(Не)служебный роман

Джейсона Тодда можно было любить. Джейсона Тодда можно было ненавидеть. Но никак нельзя было относиться к нему равнодушно или не замечать. Джейсон весь из себя Питер Тодд всем своим видом и каждым своим действием кричал «обрати на меня внимание, запомни меня, прими меня таким, какой я есть, или катись к чёртовой бабушке, подскакивая на каждой кочке!». Джейсон Тодд около полугода назад пришёл в их юридическую фирму УэйнКентПринц, только выпустившись из Гарварда с блистательными оценками в табеле, и уже вся фирма разделилась на лагерь обожающих младшего юриста-стажёра и желающих выпереть его подальше и поскорее. Джейсон идеально сыграл невинную лапочку-заучку на собеседовании, проработал так первые две недели, а потом его как подменили. Джейсон был наглый, огрызался, язвил, непременно ходил на работу в джинсах, футболке и кожанке и вообще не признавал авторитетов, о субординации и говорить было нечего. Напрашивался вопрос – почему Джейсона не уволили ещё после первой выходки? Брюс и сам толком не знал, но ведь каждый раз, когда ручка именного партнёра уже была занесена над приказом об увольнении, Джейсон натурально спасал ситуацию и оказывался героем. То внезапно приведёт клиента с годовым оборотом в несколько миллионов, то клиента же переманит у конкурента, где-то откопав его некую личную деталь и подкупив его этим. Или же Джейсон мог решить сложное дело, найдя на триста пятьдесят седьмой странице договора размытую формулировку, позволяющую УэйнКентПринц закрыть сделку в пользу своих клиентов... В общем, паршивец был ещё и талантлив, крайне талантлив. Брюс честно пытался придумать легальную и весомую причину избавиться от своей головной боли. Даже решил как-то взять с собой в суд эту выскочку – придёт ведь опять в своей жуткой кожанке и драных джинсах, судья выгонит из зала за неуважение к суду, даже штраф выпишет – вот и причина веская. Но нет же, на заседание Джейсон пришёл, пусть и не в самом дорогом, но отутюженном до каждой стрелочки костюме с галстуком, вихры свои уложил и улыбался так мило, что не придраться... И Брюс тогда впервые понял, что у него встало на младшего стажёра УэйнКентПринц. Встало так крепко, что игнорировать было невозможно. Вот тогда-то Брюс и осознал, что вляпался основательно и крепко. Масла же в огонь подлил визит сына – приёмного, но от этого не менее приставучего. С Диком они вновь начали общаться разве что год назад, а до этого ещё лет семь вообще друг от друга нос воротили. А всё из-за того, что Дик решил наплевать на все семейные принципы и ушёл в полицейскую академию! Ведь эти копы – наглые, бессовестные и кровожадные сволочи, которые плевать хотели на чужие права, им лишь бы засадить кого за решётку, не важно, виновен тот или нет! Дик в ответ высказывался об адвокатах и похлеще, например, что-то о лицемерных тварях, которые за деньги любого маньяка на свободу вытащат и будут радоваться его новым убийствам, ведь клиент опять заплатит. В общем, Брюсу с Диком понадобились те самые семь лет, чтобы сгладить углы и принять работу и жизненные позиции друг друга. Другое дело, что теперь Дик заваливался в офис УэйнКентПринц по поводу и без, да болтал о всякой ерунде часами. Брюс даже приноровился просто заниматься своей работой под непрекращающееся жужжание и лишь изредка вставлять «угу» и «ага», показывая, что слушает он крайне внимательно. Отвлечься от бумаг в итоге пришлось, хотя лучше бы не... Отвлечься пришлось на Джейсона мать его Тодда, который просто принёс бумаги по клиентам. И Брюсу важнее было даже не бумаги просмотреть, а сделать вид, что у него член не выпрыгивает из штанов от этой мимолётной встречи. В конце концов, ему же не пятнадцать, а страшно представить насколько за сорок! Откуда такая подростковая реакция? Ну да, посмотреть было на что: красивый, даже отчаянно красивый, энергетику вокруг себя какую-то особую излучал, умудрялся по пути в кабинет одновременно и с приятелями-стажёрами перекинуться парой слов, и с секретаршей ненавязчиво пофлиртовать. А двигался, как он двигался! Даже джинсы эти кошмарные не скрывали! Джейсон ведь тростиночкой далеко не был, наоборот широкоплечий, мускулистый, но почти порхал, словно вместе с Диком всё детство и часть юности провёл в цирке акробатом. Ну как можно быть таким, как? Брюс, почти не глядя, подписал бумаги (когда это паршивец делал ошибки? Всё только идеально и буковка в буковку!), надеясь, что на этом Джейсон поспешит удалиться, не провоцируя на всякие непотребства. Джейсон, и правда, быстро удалился, но вот Дик почему-то не спешил возобновить своё щебетание, лишь смотрел на Брюса с каким-то нечитаемым выражением на лице. – Ну и? – со вздохом спросил Брюс, уже зная, что пожалеет об этом. – Чьё-то каменное сердце наконец-то смягчилось? Неужели ты влюбился? – Дик расплылся в улыбке, как школьница-сплетница, узнавшая о новой парочке. – Не говори ерунды, Дик. – Да нет, ну правда же! Ты та-а-а-ак на него смотришь! Уже пригласил на свидание? Или только смотришь? Кстати, а он ничего такой, симпатичный, даже очень, а задница какая, – Дик мечтательно причмокнул. – Слушай, если не сложится, телефончик его мне подкинешь? – Дик! – рявкнул Брюс, надеясь прервать этот поток бессвязной глупости. – Ты почти женатый человек! – не то чтобы Брюс стремился блюсти мораль собственного сына – поздно уже, лет десять уже как поздно – но перевести тему было надо. – Во-первых, именно что «почти», а во-вторых, ты же знаешь Кори. Она ещё более... ветрена, чем я. Так что я уважаю её ветреность, а она мою, и мы будем прекрасной семьёй! Двадцать первый век на дворе, старичок! Так что дерзай давай, папаша. Но в любом случае телефончик не выбрасывай. И мой ему дай в случае чего, как доблестный детектив полиции я могу даже у него принять заявление на сексуальные домогательства от босса! – Иди уже дальше права граждан нарушай и подальше отсюда, – Брюс раздражённо махнул рукой. – Окей, а ты и дальше позволяй убийцам оставаться безнаказанным. – Я занимаюсь корпорациями, а не... – Корпорации убивают ещё больше людей и отделываются штрафами. Так что не надо про белых и пушистых. – Иди уже, – Брюс вновь махнул рукой, надеясь завершить неприятный разговор. А то они ещё на пару лет разругаются. Дик лишь хмыкнул и вышел за дверь кабинета. Брюс же... ну, он понял, что дальше просто сидеть и пялиться – не вариант. В конце концов, что он, не сможет завоевать какого-то наглого стажёра? Вот возьмёт и пригласит его на свидание! Брюс не привык расходиться в словах (даже мысленных) и действиях, так что на следующем обеденном перерыве на небольшой кухоньке их офиса просто взял и пригласил Джейсона на самое настоящее свидание. Первым делом Джейсон поперхнулся кофе. Огляделся. Брюс был достаточно предусмотрителен, чтобы не делать приглашение в районе слышимости других сотрудников. Не романтично же. – Что, простите, ещё раз? – немного несвязно спросил Джейсон, стирая с себя кофе. – Я приглашаю тебя на свидание, – терпеливо повторил Брюс. – Это, бля, шутка такая, да? Посвящение новичка спустя полгода? – Это не шутка, а приглашение на свидание, – Брюсу было сложно понять, почему обычно такой сообразительный Джейсон сейчас не осознаёт столько