щеке, сжав веки, когда Хоуп обеими руками вцепляется в ткань его футболки, слегка прогнувшись в спине. Ловят каждый вздох друг друга губами. Ощущают приятную щекотку внизу живота, в ногах, от которой охота тут же свалиться без сил. Впитывают друг друга. Пробуют. От неё пахнет ликером, от него вином. Сладким. Вкус всё ещё оседает на губах, и девушка дрожащей рукой тянется к лицу, пальцами осторожно касается края его губ. Во рту её моментально становится сухо. Дилан проникает пальцами в её темные волосы на затылке, открыв глаза, и сжимает зубы, немного отстранившись от её лица. Смотрит в глаза, а взгляд Эмили так и не поднимает, продолжая крепко держаться за футболку ОʼБрайена, который подходит вплотную к ней, окончательно прижав к стене, не дает девушке вдохнуть полной грудью. Дилан наклоняется, повторно, а Хоуп поднимает голову выше, когда понимает, что больше не стерпит этой «пытки». Но нет. Эмили резко отворачивает голову, в последнюю секунду трезвеет, зачем-то нагружая свое сознание теми мыслями, которые гнетут её уже давно, она вновь пропускает их сквозь разум, вспоминая, кем является. Жалкая Эмили Хоуп. Нет. Нет никакой Эмили. Есть только Хоуп. Отпускает Дилана, даже слегка отталкивает, но тот даже не шевелится, отпрянув. Хмуро смотрит на девушку, которая растерянно моргает, вырываясь из забытья, и шатается, делая шаг вниз, со ступеньки. ОʼБрайен даже не поворачивает голову. Он пялится, как идиот, в стену, скрипя зубами, пока не сжимает губы, слыша голос Томаса, который выходит из гостиной: — Черт, я сейчас прямо здесь свалюсь, — смеется, а Эмили пытается улыбнуться ему так же широко, как и до этого, и хватает с пола бутылку Дилана, делая пару больших глотков, чтобы разогнать все те ощущения, что теперь терзают её внутри. И она вновь может громко смеяться. Но уже притворно: — Мы не смогли поднять стол выше двух ступенек. Томас шатается, в недоумении смотрит на неё: — А захер мы вообще это делаем? — и они оба заливаются смехом. Дилан моргает, цокая языком, и прижимается лбом к холодной стене, резко оторвавшись от нее, и поворачивается к подходящему Сангстеру: — Ты в порядке? — чешет переносицу, а Томас машет рукой: — Мне хорошо. А вот моему желудку — нет, — поворачивается лицом к Эмили. — Где я могу поспать? — видимо, он вовсе забыл, что они решили улечься в комнате матери Хоуп, так что ОʼБрайен пользуется этим, перебивая замявшуюся с ответом Эмили: — Ложись в комнате её мамы, — сам спускается вниз. — Я посплю на диване. А у неё есть своя комната, — шепчет, ворча, и поправляет бейсболку на голове, быстро пропадая за дверью гостиной. Эмили смотрит в сторону ушедшего, скользя языком по сладким губам, и морщится, потирая веки пальцами, ведь комната перед глазами качается. Томас зажимает нос: — Только не опять, — вздыхает, взглянув на Эмили. — Что с ним? Расстроился, что силенок поднять стол не хватило? — улыбается, но натянуто, ведь не очень хорошо себя чувствует. Хоуп качает головой, но осторожно, без резких движений: — Не волнуйся. Иди спать, — видит, как с кухни выходит котенок, поэтому спешит к нему, взяв на руки. Томас смотрит ей в спину, медленно поднимаясь по ступенькам, и разворачивается, нахмурив брови. Улыбка больше не озаряет его лицо, ведь всё должно быть так, как он предполагает. Тогда он сможет уйти. Но больше ему не хочется толкать этих баранов друг к другу. Эмили гладит Засранца по мордочке, переводя взгляд в сторону двери, что ведет в гостиную, и слышит, как Томас продолжает подниматься на второй этаж. Мнется. Она не хочет трезветь. Сейчас ей необходимо немного тумана в голове, чтобы вновь «забыться», отпустить эти чертовы мысли, которые всё портят. Буквально всё — Дилан сделал шаг. Большой шаг. Нет, он полностью открылся перед ней, но теперь она отвергла его, как тогда он оттолкнул её. Хоуп делает глубокий вдох, и выдыхает, решая использовать оправдание самого парня, когда тот заглядывал к ней в комнату. Девушка походит к двери в гостиную, аккуратно открывая, и заглядывает в темное помещение, сразу же привлекая внимание Дилана, который сидит на диване, всё так же роясь в конвертах. Они ему мало интересны, но он просто обязан чем-то себя занять, чтобы не сорваться. Смотрит на Эмили, но та не видит в его взгляде злости. В нем «ничего». Абсолютная незаинтересованность, и с таким выражением