Молчаливый слушатель

За неполные четыре месяца Хакс стал его личной одержимостью. Не он сам, конечно, а эта манера держаться холодно и отстранёно в любых ситуациях. Казалось, у него не было ни одной слабости, эмоции или чего-либо, что собственно делает человека человеком. Из-за этого желание подловить строгого генерала на чём-нибудь выбивающемся из идеального образа превратилось у Кайло в манию. Он просто не верил, что люди способны на абсолютный контроль над собой — как-то же они выпускают пар! Вот у таких правильных и идеальных людей обычно были самые извращённые способы расслабиться, это он знал по собственному опыту (возможность читать чужие мысли порой даёт ворох ненужной информации). В чём же твой секрет, генерал? *** — Генерал. — Голос офицера подрагивал от волнения. — Мы потеряли двадцать одну единицу техники, семнадцать кораблей не подлежат восстановлению, сорок три процента штурмовиков мертвы, девятнадцать — доставлены в медблок с травмами различной степени тяжести. Миссия выполнена — местные выдали координаты базы Сопротивления, но те были готовы к нашему появлению, это оказалось ловушкой. Корабли повстанцев вышли из гиперпространства у самой литосферы. Мы просто не могли успеть перевести технику в боевой режим за такое короткое время. — Вас понял, к вечеру предоставьте подробный отчёт хода сражения. — На лице Хакса не было видно признаков разочарования, но в его голосе слышалось осуждение. — Сэр, — офицер замялся на секунду, — это не все повреждения. Магистр Рен уничтожил командный центр на одном из шаттлов, аппаратура замене не подлежит. А вот это было уже слишком! Мало того, что Сопротивлению каким-то образом удалось застать их врасплох, так ещё и ручной зверёк Сноука вместо того, чтобы помогать, губит технику, запугивает солдат и мешает его, Хакса, планам! Как же он его ненавидел! Все эти мысли пронеслись через голову Хакса буквально за секунду, а в следующее мгновение он уже отпустил докладчика, надеясь в ближайшее время повлиять на деструктивное поведение магистра. Его смена давно уже закончилась, долгожданная миссия прибыла на Финализатор, а до отчета Сноуку оставалось целых восемь часов. Генерал шёл к своей каюте, размышляя о выгодах занимаемой должности. Например, отдаленность личных покоев от остального жилого комплекса или звуконепроницаемые стены. Да, это было лучше всего. Как только двери каюты закрылись, осанка генерала перестала быть столь идеальной, сцепленные за спиной руки зарылись в волосы, а комнату огласило громкое «Ебал я это всё через хвост беременного хатта! Как же, блядь, заебало-заебало-заебало!» Хакс обожал сквернословить. Он делал это с чувством, с затаённой страстью и отшлифованным годами мастерством. Несколько лет скитаний по галактике научили его материться на девяти языках и бесчисленных диалектах. Порой только получасовые крики помогали не сорваться на подчинённых. Это было сродни сеансу мастурбации — то же сумасшедшее удовольствие в начале и чувство вины после. Вынужденная мера для подавления скопившейся за день агрессии. Полгода назад он увидел в куче ещё не переработанных отходов бракованный шлем штурмовика — синтезатор речи выпирал из-под пластиковой поверхности, делая нижнюю часть маски похожей на издевательскую усмешку. Что-то перемкнуло в Хаксе в тот момент — с тех пор шлем обитал в гардеробе на нижней полке и периодически выслушивал претензии генерала. Хакс назвал его Рудольфом. — Ну что, Руди? Молчишь? А кто теперь будет оборудование чинить? Этот заносчивый уебан с кривым мечом? А может дроиды, которых и так не хватает? Знаешь, Рудольф, ты единственный хороший собеседник на всём корабле. — Шлем оставался безмолвным, но, казалось, источал сочувствие, за что его нежно погладили по затылочной части. В это время Кайло Рен заходился истерическим смехом, сидя за датападом в своей каюте. Два дня назад ему в голову пришла гениальная идея и, пользуясь своим высоким уровнем доступа и возможностями Силы, он установил прослушивающее устройство в спальне генерала. Поначалу Рен не думал, что это принесёт хоть какие-то результаты, так как придерживался теории о садистских наклонностях Хакса и считал, что тот спускает пар, скажем, убивая и насилуя маленьких гунганов в притонах рабовладельческих планет. Но концерт, разыгравшийся сейчас в каюте генерала, оказался лучше всех ожиданий. — Надо же — генерал, а матерится, как хаттова прислуга, — выдохнул Кайло в перерыве между приступами смеха. — И где только научился?.. Личность загадочного собеседника Хакса оставалась для него неясной. Судя по имени, это был гуманоид, возможно, даже человек. Тогда почему он молчал? Может это был тайный любовник? А что, Хакс, в конце концов, не железный. Что-то во всем этом было неправильное. Так называемый Рудольф не давал Кайло спать всю ночь. В итоге, на утро он решил сделать запрос ещё и на видеозаписывающую технику. *** Утро на Финализаторе начиналось рано — в шесть часов, если говорить точно. Когда Генерал зашёл проверить, как идёт работа, на капитанском мостике царила полусонная атмосфера. Выслушав несколько отчётов и удовлетворившись результатами ремонтных работ, он положил датапад во внутренний карман кителя и отправился в зал с галопроектором, который вскоре должен был явить Верховного Лидера. Хакс не мог сказать, что нервничает перед встречами со Сноуком, но смутное беспокойство возникало каждый раз. Он испытывал глубокое уважение к тому, кто смог возродить идеологию Империи и организовать борьбу с беспорядком и преступностью, царившей в Галактике с битвы при Эндоре. Именно поэтому каждый провал, о котором приходилось сообщать Верховному Лидеру, отдавался в нём чувством вины и боязнью стать разочарованием, легко заменимой деталью машины. Погрузившись в мысли о предстоящем докладе, он не заметил, как практически врезался в Рена, выходившего из голографического зала. Если бы Кайло не носил маску, генерал бы удивился озорной улыбке, что расплылась на лице магистра. — Доброе утро! — предельно вежливо сказал рыцарь, слегка склоняя голову в поклоне. Хакс даже не успел отреагировать на столь необычное поведение вечно раздражавшего его человека, но, кажется, от него и не ждали ответа. Рен обогнул его и пошёл дальше по коридору, но на повороте чуть задержался. Хакс почувствовал некое давление, а затем и щипок пониже спины. Он резко обернулся, раскрыв было рот, но уперся взглядом в уже пустой коридор. Что, мать вашу, это сейчас было?! Одно хорошо — о предстоящем разговоре он больше не волновался. Все мысли заняла абсурдность ситуации. *** Кайло сидел в кресле и ждал появления генерала словно новую серию развлекательного шоу. Объяснить свой утренний поступок было невозможно — в тот момент он просто хотел вывести непоколебимого педанта из себя. Да, способ не самый обычный, но выражение лица Хакса того стоило. Пусть почувствует себя высокоморальной девицей, на чью честь самым наглым образом посягнули. Наконец в динамиках раздался звук раскрывшихся дверей. Несколько минут стояла тишина, а затем послышались звонкие шлепки и полузадушенное «Забрак его подери, что за херня происходит?!». От дальнейшей тирады уши Кайло, привыкшие к не всегда цензурным выражениям пытаемых сопротивленцев и брани во время сражений, предательски заалели. Он было потянулся за датападом, чтобы начать записывать особенно витиеватые предложения, но вовремя одёрнул себя. Не хватало ещё восхищаться уличным жаргоном самых дальних планет! Хотя в устах Хакса это звучало завораживающе… В это время на другом конце Финализатора храбрый шлем Рудольф испытывал на себе всё недовольство генерала. Пощёчины сыпались на боковые поверхности одна за другой так, что дрожали стёкла визора. — Да чтоб меня? Как обычную Татуинскую шлюху? За задницу? Убью! Уничтожу! — восклицал Хакс не своим голосом. Постепенно эмоции отошли на задний план, и стало стыдно — помятый вид Рудольфа только подливал масла в огонь. В конце концов, Рен же просто задиристый мальчишка, и в том, что тот пытался столь грубо унизить его, не было ничего нового. — Прости, милый, — виновато пробормотал Хакс. — Ты всегда меня слушаешь, а я этого не ценю. В приступе сентиментальности он даже пару раз чмокнул шлем в макушку и убрал в шкаф. Пора было зайти в грузовой отсек и проконтролировать поставку оборудования для центра связи. Этот день обещал быть очень долгим… — Нет, ну они точно трахаются, — удивлённо выдохнул Кайло, откладывая наушник в сторону. Эти шлепки, потом звук поцелуя и, наконец, обращение «милый» всё расставили на свои места. Жаль, что видеоустройства до сих пор не пришли — уж очень хотелось установить личность Рудольфа. Рен поймал себя на том, что мысленно перебирал всех знакомых членов экипажа, пытаясь вспомнить их