простых вещей. И сквернословит без причины. – Нет, – просто ответил Джейсон. – Что «нет»? – Нет, я не пойду ни на какое свидание. – Но... – вот тут Брюс растерялся. Да ему в жизни не отказывали! Сын богатых родителей, красивый, успешный, образованный – к его ногам все валились, стоило улыбнуться чуть шире. А сейчас какой-то сопляк ему отказывает? И ведь не в ориентации дело, Брюс как-то слышал его рассказы о студенческой жизни (нет, он не подслушивал. Ну, если только чуть-чуть), у Джейсона было романов и с лицами своего пола, в общем, был вполне открыт... – Я же хочу пригласить тебя... – А я не хочу никуда идти. И мне надо работать, – грубо оборвал его Джейсон и, подхватив свой стакан с кофе, унёсся к своему столу. Брюс ещё пару минут смотрел ему вслед, а потом решил, что надо просто проявить чуть больше настойчивости. В конце концов, Брюс Уэйн всегда получал всё, чего он хотел. Или кого. Даже если не с первого раза. Джейсон начинал потихоньку звереть. Ну серьёзно, какого хрена? Он ведь любил свою работу, правда любил, был в ней хорош, а последние недели начинал искренне ненавидеть. Работа-то была всё ещё любимая, но вот его босс – один из именных партнёров, мистер Уэйн, продолжал подбивать к нему клинья. Сначала Джейсон подумал, что это или розыгрыш, или Уэйн просто проспорил кому-то, вот и... ну... вот это. Но ведь продолжал добиваться внимания после прямого отказа! Цветы слал, открытки какие-то! На столе даже оставлял, и повезло, что ещё никто не увидел записок к «подаркам». Смс-ки писал о чувствах каких-то там возвышенных. Жуть, короче. А Джейсону это нафиг всё не нужно было! Не для того он себя из грязи самостоятельно поднял! Сумел же в школу поступить, сумел учиться так, чтобы получить стипендию! Сумел поступить в Гарвард, окончить его с отличием, устроиться в самую престижную фирму Нью-Йорка, показать себя там, балансируя на самой грани увольнения, чтобы не приняли за безликого воротничка, а теперь вот это – босс явно хотел разрушить ему жизнь и карьеру. Или ему было просто наплевать на них. Ну серьёзно, Уэйн вообще не думал о том, что творит? Узнай кто о подобном – и всё, скажи карьере «пока-пока». Джейсон же знал как заканчивают те (обычно миловидные девицы, на которых и падки крутые боссы), кто начинает крутить подобные романы. Так или иначе, их достаточно быстро повышают до младшего партнёра, чтобы держать рот на замке и подальше от исков о домогательстве и... всё на этом. Потому что всем тут же становится понятно, что девица эта только и может, что ублажать «папика», и все её достижения будут рассматриваться только через эту призму. Вот и остаётся она на должности младшего партнёра на всю оставшуюся жизнь – какие тут повышения? Ну хоть выгоняют редко, как бы «отношения» ни закончились – тоже чтобы избежать исков. Джейсон-то надеялся, что раз он парень, то подобные домогательства ему не грозят. Как же, разбежался. Вот он, мир равных возможностей – зашибись, блин. А Джейсону теперь бегать от этих «ухаживаний» и делать вид, что всё нормально. Поднимешь ведь скандал, потребуешь запретительный ордер, так всех собак именно на подчинённого повесят, может, компенсацию и выплатят, но все двери перед носом захлопнут, мол «подсидел» начальство. И плевать, что начальство – то ещё мудло. – Дорогая, я дома! – крикнул Джейсон, бросая свои ключи в миску у входа. – Так же оригинально и свежо, как сто пятьдесят восемь раз до этого, – крикнул Тим в ответ. Тим был его соседом – снимать небольшую квартирку было куда дешевле вдвоём (Джейсону ещё кредит надо было за обучение выплачивать, между прочим). А Тим... ну, его Джейсон мог выдержать, да и сам Тим не сбежал от Джейсона, как многие другие, через пару недель – это что-то да значит. – Есть что пожрать? – первым делом спросил Джейсон, надо же чем-то заесть бесконечный стресс, верно? А ещё он теперь старался на работе только за столом и сидеть, не выходя никуда – меньше шансов напороться на Уэйна. – Не, кончилось всё. – Ну и зачем я с тобой, блин, живу, а? – Явно не ради еды, – фыркнул Тим. – Потому что ради еды с тобой живу я. И вообще, хватит сучиться, тайский ресторан за углом за пятнадцать минут делает доставку. – Сам ты сучка, – ответил Джейсон и плюхнулся рядом на диван. – Твой «ухажёр» был тут, – как ни в чём не бывало обронил Тим. – Какой ухажёр? – Сам знаешь кто, судя по всему. Выложил тут на полу, пока нас не было, огромное сердечко из кучи открыток. Текст варьировался от чего-то романтично возвышенного шекспировским слогом до замечаний, какая у тебя потрясная задница. Я позволил себе убрать это непотребство в коробки. – Ну охуеть веселье. Теперь ещё и взлом с проникновением... – Всё ещё не собираешься звонить в полицию? – И что дальше? Устроить скандал, что за моей задницей охотится мой же босс? Ну нахрен, не позволю ему разрушить мне жизнь! Просто пойду и нахуй его завтра пошлю. И ничего он мне за это не сделает – за собой потащу. – Экая ты злюка, – фыркнул Тим. – А тебя это заводит, да? – не остался в долгу Джейсон. – Конечно. И тогда мы вполне дождёмся пиццы. Закажи только сначала. За что Джейсон ценил Тима, так это за безупречную логику. И нет, они не были вместе. Они были друзьями. Хорошими друзьями. Хорошими друзьями, которые понимали, что зов тела – это зов тела, и не надо на него ничего лишнего навешивать. Тим и романтическая чепуха – вещи несовместимые, а Джейсону только это сейчас и надо было. Он же впахивает по шестнадцать часов в сутки, ну какие ему отношения? Так что они жили вместе, смотрели футбол, переругивались из-за еды, трахались, а потом расходились по своим постелям. Потому что в одной постели спят только парочки. А они с Тимом не парочка. Конечно, иногда они отрубались в одной кровати, но Тим уже через пару часов выпихивал его пинком на пол. Даже если это была кровать Джейсона, а не его. Первым делом с утра Джейсон отвёз коробки с открытками в офис. На стареньком джейсоновом мотоцикле это было сделать не просто, но оно того стоило. По крайней мере, Джейсон в это верил, когда зашёл в кабинет босса, закрыл за собой дверь, а потом высыпал все эти «знаки внимания» на пол. – Знаете, в квартиру, которую я снимаю, было совершено проникновение. Со взломом. Неким ебанувшимся на всю голову сталкером. Я посчитал, что на первый раз доложу боссу о своих проблемах, а не пойду в полицию с заявлением. А так же на тот самый первый раз я просто пожелаю при встрече тому самому ебанутому сталкеру купить себе резиновый хуй и сходить на него пару раз. Джейсон пнул горку из открыток, заставив их ещё сильнее разлететься по офису и вышел, хлопнув дверью, пока Уэйн ещё чего «умного» не придумал. Уэйн же, конечно, после этого не прекратил своих попыток «пригласить на свидание», но хоть в квартиру больше не вламывался. Но Джейсон теперь отвечал жёстче, насколько это возможно. Цветы, например, оставленные на столе, по одному стебельку демонстративно уничтожил в шредере в кабинете Уэйна. И открытки с записочками рвал все. А вот подаренные вкусности съедал без задней мысли и делился с народом, не говоря, откуда они. Ну а что? Еда не виновата! На еду рука бы не поднялась выбросить – не у того, кто всё детство на улице голодал. Впрочем, через месяц «домогательства» потихоньку утихли. То ли Уэйн нашёл себе некий иной объект воздыханий, то ли дело было в том, что уже второй шредер в кабинете сломался от запихиваемых туда роз. И Джейсон уже успел немного успокоиться, вновь вернуться к прежней размеренной жизни без врывания в неё всяких неуравновешенных субъектов, и даже немного заскучать, в конце концов, это было даже забавно, когда не включало проникновение в квартиру... А потом произошло это. – У меня есть свои клиенты! – Брюс с трудом сдерживался, чтобы не начать рычать. – А у меня слушания в сенате. Слушания, которых я добивалась год! А твоими клиентами на этой неделе вполне может заняться Кларк. – Вот пусть Кларк и едет! – Брюса неимоверно бесило, когда Диана говорила с ним так – будто с неразумным ребёнком. – Ты прекрасно знаешь, что подобные сделки – твоя и моя специализация, а не Кларка. Так что езжай уже, с каких пор тебе не нравится Вегас? – Но там работы явно не на одного, чтобы всё вовремя подготовить, – попытался выдать новый аргумент Брюс. Ну как эта женщина умудрялась так легко загонять его в угол совершенно простыми фразами? И ведь не поспоришь. – Так возьми себе кого-нибудь в помощь. Вон у нас сколько первогодок маются без дела – скинешь волокиту. Вообще, Брюс был готов к куда более долгой перепалке, но эти слова Дианы. Ну... он ведь мог взять с собой Джейсона. В Вегас. А в Вегасе же всякое случается, верно? И нет, он не только об этом думал, как можно? Ему правда была нужна помощь! А Джейсон был талантливым и умным молодым специалистом, именно, он не только обладал потрясающей задницей и чарующими глазами. Такие синие, что в них утонуть можно. Иногда они отливали зелёным, и тогда Брюсу казалось, что это всё ведьминское, что его очаровали и приворожили... Но нет, Джейсон был, опять же, талантливым юристом с большим потенциалом и нестандартным мышлением – он будет полезен на переговорах. Именно. – Ладно. Но не дай Кенту напортачить с Квин Моторс. Я не для того их так долго... – Знаю-знаю, – перебила его Диана, замахав рукой. И, кажется, она была удивлена, что Брюс так легко согласился. Наверное, надо было «поломаться» больше для приличия. А вдруг?.. Вдруг и Джейсон просто «ломается» для того самого приличия? Что если он хочет, просто цену себе набивает? Что если он просто хочет выторговать себе побольше? Ну, там обещаний каких или ещё чего? Повышение? Предложение руки и сердца? Точно надо его в Вегас везти, куда если не туда? – Тодд, – выцепить Джейсона в одиночку с каждым разом становилось всё труднее и труднее. Но Брюс был не из тех, кто боится трудностей и отступает перед ними. Он их преодолевал и добивался цели. Джейсон же лишь вздрогнул, совсем чуть-чуть, а потом только пальцы на кружке сильнее сжал. – Мы едем в Лас-Вегас, – не стал ходить вокруг да около Брюс. – Что? Нет! – вот заело у него это слово... Нет бы «да» сказать для разнообразия. А потом кричать его, комкая в пальцах простыню, кричать и стонать это «да» и «о, да», когда Брюс будет... Нет, не сейчас эти мысли, не сейчас. – Это не просьба и не предложение. Это рабочая командировка, мне нужен стажёр в помощь. Завтра вылет, собирайся, я пришлю тебе детали по почте. Не забудь подготовиться. Джейсон лишь смотрел на него секунд пять, а потом сухо кивнул. И кружка в его пальцах задрожала, пальцы совсем побелели от напряжения, ноздри вздулись. О, этот мальчик был просто бесподобен, такой красивый и притягательный в своём беспомощном гневе. Мальчик, который стоил того, чтобы его добиваться. Джейсон был непривычно молчалив и даже скучен. Сидел вот сейчас в самолёте, по сторонам или в иллюминатор особо не смотрел, бумаги по делу читал. И нет бы хоть что-то сказать! Его в Лас-Вегас везут! На самолёте! Джейсон вообще летал раньше? Если да, то точно не на частном, а сейчас они были именно в салоне небольшого частного самолёта. Дорогущем салоне, обитом кожей, с мягчайшими креслами и открытым баром. И да, Брюс немного выпендривался, только чуть-чуть – это же был транспорт для командировок, а они в командировке! Но Джейсон всё равно почему-то не ценил. Вот что этому паршивцу нужно, чтобы хоть слово доброе сказать Брюсу, а? Всё же для него делается! – Есть будешь? – спросил Брюс просто для того, чтобы прервать неловкое молчание. Ну и потому что стюардесса прикатила столик с обедом, после чего удалилась в служебный отсек. Вот уже за то, что экипаж всегда ценил приватность, уже стоило им платить такие деньги. – Нет, – опять это приставучее слово. А Джейсон даже от бумаг не оторвался. – Успел позавтракать и пообедать? – Кусок в горло не лезет. – Обязательно воспринимать всё настолько в штыки? Постоянно отвечать «нет»? – Обязательно задавать столько вопросов с очевидным ответом? – Может я просто жду, пока ты начнёшь отвечать «да». Вот ты хочешь рыбы? – спросил Брюс, кивая на блюдо со свежими морепродуктами. Это, в принципе, тоже было частью «позёрства», но почему бы во время полёта и не насладиться чем-нибудь эдаким? Он же не чёрную икру притащил! За такую растрату Кларк с Дианой его бы вдвоём кастрировали ржавыми ножницами. А так он просто может сослаться на свою обычную эксцентричность и желание жить на широкую ногу. – Нет. – Может, шампанского? – Нет. – Партию в шахматы? – Нет. – Прекрасный вид из иллюминатора? – Нет. – Издеваешься? – Да, – Джейсон широко усмехнулся. Брюсу как под дых дали. Всё ещё такой красивый, желанный, каждым своим жестом притягивал, мимикой живой, своим упрямством, ехидностью, колючками. И копной волос своей шикарной тряхнул. Интересно, а его волосы на ощупь жёсткие, как солома, или мягкие и текучие, как шёлк? Так хотелось провести по прядям, запустить пальцы у загривка, сжать их на вихрах сильнее до сдавленного стона... – Знаешь, когда умерли мои родители, – Брюс приготовил целую мотивирующую речь и о том, как важно ценить тех кто рядом, и о том, как важно иметь союзников, в общем, в подобных монологах он был мастер, но... – Вот только грустной сказочки, призванной растопить холодное моё сердечко, мне не надо, – с раздражением прервал его Джейсон. – Это не сказочка! – вообще-то, подобное обвинение было даже оскорбительно. – Угу, конечно. Да, ты потерял родителей – это трагично, но хватит надевать эту маску великомученика! Да, ты потерял родителей, но ты остался одним из самых богатых людей мира. У тебя остался дом, дворецкий, который любил тебя как сына – да, я читал твою биографию. У тебя было всё, все вокруг тебя любили и носили на руках несчастного сиротку, исполняли каждую прихоть. Мой отец свалил, когда мне было лет пять, и наверное, уже сдох давно. Моя мать после этого скончалась от передоза, а я оказался на улице самого криминального района. И я жил там, пока не попал в Систему. В Систему, которая кидала меня из семьи в семью, где нахрен был не нужен мальчишка с улицы. И вместо жалости к бедненькой сиротке все вокруг испытывали лишь презрение. Меня трижды чуть не вышвырнули из школы за неуспеваемость не потому, что я был идиотом, а потому что учителям было проще считать «отродье наркоманов и шлюх» беспробудным болваном и не тратить время. Ты же так привык к роли всеми обожаемого принца, что превратился в обычного избалованного ребёнка. Считаешь, что все тебе