лица Дилан отворачивает голову, продолжая изучение счетов. Хоуп откашливается, прикрывая за собой дверь, и медленно шагает к дивану, держа котенка в руках: — Он сидел под дверью, — лжет. — Видимо, к тебе хотел. Дилан смотрит на Засранца, но не на Эмили, и вздыхает, с прежним равнодушием говоря: — Оставь его здесь, — распаковывает следующий конверт, отбрасывая в сторону. Девушка стоит на месте, сжав дрожащие от неловкости губы. Моргает, и терпит внутреннюю борьбу с собой, после чего осторожно подходит ещё ближе, опустившись на край дивана. Слышит обреченный вздох со стороны ОʼБрайена, но прикрывает глаза, стараясь не воспринимать это, как его нежелание видеть её. Эмили должна помнить, что сама оттолкнула его. И ей всё исправлять. — Что ты делаешь? — начинает издалека, и Дилан отвечает резко: — Твоя мать оплатила счета, — бросает конверты на пол, забывая, что столик так и стоит на лестнице. — Правда? — Хоуп могла бы изобразить больше удивления, но в последнее время всё связанное с матерью вызывает мало восторга. Девушка цокает языком, ощущая привкус горечи: — Хорошо. Дилан оставляет без ответа. Он продолжает свое дело, игнорируя присутствие Эмили, хотя это дается тяжело. Девушка нервно ерзает на диване, незаметно придвигаясь ближе, и поворачивает голову в сторону парня, изучая его профиль. Радуется, что в данный момент действовать ей помогает алкоголь, так что она не зажимается в себе, правда, особой уверенности не ощущает. ОʼБрайен нервно стучит пальцами по коленке, изучая очередной конверт: — Иди спать, — устало просит. Но Эмили не хочет просыпаться в пустом доме, ведь Дилан наверняка сейчас уйдет. Она не может испортить, не может вернуться на ту стадию, когда избегала его, поэтому двигается ближе, не обращая внимания на то, как сжаты зубы парня, который сутулится, хмуро смотря на текст, что напечатан на бумаге. Он его не воспринимает, не читает. Не может, поэтому тупо пялится в одну строчку, пока краем глаза видит, как Эмили подсаживается ближе, уже касаясь своей коленкой его. И мурашки несутся по спине. Дилан чувствует себя настоящим кретином, и ему не хочется вновь ощутить, как в груди разгорается пожар, а сердце замирает от желания. Хоуп поддается вперед, медленно, горячим дыханием касается кожи щеки Дилана, который напрягся, но не дергается, не поворачивает голову. Ждет. Эмили немного опускает голову, наклоняя её набок, и судорожно вздыхает, сжимая пальцы рук в кулаки, пока Засранец урчит на коленях. Девушка облизывает губы, сильнее прижавшись своей коленкой к ноге парня, а тот наклоняет голову ниже, взглядом скользит в сторону Хоуп, но успевает взглянуть на неё уже после того, как её губы касаются кожи его шеи. И тяжелый выдох лишает воздуха. Полностью. Дилан моргает, резко повернув голову в сторону Эмили, которая не отстраняется достаточно далеко, наоборот держит небольшое расстояние, чтобы чувствовать сбившееся дыхание парня на своей коже лица. ОʼБрайен не хочет этого понимать, но осознание приходит мгновенно. Ему хочется прикоснуться к ней. Вновь почувствовать, как бьется её пульс на шее, когда он сдавливает её пальцами, притягивая к себе, принуждая к ответу на его действия. От одной мысли о том, как Эмили тяжело вдохнет ему в губы, под ребрами начинает ломить. И эта боль потрясающая. Дилан желает ощутить её, ощутить Хоуп. Прямо сейчас. Он не смотрит в глаза девушке, только на её губы, и уже неуверенно поддается вперед, чуть было не потеряв рассудок, когда она приоткрывает губы, вздохнув. Эмили не шевелится. Больше не сбежит. ОʼБрайен нервно сжимает губы, но расслабляет их, аккуратно касаясь губ девушки, которая втягивает воздух через нос, дернув плечами от колкой боли в груди. Что-то взорвалось от такого легкого касания, после которого Дилан сжимает губы, немного отпрянув, будто ожидая негативной реакции со стороны Эмили, но та остается без движения, поэтому парень вновь приближается к её лицу, уже не так скованно целует её губы, но вновь отстраняется, думая, что Хоуп вот-вот должна среагировать. Но ничего не происходит. Девушка еле заметно дрожит, все внутренние органы сжимаются, когда Дилан смотрит ей в глаза, поднося одну ладонь к шее, и вновь наклоняется, действуя куда требовательнее, чем до этого. Эмили напряженно прижимает руки к животу, а Засранец соскакивает с колен, когда ОʼБрайен