имена. Нет, он делал это исключительно из праздного интереса и возможности подколоть Хакса, а не по каким-либо другим причинам! И злость на Рудольфа испытывал только из-за нарушения негласного устава! Хотя раньше тяги к чувству долга не испытывал… *** С того самого дня для генерала Хакса начался маленький персональный ад. Он не терпел вторжения в своё личное пространство: даже в детстве единственным тактильным контактом для него были нечастые осмотры медиков. Отец придерживался идеи о пользе строгого, почти военного воспитания, мать умерла слишком рано для того, чтобы помнить её заботу. Академия запомнилась чередой утомительных упражнений и бесконечных уроков, так что единственным желанием в свободное время было выспаться. Даже в те несколько лет, что Хакс бороздил просторы галактики, он предпочитал существовать в одиночку — случайные партнёры выставлялись за дверь как можно скорее. Рену, естественно, было на это плевать. Тот унизительный щипок стал первым из множества более изощрённых попыток вывести его из себя. То магистр, как бы ненароком, проводил пальцем затянутой в перчатку руки по спине генерала, то, во время крайне важного совещания, начинал Силой выводить замысловатые узоры на всём теле. Как Хакс не старался свести общение с Реном к минимуму, на отчёты к Сноуку не возможно было не ходить, чем Кайло в наглую пользовался. — Ещё раз вы позволите подобную вольность по отношению ко мне — останетесь без рук, — ровным голосом сообщал Хакс при личной встрече. — Ублюдок, мать твою! Решил ко мне лезть? Будь ты проклят, онанист хаттов… — разорялся он же наедине с Рудольфом. После недельного прослушивания подобных эпопей, Кайло привык к тому факту, что умеет смеяться. Последный раз он мог искренне это делать ещё в детстве, до обучения у Люка. Тёмная сторона так вообще не пестрила весёлыми событиями, так что невольные стэнд-ап шоу Хакса были как бальзам на расколотую душу. Постепенно Рен стал замечать, что с нетерпением ждёт не гневных речей генерала, а возможности безнаказанно того лапать. Они оба прекрасно понимали, что дальше неосуществимых угроз дело не зайдёт. Хакс был слишком гордым, чтобы ставить в известность кого-либо ещё, а обвини он Рена формально — от дурной славы и грязных сплетен не отделаешься. Наконец-то пришло видео-оборудование. *** Вместо того, чтобы следовать уже укоренившейся привычке слушать сольные выступления генерала, Кайло медленно цедил горький каф и старался унять поднявшую голову панику. Планшет был со злостью отброшен на кровать, всё ещё передавая изображение активно жестикулирующего в своей каюте Хакса. — Лучше бы это были гунганы или тайный любовник, — думал Рен. Он никогда не был силён в психологии, а уж тем более в психиатрии, однако выводы напрашивались самые неутешительные — генерал был серьёзно болен. Не то чтобы ему было не всё равно, однако теперь собственные поступки казались ему мерзкими. Над больными людьми не смеются, не доводят до точки кипения, не крушат их корабль, и уж точно не смотрят видео их приступов психоза. Кайло чувствовал себя так, будто пнул беззащитного котёнка. Услышь это сравнение Хакс, его бы точно разобрал ещё один приступ неконтролируемой брани. Однако, факт оставался фактом. Похоже, Кайло был единственным человеком на корабле, осведомлённым о прогрессирующем расстройстве генерала. Отсюда напрашивался только один вывод — ему нужно как можно скорее найти название болезни и, собрав все доказательства, передать на руки медиков. Чувство вины нашёптывало не доносить эти сведенья до врачей, тем самым погубив карьеру Хакса. Возможно, он справится и своими силами. Чувство долга твердило, что во всём был виноват сам генерал, из-за своего недуга ставящий под угрозу весь Первый Порядок. Чувство собственного достоинства же требовало не соваться в эту мутную историю и позволить судьбе расставить всё по своим местам. Кайло послал все свои чувства в жопу и начал скачивать пособия по психологии гуманоидов. Поскольку делать что-либо систематично и упорядоченно он не умел, первыми книгами были научно-популярные собрания сочинений видных психологов галактики. Затем в ход пошли пособия по поведению двуногих для негуманоидов. Закончил Кайло любовным романом, описывающим отношения практикующего психолога и его клиентки. Всплакнув пол часика над драматичной концовкой, Рен привёл себя в порядок и устремился