обязаны, все должны каждую прихоть выполнять, вечно хочешь красивую куклу на самой высокой полке, будешь истерикой исходить, если не подарят, разгромишь всё вокруг и зальёшь соплями пол, а если и это не поможет, то опять заведёшь песню о бедной и несчастной сиротке. А получишь куклу – повертишь в руках, сломаешь и выбросишь в кучу таких же недавних «хочушек» и будешь требовать новую. Так что не надо заводить любимую шарманку – на меня не подействует, не буду я рыдать и раздвигать ноги от этого. А теперь я хотел бы заняться своей работой, которую, в отличие от некоторых, я получил неимоверным трудом, – Джейсон с шумом стукнул торцом сложенных бумаг по столику, выравнивая их, и демонстративно вернулся к чтению. – Ты?.. – Брюс аж задохнулся от возмущения от подобной тирады и... не нашёл, что сказать. Несколько раз пытался вставить хоть слово, но не мог придумать какое, как ни старался. Неправда же это всё! Верно? Он не такой человек! И он не это имел в виду. Да, он хотел произвести впечатление, показать, что он тоже сталкивался с трудностями, что он тоже человек из плоти и крови... А Джейсон вот так всё повернул, будто он – Брюс – лично виноват во всех злоключениях не только Джейсона, но и всего человечества. И вообще, с каких пор, Джейсон не односложно его посылает, а вот так речи двигает, а? – И то, что у меня не было... особо длительных отношений, не значит, что я отношусь к людям как к игрушкам. – И тем не менее, ты просто не можешь принять ответ «нет». А это значит, что я для тебя не человек и не обладаю правом выбора, что делать с моей жизнью. Я для тебя именно кукла на вычурном аукционе – ждёшь, пока сумеешь перебить последнюю ставку, и я упаду в твои объятья преданный и покорный. – Или же ты воспринимаешь всё однобоко. Ты обвиняешь меня в создании «сказочки», но не придумал ли ты себе такую же сказку, расписав всё в чёрно-белых тонах? Может, ты изменишь мнение, если узнаешь меня получше? – Ну-ну, – стало ответом из-за кипы бумаг. Но хотя бы не очередное «нет» – уже победа, да? Сначала Джейсон, естественно, разозлился, потом он... ну, злиться не переставал, но это как-то на второй план отошло. Да, Уэйн – тот ещё подлый манипулятор, с чего-то решивший, что обязан получить его в свою постель. Но у Джейсона есть работа. И скорее всего, эта возможность – поездка – выпала ему только из-за того самого желания чёртового извращенца, но это же всё равно возможность! И он не имеет права спустить её в унитаз. Так что надо было усердно работать головой, надеясь произвести впечатление. Нет, не на Уэйна – тот всё равно будет видеть в нём куклу, но вот на конкурирующую фирму и их клиентов – это другое дело. Джейсону необходимо было сделать себе имя, показать себя как можно лучше, ведь, возможно, как бы это ни было прискорбно, вскоре придётся уйти из УэйнКентПринц. Да, эта была одна из крутейших юридических фирм страны, но если дело и дальше так пойдёт, то Уэйн ему точно всё по той ещё пизде пустит. Будет то ли мешать карьере из обиды и оскорблённой гордости, то ли, наоборот, станет подкупать повышениями, превращая Джейсона в глазах окружающих в продажную дырку без мозгов. Все эти перспективы радужностью и не пахли, так что надо было искать альтернативы. Плюс была большая вероятность, что избалованный ребёнок Брюс Уэйн, всю жизнь получавший всё по щелчку пальцев, всю работу свалит на него, а сам будет лавры собирать. Кто знает – может и репутацию он тоже себе исключительно именем получил, а сам ничего толком не умеет. А это значит надо работать за двоих и не дать Уэйну всё одеяло перетащить на себя – та ещё неделька предстоит. В общем, Джейсон продолжал вчитываться в бумаги по предстоящей сделке не только потому, что хотел тем самым дистанцироваться от домогательств. Хорошо ещё, что можно было этим спокойно заняться у себя в номере. В одиночку. Ну хоть Уэйн не стал ребячеством заниматься, проворачивая трюк «в гостинице остался всего один номер с одной кроватью, и это люкс для новобрачных». И на том спасибо, блин. Хотя Джейсон раздумывал над тем, чтобы подпереть на ночь дверь стулом. Ну так, во избежание. Мало ли. А потом в дверь постучали. Джейсон вздохнул и приготовился к новому раунду отстаивания целостности своей задницы и карьеры. – Показывай, – вместо приветствия потребовал Уэйн, отодвигая Джейсона с прохода и усаживаясь на кресло. – Чего показывать? – не понял Джейсон. Стриптиз ему что ли танцевать? – Стратегию показывай. Или ты только делал вид, что изучал дело? – раздражённо ответил Уэйн. Джейсон выдал себе мысленный подзатыльник и протянул свои заметки. Надо же, он тоже начинает мыслить как извращенец... Уэйн же сосредоточил всё своё внимание на бумагах, внимательно читал записи, иногда хмыкал себе под нос. – Это, конечно, всё интересно, – заявил он после минут десяти молчания, – но этот прецедент слишком размытый, его ни разу не удавалось использовать. – Значит мы будем первые. Прецедент на прецедент. – Нагло, – Уэйн фыркнул, но как-то добродушно что ли. – Наглость – это по мне. А вот это что?.. Джейсон и сам не понял, как из неловкого затишья они перешли в жаркий спор. В спор вполне себе по делу, где каждый отстаивал свою позицию, перенимал аргументы оппонента, даже учился чему-то. И в какой-то момент он осознал, что... впервые с того приглашения на свидание, он видел в Уэйне не психа, а интересного человека. Всё-таки, он был не только избалованным ребёнком и извращенцем, но человеком с мозгами и особым складом ума. И, наконец, не было этого жуткого сального взгляда, будто Джейсона в уме уже раскладывали на всех поверхностях и имели во все отверстия. Неплохое разнообразие. Нет, конечно, это не означало, что Джейсон был готов броситься в его объятья и забыть весь тот бред, который на него вываливался. Он просто был приятно удивлён, он не думал, что поездка, и правда, может принести некоторое удовольствие. – Так, ладно. У нас встреча через полчаса, на сегодня нам этого хватит, собирайся, – объявил Уэйн через... Джейсон счёт времени потерял. Опять же, удивительно – время пролетало, а не тащилось как сонная муха по варенью в компании Уэйна. И, подхватывая сумку и галстук, Джейсон искренне надеялся, что это продолжится, а не окажется, что Уэйн усыплял его бдительность чтобы... ну... Разложить и трахнуть на столе переговоров? Джейсон одёрнул сам себя. Ну что за глупые мысли? Это слишком даже для такого ненормального как Брюс Уэйн. И возможно, именно что возможно, Джейсону не придётся искать новую работу, если Уэйн может, оказывается, вести себя профессионально. Это была одна из самых сложных, но интересных недель за последние годы. Нескончаемый мозговой штурм, игры разумов, затягивающие так, что Джейсон не раз вскакивал среди ночи с новой мыслью и тут же начинал рыть вокруг неё, развивать, искать подтверждения. В общем, было именно что интересно и очень познавательно. А победа вообще принесла немыслимое наслаждение. Давно не было так хорошо и правильно. А то что происходило сейчас – ну, логичное продолжение. Бар, вездесущие мигающие огоньки, снующие люди, диванчик на двоих, уже третье пиво по счёту в руке... Это же Вегас, это их победы, вот они и праздновали в каком-то роде. Всего лишь пиво и отмечание