двигается ближе, свободной рукой касаясь её колена. Хоуп прикрывает глаза, неуверенно отвечая на поцелуй, но её одолевают сомнения в том, что она делает. Пальцами впивается в шею Дилана, который напирает, заставляя её немного откинуть голову, поднять выше. Его ладонь поднимается к её бедру, а поцелуй углубляется, ведь Эмили делает вдох через рот. Девушка запускает пальцы в волосы парня, задевая его бейсболку, и громко дышит носом, чтобы не возникала потребность в прекращении. ОʼБрайен притягивает её за шею ближе, чувствуя, как одна из рук Эмили скользит по его груди, отчего желание начинает рвать внутренности на части. Хоуп горит. Под кожей жар, в голове беспорядок. Голова кружится от духоты, а Дилану не хватает кислорода, ведь он не может дышать одновременно с этим. Он впервые кого-то целует, поэтому даже представить не мог, что в этот момент происходит внутри, и сейчас он не готов к этому. Морально он весь отдается, но физически совершенно не подготовлен, так что отстраняется, заставив рвано дышащую Эмили распахнуть горящие еще невиданным огнем глаза. ОʼБрайен глубоко и медленно дышит, устало прижимаясь лбом к макушке девушки, которая немного опускает голову, утыкаясь носом в его ключицы. Не моргает, смотрит, оценивает свои ощущения, которые буквально сводят тело с ума. И ни один, ни второй не может погасить это, убрать, ослабить, поэтому ноющая боль продолжает терзать грудь, но вместе с ней приходит успокоение. Такое приятное умиротворение, которого так сильно им не хватало.

***

Близится вечер, на дворе зима, так что темнеет намного раньше. Парень продолжает сидеть в холле, вовсе наплевав на просьбу и расспросы со стороны медсестер. Он будет сидеть здесь всё положенное время и только потом уйдет. Но завтра вновь вернется, надеясь встретить эту суку и заставить её пропустить его. — Парень, — голос издали. Он поднимает хмурый уставший, совершенно опустошенный последними событиями его жизни взгляд, не сразу находя того, кто зовет его. А с чего он вообще взял, что обращаются к нему? Потому что он здесь один сидит. Мужчина в очках и белом халате стоит у приоткрытой двери, куда входить посторонним воспрещено без заявления, и хмуро смотрит на парня: — Иди за мной, — строгий взгляд изучает лицо надоедливого гостя, который поднимается со скамьи, большими шагами направившись в его сторону. Мужчина оглядывается по сторонам, зная, что это не по правилам, но его задача — помочь пациенту, и если для этого требуется нарушить подписанные им требования к работе, то пускай. Этот человек работает для других. Парень хмуро смотрит на него, недоверчиво щурясь, но проходит в коридор, после чего доктор закрывает железную дверь, обратившись к нему: — Я — Харисфорд, лечащий… — Я знаю, кто вы, — как-то грубо. — Хорошо, — мужчина снимает очки, взглянув на измотанного парня. — Твое имя? Парень мнется, оглядываясь по сторонам, и вытирает ладонью мокрые губы, откашлявшись: — ОʼБрайен. — Итак, ОʼБрайен, — доктор немного сморщился. — Предупреждаю: тебе не понравится то, что ты увидишь. Светлое утро уже заглядывает в холодную пыльную комнату. Ветер врывается сквозь приоткрытые окна, ведь ночью после выпитого алкоголя всем стало резко душно. Дилан ворочается на кровати, раньше всех ощущает на себе давление, боль в голове и чувство тошноты, так что ворчит, переворачиваясь набок. и автоматически начинает прокручивать весь вчерашний день, ощутив, как в горле встревает ком. Распахивает глаза, чувствуя, как кто-то ворочается рядом, и смотрит в спину Эмили, внезапно понимая — это не гостиная. И не её комната. Резко, зря конечно, поднимается на руках, уставившись на Томаса, спящего по другую сторону спиной к девушке. Да, это комната матери Хоуп. Господи, они всё-таки сделали это? И самое странное, что Дилан совершенно не помнит, как они с Эмили поднялись сюда. Его мозги окончательно вышибло после… Мысли замолкают. Он падает обратно на подушку, прекращая шевелиться, когда слышит, как в унисон ворчат Томас и Эмили. Девушка переворачивается на живот, ткнувшись лицом в подушку. Её темные, словно угли, волосы разбросаны, спутаны, а сонное ворчание звучит тихо и больше напоминает мяуканье голодного Засранца, который спит в ногах. ОʼБрайен смотрит на Хоуп, не в силах сдержать глупой, по собственной оценке, улыбки, и трет ладонями лицо: — Серьезно?