в главный командный пункт, где сейчас должен был находиться генерал. *** Утро началось для Хакса с приятных новостей — ещё одна планетная система передала бразды правления в руки Первого Порядка, теми самым заручившись их поддержкой в идущей войне. Брифинг прошёл на удивление спокойно — никаких прикосновений Силы или неуместных поглаживаний. Рена вообще не было видно со вчерашнего дня. Тот безвылазно сидел в своей каюте и, как Хакс надеялся, нашёл более подходящего человека для издевательств. Он больше почувствовал, нежели увидел мельтешение у дверей компункта. Связисты и рабочие спешно следовали к своим местам и утыкались в экраны, открывая для взора стоящую в дверях фигуру. Фигура в низко надвинутом чёрном капюшоне неспеша сканировала пространство вокруг ищущим взглядом. — Вспомнишь дерьмо, вот и оно, — подумал про себя Хакс со смирением идущего на казнь. Одолев путь до стола генерала за десяток шагов, магистр выложил прямо поверх датапада несколько листов с чёрными пятнами и требовательно поднял голову. — Что вы здесь видите, генерал? Хаксу удалось сохранить каменное выражение лица и ответить: — Вы смыли потёкшую тушь с глаз и просите меня оценить это с художественной точки зрения? Что ж, я не вижу в этой мазне особого таланта. Рен не шелохнулся, растеряв весь энтузиазм от этой подколки. — Нет. Какие формы принимают эти пятна? — Это всё принимает форму извращённого издевательства, — ответил Хакс. — Если вам нечем заняться, магистр, не отвлекайте хотя бы работающих людей. Рен понял, что затея обернулась провалом и, грубо притянув к себе листы, поспешил удалиться, эффектно хлопнув полами плаща по сенсорному экрану за ближайшим столом. Весь этот день Хакс старался не попадаться Рену на глаза и смог расслабиться лишь в столовой для офицеров под вечер. Как оказалось, зря. — Вы страдали энурезом в детстве? — разнёсся по помещению голос, изменённый шлемом. — Прошу прощения? — нахмурился Хакс. Рен прошествовал к его столу с устрашающим видом. — Устраивали потоп в кровати, писались ночью, не просыпаясь? — продолжил он допрос с пристрастием. Уши генерала моментально стали малиновыми, а с губ, казалось, сейчас потечёт яд. Все в помещении откровенно пялились в их сторону, не донеся вилок до рта. Повисло напряжённое молчание. — Не могу даже представить, зачем вам понадобилась эта информация, но нет. У меня не было проблем со здоровьем, — рассерженной кошкой прошипел Хакс. Казалось, поза магистра стала менее напряжённой, а из-под шлема донеслось: — Чудесно! Просто чудесно! Благодарю вас за информацию, — воскликнул Рен и поспешил прочь из столовой. Хакс позволил себе спрятать лицо в ладонях и не вслушиваться в разговоры и приглушённые смешки рядом. Самым неприятным во всей ситуации было то, что он не знал, как реагировать на столь странное поведение. Рен не бросался откровенными оскорблениями, лишь задавал провокационные вопросы. Сегодня Рудольфу пришлось тяжелее, чем обычно. Он даже обзавёлся парой сколов по уголкам визора. Следующее утро Хакс провёл, как на иголках, пытаясь глазами найти чёрную фигуру и как можно раньше перестроить свой маршрут, дабы избежать встречи. Рен всё-таки нагнал его у комнаты для брифингов и, злобно посмотрев на собирающихся входить членов команды, медленно наклонился к Хаксу. — Вы когда-нибудь вожделели свою мать в сексуальном плане? — спросил он со всем присущим ему тактом. — Если вы пытаетесь завести непринуждённый разговор, то у вас плохо получается, — ответил Хакс, от шока растерявший всю копившуюся злобу. — Поверьте, это абсолютно нормально. Этот разговор останется нашей маленькой тайной, только ответьте честно, — продолжал увещевать Рен. — Вы немедленно уберётесь с моей дороги и больше ни разу не будете говорить о моей покойной матери. Вам всё ясно? — генерал начинал заново закипать. — Я приму это за «нет», — кивнул Кайло, освобождая дорогу к дверям. Следующий визит неожиданно слетевшего с катушек магистра, Хакс застал в собственной каюте, только что окончив жаловаться Рудольфу на утренний инцидент. В дверь громко постучали. «Что ж, по крайней мере не будет лишних свидетелей» — обреченно подумал Хакс. За дверью показалось улыбающееся лицо Рена. Зрелище само по себе не очень приятное. Он протянул Хаксу восемь карточек с изображениями людей* и два маркера. — Зелёным отметьте наиболее приятные для вас лица, а