рабочего момента, ничего более. А смеялся над шутками Брюса – когда это он стал Брюсом? – потому что шутки были смешные. – Сыграть не хочешь? – внезапно спросил Брюс и кивнул в игровую зону. Ну да, тут почти все бары при казино. – Не люблю просто так выкидывать деньги, не думал, что ты любитель подобного. – Да перестань, научись расслабляться. И потом, это же Лас-Вегас, раз уж мы тут, то надо выполнять программу. – Ага, сообщи, когда дойдёшь до пункта «жениться на стриптизёрше», я даже кольца подержу, – пообещал Джейсон и ещё раз приложился к горлышку бутылки. – Вряд ли доведётся. Не везёт в любви, так может, в карты самое то. Не везёт в любви, так повезёт в деньгах, так говорят? – фыркнул Брюс. – Опять прибедняешься? – странно, но сейчас раздражения Джейсон не чувствовал. – Почему сразу прибедняюсь? Просто в итоге оказалось, что, кроме работы, у меня и нет ничего в жизни. После смерти родителей... и нет, это не поза, но после этого я просто хотел помогать людям... – А в итоге ты защищаешь тех, кто больше заплатит, ага. – В итоге нет ни любви, ни цели. Как, однако, всё повернулось, а... – Самый бедный и несчастный, не так ли? – Джейсон отсалютовал бутылкой. – Знаешь поговорку «не в деньгах счастье»? Может, и лицемерно такое говорить, когда ты человек с деньгами, но... Иногда просто чего-то не хватает? И это что-то затмевает всё остальное, не давая вздохнуть, переключиться... Это что-то становится центром мира, самым важным, тем, что никак невозможно купить, как ни старайся... Джейсон не успел понять тот момент, когда Брюс оказался куда ближе, чем раньше, а сам Джейсон... ну, он изо всех сил пытался понять, почему всё ещё не появилось желание вмазать по морде за такое наглое нарушение личного пространства. Три бутылки пива? Напряжённая неделя, за которую Брюс показал себя другим человеком? Чёртов Вегас? В котором всё что было, и остаётся. Город, кружащий голову. И ведь если просто уступить в этот раз, то потом будет легче – Брюс наиграется, получит своё, и... всё останется в Вегасе. Возможно, он об этом пожалеет, сильно пожалеет... А возможно, Джейсон просто устал сопротивляться. Да и Брюс был вполне себе, ну... не уродом, как минимум. Так что Джейсон позволил. Позволил себя коснуться, поцеловать, сам ответил на поцелуй, бросаясь в это безумие с головой. Всего на одну ночь, всего лишь пока они в Вегасе. Пока они здесь, можно признать, что Брюс интересен, красив, даже сексуален. Признать, что от его голоса по спине могут бежать мурашки, а от касаний – плавиться кожа. Признать, что часть «ухаживаний» даже льстила, никто раньше его так не добивался, никто раньше и внимания особо на него не обращал, если Джейсон из кожи не лез вон, чтобы его заполучить. А Брюс... Брюс продолжал целовать, ласково, медленно, не так, как Джейсон представлял себе ранее (ну, редко, он не зацикливался на этих мыслях, ничуть!). Джейсон думал, что Брюс будет груб, что будет властен и напорист. Настоящий же Брюс, не из фантазий и мыслей, медленно и чувственно двигал губами, изредка, словно спрашивая разрешения, проводил языком по кромке зубов Джейсона, будто и не претендуя на большее. Пальцами с какой-то запредельной нежностью держал за лицо, большими оглаживая скулы так, будто с сокровищем хрупким обращался. Никто и никогда так не вёл себя с ним. Никто, никогда. И это сносило крышу настолько, что, когда Брюс чуть отстранился и предложил переместить в номер, Джейсон лишь смог через силу кивнуть. В голову лезли совершенно неуместные мысли, вроде той, что он просто напился и лежит под столом в отключке, пуская слюни. А то, что происходит – лишь очередная фантазия, иллюзия в алкогольном дурмане. Брюс добивался этого так долго, так долго ждал, мечтал, представлял. И Джейсон сейчас почему-то не язвил, не отталкивал, не посылал в пешее эротическое, а позволял себя касаться, трогать, изучать. Джейсон сдавленно ахнул, впечатавшись спиной в стену лифта, и Брюс, извиняясь, вновь прижался к его губам, стараясь искупить свою невольную грубость нежностью. Нельзя грубо с таким сокровищем, с такой красотой, с таким произведением искусства. Это же Джейсон, Джейсон, который стоил всех этих долгих месяцев без сна. Но лифт всё ехал и ехал, невыносимо медленно, пробуя на прочность выдержку Брюса, а он и без того был на взводе. Такой соблазн был стукнуть по кнопке «стоп» и, наконец, насытиться Джейсоном полностью, раздеть его прямо здесь, взять и... Уже в который раз приходилось себя обрывать. Нельзя. Не так. С Джейсоном надо особо, Джейсон заслуживает лучшего, нельзя такое прекрасное создание грязно трахнуть в лифте, будто случайную любовницу из бара. Только не Джейсона. Не меньшим испытанием было дойти до номера без того, чтобы вжать Джейсона в каждую стену и дверь на пути. И Брюс надеялся, что его рука не сильно дрожала, когда он доставал ключ-карту и вставлял её в замок. Дрожащая рука – не тот образ, который хотелось бы о себе оставить и взять в постель с человеком его мечты. И не смотря на то, что номер был одним из лучших в отеле, а отель одним из лучших (Брюс привык жить с размахом), этого всё равно казалось мало. Слишком грубым и плебейским, недостойным. И простыни, на которые удалось уронить Джейсона, недостаточно белоснежными, недостаточно мягкими и нежными. Джейсона хотелось осыпать всеми богатствами мира, окружить роскошью, достойной его красоты, ублажить как никого другого. И сам Джейсон – затуманенные, но всё ещё такие яркие синие-синие глаза, в которых хотелось утонуть. Глаза, наконец, смотрящие на него и только на него, без презрения, ярости или отвращения, глаза, в которых отражался он – Брюс – такие глубокие, а в этом свете с отсветом благородной зелени как на дне глубокого озера. Волосы – густые, как грива дикого зверя, чёрные, как смоль, чернильные пряди, путающиеся в пальцах. Кожа – светлая, словно не тронутая солнцем, наверняка расцветающая алыми следами, если переусердствовать. Тело, такое крепкое, красивое, с перекатывающимися мускулами и красивыми формами. Широкие плечи, показывающиеся из под рубашки, рельефный пресс, руки с выпуклостями мышц и длинными сильными пальцами, впивающиеся в его спину, плечи, комкающие ткань костюма, пальцы, которые так хотелось покрывать поцелуями. Сразу после губ – алых, припухших сейчас, искусанных – не Брюсом, самим Джейсоном. Брюс бы не посмел укусить, только не сейчас, не когда его личное наваждение наконец с ним, в его руках, дышало так сорвано, так тяжело. Идеальный, самый лучший, самый желанный. Следом, прямо как рождественский подарок из упаковки, открылись длинные ноги прямо как у греческих скульптур, ровный и довольно крупный член, уже твёрдый и влажный от смазки. В голове уже который раз за вечер закоротило – его мальчик точно его хочет, сильно хочет, желает того, что будет. – Так и будешь при полном параде или разденешься уже? – чуть севшим голосом спросил Джейсон, а его губы изогнулись в ехидной усмешке. Усмешке, которая так ему шла, была неотъемлемой частью образа – прекрасного, но дикого зверя, прячущего целый набор острых зубов и когтей. Несломленный, дикий, лишь дозволяющий почесать себя за ухом, но не признающий никого своим хозяином. Усмешка, которая кружила голову не хуже стакана любимого тридцатилетнего виски. Под насмешливым взглядом Брюс стащил с себя костюм куда быстрее, чем с Джейсона, и куда менее аккуратно, даже оторвав тут или там пару пуговиц. С Джейсоном нужно было быть аккуратным, но на себя терпения уже не хватало, пусть его – Брюсовы – костюмы стоили раз в десять дороже, чем у Джейсона. А после уже Брюс готов был сделать всё, чтобы на насмешку у Джейсона просто не осталось сил и выдержки – пусть умоляет, просит, кричит в голос от удовольствия, пусть сходит с ума от прикосновений, пусть никогда и ни за что не забудет его рук, его губ, его члена, пусть он запомнит их так, что никогда больше не захочет отталкивать его, Брюса, и даже не посмеет думать о ком-то другом. Отвлечься от вылизывания шеи Джейсона (а у него от этого ноги мелко подрагивали, Брюс чувствовал) пришлось ради содержимого прикроватного ящика. Не то чтобы Брюс готовился, но он надеялся, он всегда, если честно, надеялся, что в какой-то момент Джейсон просто возьмёт, ну и... вот. Брюс вжался в губы Джейсона ещё одним поцелуем, скользнул языком глубже, по нёбу, по чужом языку, по шёлковой внутренней стороне щеки, слегка оттянул зубами нижнюю губу Джейсона, не смея сжать зубы ни на йоту сильнее, так, чтобы ни за что не повредить, и лишь после этого отстранился. Джейсон подался было вперёд, но Брюс успокаивающе прижался губами к шее, языком провёл по идеально выточенным крыльям-ключицам и щёлкнул крышечкой тюбика с лубрикантом. Джейсон дёрнулся лишь слегка, когда сфинктера коснулись скользкие пальцы. Дёрнулся, но не зажался и отстранился, а, наоборот, сильнее развёл ноги, поёрзал даже слегка, чтобы им обоим было удобнее. И простонал первый раз надломленно, тихо, даже удивлённо, когда Брюс обхватил губами багровую головку его члена. Солоновато-пряный вкус на языке растекался жаром, мышцы туго обхватывали пальцы, а Джейсон явно еле сдерживал новые стоны – боролся пока с собой мальчик... Не хотел казаться доступным? Уязвимым? Ну ничего, он ещё будет петь птичкой, куда денется? Потеряет все свои колючки, обязательно. И Джейсон их терял, издавая ещё несколько сдавленных звуков сквозь зубы, когда два пальца внутри его тела разошлись ножницами. Или же это было от того, что Брюс вобрал его член в рот глубже, настолько, на сколько мог: не смотря на то, что опыт с мужчинами у Брюса был, особо искусным в минете это его не делало – своё удовольствие превыше всего. Конечно, плохим любовником Брюс не являлся – не мог позволить себе испортить репутацию, но с Джейсоном... Джейсону хотелось делать приятно ради самого Джейсона. Это же Джейсон, это же наваждение во плоти, сам Аполлон, спустившийся с Олимпа. Хотя Джейсону явно хватало одних стараний, чтобы потихоньку терять над собой контроль – простыня под одной его рукой уже трещала, а пальцы другой плотно засели в волосах у Брюса. А стоило надавить внутри на нужное место, так вообще чуть клок не выдрал с макушки. Несдержанный мальчишка, неужели так не привык к медленной и изысканной ласке? Неужели никто раньше не ублажал его так, как он этого заслуживает? О, это определённо нужно исправить. И не единожды. Брюс ещё раз потёр пальцами чувствительную выпуклость внутри Джейсона и лишь после этого с чрезвычайно пошлым звуком выпустил его член изо рта. Джейсон дёрнулся было недовольно, но Брюс успокаивающе погладил его по бедру и сел. Нашарить на кровати острый уголок квадратика презерватива удалось со второй попытки. Брюс был бы и рад почувствовать Джейсона без каких либо преград, но портить момент не хотелось – некоторые слишком тряслись по поводу защиты, даже если она и не нужна. Ну серьёзно, разве Брюс Уэйн – тот, кто будет халатно относиться к собственному здоровью? Джейсон же вдруг дёрнулся, словно вспомнил, что он тот самый дикий и хищный зверь, рванул вперёд, буквально вцепился в Брюса, укусил за губу, сначала нижнюю, а затем, будто для симметрии, и в верхнюю. Усмехнулся, облизнулся, дёрнул за волосы и впился уже в горло, будто глотку разорвать клыками хотел, а не в постельных ласках участвовал. И рычал, он правда еле слышно рычал, продолжая покрывать шею и челюсть лёгкими прикусываниями, то ли угрожая так, то ли наоборот ободряя, заставляя ускориться. Угрозам потакать Брюс не привык, а устоять перед этими горящими глазами не смог бы и святой. Он и сам не понял, в какой момент, при каком рывке его член оказался внутри потрясающей и жаркой тесноты. Это случилось, это чёрт побери случилось, он трахает Джейсона мать его Тодда, его член находится внутри задницы этого ублюдка, подпортившего ему столько нервов своей непокорностью, но сейчас вот он – в его постели, в его руках, буквально сидящий у него на коленях, сгорающий от желания, подающийся на каждое прикосновение, и лишь позволяющий себе укус или два в ответ. Брюсу лишь оставалось скользить пальцами по всё больше и больше мокнущей от пота коже, зарываться ими в волосы, тоже тяжелеющие всё сильнее, судорожно двигать бёдрами и целовать, сцеловывать каждый стон и звук, вылизывать этот чудесный рот изнутри, сталкиваясь с этим восхитительным острым языком и заглушать собственные слова, так и рвущиеся наружу. «Мой», «только мой», «не отпущу», «никому не отдам». Заглушать, потому что Джейсон точно взбрыкнёт – дикий зверь ещё не готов, не позволит так просто посадить себя на поводок, будет рваться до последнего, если только подойти с ошейником. Позже, потом, после сотен и сотен таких ночей, когда Джейсон уже и не сможет мыслить иначе, когда уже сам не сможет отпустить – тогда наденет привязь добровольно, отдавая себя полностью и навсегда. А пока Джейсон просто терял одну стену своего самоконтроля за другой, стонал, впивался пальцами в плечи уже не игриво, а весьма несдержанно, позволил обратно уронить себя на постель. Брюс же, в свою очередь, уже из последних сил держался, чтобы не перейти на грубость, не вытрахать из этого неимоверно прекрасного, но такого сволочного существа все мысли до единой, не наставить синяков и засосов с единственной целью – заклеймить. А засранец ведь нарывался, провоцировал, умудрялся между чувственными и беспомощными стонами, совсем не чувственно и не беспомощно гнуть губы в острых и колких ухмылках. Сочетание противоположностей, невозможного коктейля, того самого, что изначально и вскружил голову – ярчайший талант и показное раздолбайство, красота и грубость, волшебные мягкие улыбки и неимоверная наглость – это всё Джейсон. Его Джейсон, только его и ничей больше. Никто больше не посмеет даже посмотреть на его Джейсона, не то что прикоснуться. Брюс перехватил руку Джейсона, а потом и вторую, прижал их к постели, не давая коснуться наверняка уже изнывающего члена. Пусть помучается в этой сладкой пытке подольше, пусть знает каково это так долго чего-то желать и не получать, как ощущать момент удовольствия уже на кончике языка и упускать раз за разом. И Джейсон не разочаровывал – стонал громче, отчаяннее, дёргался, но уже бессистемно, на одних инстинктах, забывая всё, что умел. А умел он многое, Брюс как-то видел, когда, ну... следил. Проследил до бара, где Джейсон ввязался в какой-то инцидент с группой агрессивно настроенных личностей, и Брюс уже готов был вмешаться, или постараться