фиолетовым — наиболее неприятные или уродливые, — сказал он, всё ещё держа предметы в руках. Хакс задумался на мгновение и выхватил фиолетовый маркер, рисуя на лбу рыцаря крестик. Затем положил маркер в карман и поспешил заблокировать дверь. — Из всех портретов садистов и шизофреников тебе наиболее неприятен я? — раздался вопль за дверью. * — тест Сонди. *** Прошло уже четыре дня, как Кайло пытался заставить генерала пройти тот или иной тест. Хакс избегал его с ловкостью пантеры, а, оказавшись припёртым к стенке, выскальзывал из хватки рыцаря с нечеловеческим проворством. Пожалуй, следовало наконец признать, что ожесточённая битва психологии с нежеланием Хакса сотрудничать, оказалась проигрышной для данной ветви науки. Как бы Рен не хотел помочь, его попытки давали обратный эффект. Хакс всё ещё общался с неисправным шлемом, однако находил для этого всё новые и новые нецензурные выражения. Кайло наблюдал, как болезнь прогрессирует, и ничего не мог с этим поделать. Бессилие выводило из себя похлеще докладов младших офицеров о провалах миссий, но крушить дорогое оборудование Кайло всё-таки перестал (ради душевного спокойствия генерала, разумеется). Оставался единственный вариант. Пусть он был неэтичным, болезненным и рискованным, однако дальше мириться с собственным бессилием Рен не собирался. Он проникал в десятки умов, раскладывал на составляющие мысли, искал скрытые мотивы и практически всегда докапывался до нужных сведений. Он понимал, что застать врасплох Хакса будет той ещё задачей, а пробиться через ментальную защиту, которую генерал возводил с их первой встречи, будет серьёзным испытанием для его силовых практик. Ему уже доводилось проникать в умы, отравленные безумием. Болезнь ощущалась могучей грибницей или же корнями векового дерева — всепроникающая, она неспешно пускала корни в определённой точке, подстраивая под себя все близлежащие структуры. Если составить проекцию черепа со всем его содержимым, можно было наблюдать за возникновением всё новых и новых ответвлений, проникающих в более древние отделы, и даже в ствол мозга. Безумие носило удушающе-сладковатый запах разложения и оставляло за собой склизкие следы. Для осуществления своего плана Кайло выбрал ночь, но не из-за того, что большинство преступлений совершаются именно в это время суток, а исходя из расписания объекта своих изысканий. Удобно устроившись в кресле напротив датапада, Кайло занял выжидательную позицию и приготовился смотреть. Ровно в двадцать два часа и восемнадцать минут устройство показало буквально влетевшего к себе Хакса. Уже привычным маршрутом он отправился к нижней полке шкафа и отработанным движением вытянул перед собой повреждённый шлем, будто собравшись читать монолог Гамлета «Быть или не быть». Последующие пятнадцать минут, однако, комнату заполняла далеко не Шекспировская речь. Обычно генерал уделял Кайло и всей его родне до четвёртого колена хотя бы половину своего времени. В этот же день он лишь пару раз упомянул «этого ебаного ситха с его тупыми тестами» и описал бурную сексуальную жизнь Кайло и дюжины забраков после отсидки. Всё оставшееся время Хакс уделил паре техников, умудрившихся вызвать сигнал к эвакуации и нарушивших стройную работу всей системы. Кайло почувствовал укол ревности. Как бы абсурдно это не звучало, он привык являться центральной фигурой этих бранных речей. Он привык слышать страсть (пускай и злобную), которую генерал вкладывал в произношение его имени. Впрочем, он не мог сказать, что остался неудовлетворённым сегодняшним шоу. Лицо Хакса раскраснелось от гнева, голос стал ниже от продолжительной речи, а волосы сбились в беспорядке и теперь немного прикрывали лихорадочно блестящие глаза. Наконец, человек на экране его датапада убрал своего неживого собеседника обратно в шкаф и прошёл в освежитель. Вышел он спустя десять минут, облачённый в стандартную пижаму Первого Порядка. Кайло надеялся, что Хакс сразу же ляжет спать, однако тот ещё около двух часов читал что-то на своём планшете, временами выводя какие-то схемы в режим проекций. Магистр уже и сам был готов уснуть в мягком кресле, когда услышал: «Освещение на два процента». Отлично. Генерал наконец-то отошёл ко сну. Выждав на всякий случай ещё полчаса, Кайло вышел в общий коридор и устремился к каюте Хакса, отводя все камеры наблюдений Силой. Поднявшись на два уровня