вмешаться, по крайней мере, когда Джейсон в несколько секунд раздал всей группе несколько точных и молниеносных ударов, разом отбив желание дальше приставать к себе. Но вот он сейчас – грозный хищник, который как беспомощный котёнок дёргается, мечется, но сопротивляться уже не в силах. О, на это можно было смотреть вечно, если бы собственное желание уже не скручивалось обжигающим тугим узлом. Хотелось в несколько размашистых резких движений наконец утолить и свой голод. Но только не сейчас, пусть сначала Джейсон сойдёт с ума и начнёт умолять о разрядке, пусть окончательно сломается, пусть... Джейсон дёрнулся особо сильно, прогнулся в спине и замер, напряжённый как струна, а потом упал обратно на простыни. Вау, надо же, кончил без рук, но не сдался. Зато это было поводом наконец-то сдаться самому Брюсу, ослабить контроль и тут же почувствовать, наконец, острую вспышку удовольствия. Брюс всё же не сдержался и сжал зубы на его шее, прямо под основанием черепа, перед тем как кончить самому так глубоко, как мог. Из-за презерватива Джейсон же не будет против. Хотя... вряд ли сейчас Джейсон мог быть вообще против чего-то – дышал хрипло и глубоко и пялился в потолок. Устал мальчик, и явно удовлетворён – хорошо, лучше чем хорошо. Брюс выдохнул сквозь сжатые зубы, скатился на постели, стащил презерватив и кинул в небольшую мусорку, спрятанную между тумбочкой и кроватью – предусмотрительные здесь работники, знают, что нужно рядом с постелью такого шикарного номера. Джейсон завозился рядом спустя минуту, судя по движениям, пытаясь собрать воедино свои конечности. А потом упрямо начал вылезать из постели. – Ты куда? – лениво спросил Брюс. Вообще-то он надеялся на что-то романтичное вроде обнимашек и ещё какой-нибудь подобной ерунды. И что делает долбанная влюблённость с мужиком страшно представить насколько за сорок? Школьница какая-то втюрившаяся, а не Брюс Уэйн – гроза всего восточного побережья. – В душ, – односложно ответил Джейсон, наконец, сползая с кровати. Брюс откинулся на подушку, не смея себе отказывать в любовании обнажёнными и очень красивыми, надо сказать, спиной, задницей и ногами, удаляющегося в сторону ванной Джейсона. Главное, чтобы он совсем из номера не удалился, на эту ночь так точно. Брюс фыркнул своим мыслям и потянулся к стационарному телефону на тумбочке, припомнил добавочный ресепшена и набрал номер. И уж раз такой повод, то Брюс точно не собирался мелочиться. Так что он заказал и бутылку лучшего шампанского, и японских деликатесов. Помнится, когда народ засиживался в офисе, Джейсон всегда голосовал за заказ именно этой кухни. А ещё рыба с рисом прекрасно подойдут, чтобы и энергию восстановить, и тяжёлым комом в желудке не лечь, сбивая настрой. После Брюс ещё подумал и дал указание оставить всё это у двери – не стоит, чтобы кто-то видел их вдвоём, даже местная обслуга. Джейсон будет недоволен, разозлится, оттолкнёт. Пока его мальчик не готов открыться, явно же видно. Сам же Брюс, положив трубку, слез с постели и направился в ванную, к Джейсону. Джейсон – парень молодой, его организм может быстро восстановиться, а этим надо воспользоваться по полной. И пусть, скорее всего, придётся ограничиться чем-нибудь относительно невинным, а до настоящего секса дело вряд ли дойдёт, хотя, кто знает, Джейсон заставлял Брюса чувствовать себя лет на двадцать моложе – может, тело ещё покажет свои резервы. Джейсон утром был непривычно тихим, молчаливым, отстранённым. Не в пример тому, как большую часть ночи дарил и получал ласки, смеялся над шутками и пил шампанское на брудершафт. Бросил только, что ему нужно собираться и ушёл к себе. В самолёте же спал, прислонившись к иллюминатору. Впрочем, Брюс его не тормошил – устал мальчик, видимо, не привык к таким марафонам на всю ночь после работы-то. Это у Брюса многолетний опыт подобного, а Джейсон пусть привыкает, его это ждёт на протяжении ещё очень долгого времени, уж Брюс об этом позаботится. Вот только в офисе на следующий день Джейсон продолжал строить из себя ледышку. Он вёл себя так, будто ничего не произошло, даже не смотрел в сторону того, кто ещё совсем недавно заставлял его кончить несколько раз подряд в своих руках! Брюс не мог так просто этого оставить, и вызвал Джейсона к себе, предварительно закрыв жалюзи у стеклянных стен, а стоило тому войти и закрыть дверь, прижал к стене, ухватился за сочную манящую задницу, прижался носом к шее. – Убери от меня руки, – тут же твёрдо и холодно потребовал Джейсон, в грудь толкнул. Ну вот вечно с этим мальчишкой так, почему не может просто открыться? Ведь уже позволил, уже подпустил к себе. Брюс лишь фыркнул ему в шею, навалился своим весом, не давая оттолкнуть себя, за ухо прикусил, продолжая лапать. – Отвали, я сказал! – Не ломайся, тебе же понравилось, – прошептал Брюс, запуская руку под ремень, чтобы лучше ощупать вожделенное. – Отъ-е-бись! – Брось, хватит, – продолжал увещевать Брюс. Всё та же игра? Распаляет, на это же засранец рассчитывает. Явно на это, даже ноги чуть переставил, чтоб Брюсу удобнее было, чтобы можно было бедром между них скользнуть, потереться и... из глаз буквально звёзды посыпались от жуткой боли. Джейсон со всей дури зарядил ему коленом по яйцам – вот для чего якобы расслабился, гад! – а потом резко оттолкнул от себя. – Совсем охуел?! – прошипел Джейсон. – По-хорошему не понимаешь?! Я тебе что, секретутка, чтобы вызывать к себе на кофе и потрахаться?! – Ты чего? – просипел Брюс, еле отходя от боли. – Того, бля! Я тут работаю, мать твою! – Ты работаешь на меня! – Вот значит как? – а вот теперь Джейсон был зол, правда зол. Оказывается то, что было до этого – ещё цветочки. – Да пошёл ты! Мудак ёбанный! Был мудаком, мудаком и остался! Ещё раз ко мне подойдёшь – все, блядь, кишки вытащу и вокруг твоего хуя вместо мозгов намотаю, ебанат! Джейсон явно хотел хлопнуть дверью так, чтобы стёкла все разлетелись, но нет, он же тут работает, он тут эмоций не показывает. Брюс буквально пополз к столу, едва не воя от каждого движения – паршивец ему чуть яйца не размозжил! Надо бы лёд приложить. И напиться. Вдрызг. Джейсон был зол. Нет, не так. Джейсон был взбешён, крайне взбешён. Неимоверных усилий стоило не разнести всё вокруг и не разбить холёную морду Брюса Уэйна о каждую стеклянную поверхность в офисе. Ну какого хрена, какого?! И о чём он сам только думал? Правда надеялся на правило Вегаса? Подумал, что в этом психе может быть что-то человеческое и нормальное только потому, что тот может сфокусироваться на работе? Возложил пустые надежды, что одной ночи Уэйну хватит, чтобы насытиться и отвалить? Или виною был банальный недотрах? Ну да, Тим уже второй месяц пытался увиваться за какой-то очередной блондинкой, а когда у них были отношения или хотя бы намёки на подобное, то они друг к другу не лезли. Вот и аукнулось долбанное правило и чёртова романтичность Тима – приползёт же ещё через месяц с разбитым в очередной раз сердцем и будет заливать горе Нэтфликсом и джейсоновыми запасами вискаря. А Джейсону самому сейчас нужны были эти запасы выпивки с таким-то стрессом от такого-то босса. Ну не мразь ли он? Чуть ли не прямым текстом заявил, что Джейсон теперь его личная проститутка, раз работает на