вверх, он застыл у знакомой двери и попытался сконцентрироваться. Сенсорная панель хранила множество отпечатков одной и той же руки. Он мысленно обвёл самый свежий из них и, убрав перчатки, поднёс проекцию отпечатка к панели. Дверь услужливо открылась. Кайло догадывался, что работать предстоит в полной темноте и ненадолго одолжил очки ночного виденья со складских помещений. Два процента освещения и специальные очки давали ему практически идеальный обзор на убранство комнаты. Он тихо прошёл мимо рабочего стола к кровати и присмотрелся к фигуре на ней. Хакс спал на животе, подложив обе руки под подушку. На левой щеке остался след от одеяла, а чёлка, свободно спадающая на лоб, колебалась в такт размеренному дыханию. Без привычной формы и гримасы неодобрения на лице он казался лет на десять моложе. — Некоторым людям больше идёт не приходить в сознание, — подумал Кайло. Это должно было быть просто: проникнуть в сон, вызвав тем самым эмоциональный отклик, зацепиться за него и начать слой за слоем проматывать жизненный опыт, ухватиться за один из отростков безумия и по цепочке отследить то событие, что его вызвало. Практика, к сожалению, расходилась с теорией. Хаксу снился кошмар — он бежал по болотистой местности, периодически проваливаясь в трясину. За спиной рычало какое-то чёрное существо, детально рассмотреть его не удавалось. Кайло решил обозначить своё присутствие и тихо вышел из-за дерева, к которому бежал генерал. — Правильно! Одной чёрной вампы мне недостаточно, пусть меня пытается убить ещё и он, — сказал Хакс с обречённостью в голосе. Одного раздражения для эмоционального отклика было недостаточно, поэтому Кайло решил шокировать генерала. Лучше всего для этой цели годилось непривычное поведение. — Вы были правы во всём. Я действительно эмоционально нестабильный ком Хаоса, портящий все ваши планы. Я добился высоко звания только из-за протектората своего Учителя, поэтому отныне командование кораблём принадлежит исключительно вам. Я же послушаюсь любого вашего приказа и больше никогда не стану помехой в слаженной работе Первого Порядка, — сказал Кайло, пытаясь заставить эту реплику звучать наиболее искренне. Хакс застыл в растерянности перед своим оппонентом, однако должной степени удивления не достиг. Тогда Кайло подкорректировал ментальный образ вампы и та обзавелась чёрной мантией, капюшон которой скрывал жуткую морду. — Вы славно поработали, генерал. Я назначаю вас Верховным Правителем галактики, пускай же враги трепещут при одном имени жестокого Императора Хакса, — донёсся из-под капюшона голос Сноука. Это было именно то, что нужно. Оставив Хакса разглядывать Сноука-вампу, он скользнул к более глубокому уровню мыслей и застыл, поражённый представившейся картиной. Этот уровень принял образ старинной библиотеки с древними бумажными книгами. Библиотека была поделена на множество секций. Ближайшими к нему оказались «Академия» и «Служба». Вероятно, Хакс пользовался методом локусов* для лучшего запоминания. Подобные техники часто использовались джедаями — это улучшало память и способствовало поддержанию спокойствия. Побродив немного по различным секциям, Кайло задумался. Уже на этом уровне он должен был почувствовать следы безумия, ведь оно всегда вмешивалось в работу памяти. Тем не менее, он не ощущал приторного запаха разложения, лишь пыль от старинных фолиантов. Решив не отступать так просто, Кайло подошёл к двери, виднеющейся в конце одного из залов, и проник на следующий уровень, где его чуть не сбило с ног вереницей образов, звуков и запахов. Это нельзя было назвать помещением — вокруг стелилась только темнота, временами подсвечиваемая вспышками различных цветов. Цепочки мыслей носились вокруг бешеными змеями кинолент (если он правильно запомнил это название из уроков истории). Ему вдруг вспомнились прочитанные накануне книги по психологии. Если верить одному из специалистов, имя которого отказывалось всплывать в голове, это было то, что называлось Ид**, та часть личности, которая не контролировалась сознанием. Кайло решил, что если уж верить в теорию, то верить в неё нужно полностью, поэтому пригляделся к вспышкам света в темноте. Если тот психолог был прав, то это были Либидо и Танатос. Или же Секс и Агрессия. Первый горел красным цветом, второй же — синим, однако тут и там появлялись и фиолетовые вспышки. — Смесь двух инстинктов. Жестокий секс или же возбуждение от жестокости? — спросил себя магистр. Поскольку за проявлениями Агрессии Кайло уже наблюдал через объектив скрытой камеры, то решил присмотреться к Либидо. Он погрузился в одну из фиолетовых вспышек и тут же отпрянул. Похоже, эти фантазии полагалось смотреть от первого лица. Не то чтобы он был неискушённым в сексе, но смотреть на собственное обнажённое тело было несколько неловко. Похоже, это и было тем проявлением безумия, что он искал. Не мог же человек в здравом уме ненавидеть кого-то и при этом желать близости. Он помедлил несколько мгновений, прежде чем снова нырнуть в возникший образ. Его тело лежало на столе в зале для брифингов. Вся спина от самой шеи была покрыта красно-бордовыми полосами, а на периферии зрения то появлялась, то исчезала рука, с зажатым в ней коричневым ремнём. Его мысленному двойнику похоже доставляла удовольствие эта абсурдная ситуация — его рот не закрывался от тихих стонов, а спина, казалось, так и льнула под новые удары. Кайло опустил взгляд вниз и моментально вынырнул из фантазии. Его имел на столе сумасшедший сослуживец. Это было далеко не самое обычное зрелище для Кайло. Следовало бы немедленно покинуть эту больную голову, однако что-то глубоко внутри требовало посмотреть ещё хотя бы один образ. Что он и сделал, нырнув, на этот раз, в полностью красный цвет. Кайло почувствовал странное давление на уровне бёдер и открыл глаза. Казалось, он сидел на коленях у самого себя. И на нём, и на призрачном двойнике не было никакой одежды. Он уловил рваное дыхание двойника и склонился к его шее, оставляя бледнеющие укусы от подбородка до самой ключицы. Неожиданно положение изменилось — его перевернули и подмяли под себя, затыкая протестующий возглас грубым поцелуем. Целоваться с самим собой было до неловкого странно. Кайло не был нарциссом, чтобы получать удовольствие от подобного, однако понаблюдал за парой ещё несколько минут, прежде чем вернуться в темноту Ида. Он не мог заставить себя поверить в происходящее. Казалось, что их с Хаксом разделяет пропасть взаимной ненависти. Он припомнил все те разы, когда кто-то из них пытался подсидеть другого, тем самым получив расположение Сноука. Вспомнил все словесные перепалки и подколки. Кайло почувствовал себя так, будто его окатили ледяной водой, и принялся беспорядочно метаться по вспыхивающим образам: Хакс сминает в поцелуе его губы на командном мостике, Хакс ставит его на колени, расстёгивая молнию на штанах, Хакс лежит под ним полностью обнажённый и просит действовать быстрее. Образы сменяли друг друга бешеным калейдоскопом, оставляя внутри искру возбуждения. Он, должно быть, просмотрел не один десяток, прежде чем пришёл к неутешительным выводам. А что, если генерал был болен … им? * Метод локусов — мнемонический метод, изложенный ещё в древнеримских трактатах, посвященных риторике. Основан на мысленно-пространственных ассоциациях, целью которых является создание, упорядочивание и дальнейшее использование всего содержимого человеческой памяти. ** Фрэйд полагал, что каждый человек имеет три аспекта сознания, которые так или иначе составляют всё наше мышление: ид («оно́» на латыни), эго («я») и супер-эго («то, что над „я“»). Ид — это совокупность наших потребностей, базовых и более высокого уровня, и желаний. *** Кайло вынырнул из чужого сознания с резким хлопком и в изнеможении присел на пол прямо рядом с изголовьем. Руки сводил тремор, а мысли (одна противоречивее другой) метались в голове раненым зверем. Как мог он пропустить нечто, столь важное? Генерал всё ещё пребывал в счастливом неведении относительно раскрытия своих секретов. За время ментального сеанса он успел перевернуться на бок и теперь хмурил брови под внимательным взглядом своего ночного посетителя. Рен привёл в порядок мысли и теперь хотел оказаться как можно дальше от этого места. Пусть всё остаётся так, как было раньше. Он заберёт все свои шпионские устройства и больше никогда не будет общаться с человеком напротив, во избежание той неловкости, что владела им в данный момент. Он опёрся о тумбочку и уже практически поднялся на ноги, когда услышал звон разбитого стекла. Отлично. Он похоронил все свои шансы уйти незамеченным, задев этот проклятый стакан на краю угла. Хакс подскочил в кровати, сканируя взглядом пространство вокруг сквозь слипающиеся глаза. — Освещение на пятьдесят процентов, — разрезал тишину хриплый голос генерала. Их взгляды встретились, повисло напряжённое молчание. Кайло всё-таки принял вертикальное положение и, стараясь не делать резких движений, отошёл к противоположной стене. — Какого чёрта здесь происходит? — задал вполне закономерный вопрос Хакс. Он ещё не совсем отошёл от череды обрывочных снов эротического характера и теперь принял сидячее положение, прикрывая одеялом следы возбуждения своего тела. Кайло застыл каменной статуей и начал лихорадочно соображать, как он сможет выпутаться из подобного положения. Как назло, на ум не приходило ничего, кроме идиотского «Сноук велел следить за вами круглые сутки». Сказать правду? Хакс будет зол, нет, он будет вне себя от ярости. Минуты тянулись одна за другой, а разумный ответ так и не приходил в голову. Наконец, Кайло принял решение. Он подошёл к шкафу для одежды и выудил из его недр поломанный шлем. — Я следил за вами, — сказал он, не совсем уверенный в правильности выбранного решения. — Я подозревал у вас психическое расстройство и хотел помочь, проникнув в ваши мысли. — Почему вы просто не поговорили со мной? — спросил Хакс, от удивления даже забыв возмутиться наличию слежки. — Кто дал вам право лезть в мою голову? — Ну, вы же отказывались проходить мои тесты! — занял оборонительную позицию Рен. — К тому же, как я должен был понять, что вы больны не настолько, чтобы дать мне адекватный ответ? — продолжил он, водружая Рудольфа на рабочий стол. — Значит всё, что мне сейчас снилось… — начал Хакс. — Да, — последовал ответ магистра. У Хакса не было сил на возмущение — его поймали с поличным. Да, Рен использовал не совсем законные методы, но какое это имело значение, когда все его самые неприятные секреты были вытащены наружу? Он залез в нижний ящик тумбочки и выудил оттуда пару стандартных стаканов, а затем и бутылку. После второй порции брэнди Хакс наполнил другой стакан и протянул его в сторону Кайло. — Мыслепреступление не является преступлением, — начал он, убедившись, что магистр принял стакан. — Я закрою глаза на ваше недопустимое поведение и впредь не допущу столь вольных мыслей относительно вас. Гарантирует ли это то, что вы не предадите дело огласке? Что вы не сделаете никому даже намёка на случившееся? — Могу я сначала задать один вопрос, что мучает меня последнее время? — спросил Кайло, получив кивок в ответ. — Где вы научились столь виртуозно ругаться? Я не смог опознать все языки, что вы использовали, но могу предположить, что на них вы говорили довольно свободно. Со стороны кровати последовал приглушённый смешок. — Из всех вопросов, что вы могли задать… Впрочем, неважно, — сказал Хакс. — После окончания Академии я не сразу присоединился к Первому Порядку. Я был молод и решил испытать себя за пределами службы. Нанимался рабочим в нескольких космопортах и невольно впитывал в себя местный жаргон. Кайло улыбнулся в бокал, представляя себе молодого генерала, сидящего в какой-нибудь грязной кантине со всяким галактическим сбродом, и позволил себе задать ещё один вопрос. — Вы говорили, что не позволите более подобных мыслей в отношении меня. А известно ли вам, что такое экстраполяция? — Естественно, — ответил Хакс недоумённо. — Это аппроксимация функции вне заданного интервала. — Я имею в виду не математику, — усмехнулся Рен. — Это означает, что если вы забывали взять ключи пять раз подряд, то забудете их и в шестой раз, — сказал он. — Если вы думали обо мне в подобном ключе сотню раз, не позволите ли вы себе думать так и в сто первый? Хакс сдержанно выругался, подивившись эрудированности магистра. — Я всего лишь хочу сказать, — продолжил Кайло. — Что вы не имеете власти над собственными желаниями, но я очень даже открыт к новому опыту и на данный момент готов искупить ущерб, что причинил вам, помогая решить хотя бы одну остро стоящую проблему, — сказал он, взглядом указывая на выпуклость под одеялом. Хакс округлил глаза, не позволяя осознанию полностью затопить его мысли. Он чувствовал, что настал момент, который поделит всю его жизнь на «до» и «после». В конце концов, чем он рисковал, когда всё тайное и так уже стало явным? — Да ебись оно всё конём! — сказал он, откидывая мешающее одеяло. За дальнейшим торжеством разврата и Тёмной Стороны Рудольф наблюдал с неизменной кривой улыбкой, застывшей на передней части шлема.