него! Сука, а?! В итоге, Джейсон добился лишь противоположного от своих стремлений. Теперь его точно со свету сживут, и к гадалке ходить не надо. Собственно, как Джейсон и ожидал, спокойствия ему никто не даст. Вновь долбанные цветы, конфеты с надписями «прости меня», «мне жаль» и «ну тебе же было хорошо со мной». Последнее, кстати, бесило сильнее всего. Во-первых, потому что мудак уж слишком был в себе уверен. А во-вторых, потому что да, понравилось, жуть как понравилось, да ладно, это был лучший секс в его жизни. Никто никогда не касался его так, никто так не заботился о его удовольствии, никто не смотрел на него в постели как на самое дорогое в мире сокровище. И такие сообщения заставляли злиться и ненавидеть ещё сильнее. А Уэйн вдобавок умудрился даже в небе заказать надпись самолётом «прости меня». Ну хоть имён никаких не было у этого сообщения, и то хорошо. А то на Джейсона уже коситься стали из-за того, что на его столе вечно какая-то «извинительная» хрень появляется. Хрень, которая тут же отправлялась в мусорку (да, даже еду, как бы сердце от этого ни ёкало) уже без каких либо игр и демонстраций. Конфронтация в прошлом не помогла, может хоть игнор этого маньяка проймёт? – То есть, я правильно понимаю, ты – именной управляющий партнёр – уже который месяц домогаешься стажёра-первогодки, затащил его с собой в командировку, напоил и каким-то неимоверным способом затащил в постель, после полез лапать в офисе, сказал почти прямым текстом, что этот самый стажёр должен подставлять задницу, потому что работает на тебя... я ничего не упустил? – уточнил Кларк и опрокинул в себя весь оставшийся коньяк в стакане. – Ну я же не это имел в виду, – пробормотал Брюс, делая жест бармену повторить. Уже который раз за вечер. Ему было плохо, обидно, а слова Кларка звучали уж совсем ужасно и жестоко. – Угу, совсем не это, – вздохнул Кларк. – От меня-то ты что хочешь? – Что мне делать, а? – Брюс никогда бы не пошёл к Кларку за советом (даже по работе это делать ненавидел), тем более за таким деликатным. Но сейчас он был в отчаянии. Джейсон даже не волком смотрел – он вообще не смотрел, а если по работе говорил, то подчёркнуто холодно и коротко. Ну за что он так с ним? Брюс же извинился! Много раз! А те слова были необдуманные, да и вообще сказаны под влиянием ушибленного хозяйства. – Что делать тебе, блин?! – Кларк редко выходил из себя, его за глаза даже называли «мистер вечная добродушность», но сейчас разве что молнии из глаз не метал. – Отвали уже от бедного парня! Сними себе девку или парня, не знаю, кого тебе там больше хочется, и утоли свой недотрах, не ставя под угрозу всю фирму! И это я ещё не говорю о том, что ты чуть ли не изнасиловал человека! – Ему понравилось, – обиделся Брюс. – Ты вообще себя слышишь, а? Говоришь как самый настоящий поехавший насильник со стажем! Повторяю: отвали от парня, это и так слишком далеко зашло. – Но я люблю его, – совсем тихо признался Брюс. – Любишь? Серьёзно? – Брюс никогда бы не подумал что правильный-правильный Кларк может фыркать над этим словом. И этот самый правильный-правильный Кларк тут же опрокинул в себя залпом выпивку, только оказавшуюся перед ним на барной стойке. – Если любишь, то перестань уже его изводить, мать твою! Подумай хоть раз не о себе! И прими, что нельзя получать всё, что хочешь, только потому что хочешь. Побудь хоть раз нормальным человеком, извинись перед парнем, нормально извинись, как нормальный человек, и отвали. Брюс посмотрел на свой стакан, на Кларка, опять на стакан, на Кларка. А в чём-то деревенщина прав. Не в части «отвалить», конечно, но... Звонок в дверь в законный выходной не предвещал ничего хорошего. Не обнадёживало и то, что в глазок был виден Брюс, чёрт бы его побрал, Уэйн. Джейсон даже подумывал проигнорировать «гостя», сделав вид, что никого нет. Да, даже если свет горит – пофиг. Но с другой стороны... Тима не было, тот был у той самой блондинки (или другой, Джейсон их не запоминал хотя бы до тех пор, пока не продержатся месяц), так что можно было и высказать всё, что наболело, в весьма матерном виде, ну и врезать даже пару раз – в офисе такого не получится. – Ну и какого хрена нужно? – вместо приветствия, спросил Джейсон, открыв дверь. – Хотел извиниться. – Да ладно. Что на этот раз? Тысячи роз? «Пошли трахаться», выложенное бриллиантами? Ещё что-нибудь, призванное показать, что миллионы девать некуда? – Нет, просто извинение. От меня. Я здесь и прошу прощения за своё недостойное поведение и свои необдуманные и несправедливые слова. – Н-да? – Джейсон постарался звучать как можно саркастичнее. И не выглядеть удивлённо. Брюс Уэйн пришёл сам? Без вычурных и дорогих «подарков»? – Да. Возможно, ты был прав, назвав меня избалованным ребёнком, который привык получать всё и не умеет иначе. Мне правда жаль, что я тебя обидел, и ты мне правда очень дорог, пусть я показывал это такими неправильными и порой даже оскорбительными способами. Ты – талантливый, умный и замечательный человек, который достоин соответствующего к себе отношения. И если ты дашь мне второй шанс, то я сделаю всё, чтобы исправить свои ошибки, чтобы быть куда лучшим человеком, чем являлся и казался тебе. – Третий, – фыркнул Джейсон. – Что третий? – Третий шанс. Второй ты просрал, когда вновь стал мудаком. И это после того, как внезапно сделал вид, что можешь быть профессионалом и нормальным человеком. – За что, опять же, я прошу прощения. Позволишь мне пройти и поговорить? И если после разговора ты всё ещё не захочешь иметь со мной ничего общего, я... отступлю, – последнее слово Брюс произнёс, словно через силу, и... это несколько подкупило. Как и прочие слова – не самовлюблённого миллиардера, а... ну... Брюса? Разговор внутри квартиры, как таковой, не особо отличался от того, который был у двери. Брюс продолжал говорить, как ему жаль, обещал быть другим человеком, убрать свои замашки хозяина мира, получающего всё по щелчку пальцев, просил дать ещё один шанс. Вообще, Джейсону стоило бы всё это выслушать и выставить за дверь, мол, обещал отвалить – отвали. Стоило бы... но ведь шанс – это же не дать обещание на всю жизнь, правильно? И можно после первого же повода выставить из своей жизни окончательно... И... и... и... Джейсон понимал, что в какой-то мере искал себе оправдание. Неужели та неделя так сильно запала в душу? Неужели он стал в худших традициях мелодрам верить в лучшее? Ну и секс, чёрт, секс был просто потрясающий. А как Брюс его касался, как ласкал... Крышу снесло всего за одну ночь, переворачивая всё представление о том, насколько это может быть приятно, волшебно, головокружительно. Ну и подкупало то, что Брюс, наконец, говорил с ним, как с равным. И когда это успело стать важнее, чем риски? Тим его что ли покусал? – Правила, – наконец выдохнул Джейсон, понимая, что продолжает падать в эту чёртову кроличью нору. – Во-первых, на работе я работаю. То есть на работе мы – босс и подчинённый, ни больше, ни меньше. Никакого особого отношения, никаких внеочередных и незаслуженных повышений и премий, никаких незаслуженных и поездок-командировок просто чтобы потрахаться в отеле. Мне нахрен не нужно быть «постельным продвиженцем». Во-вторых, о том, что между нами, никто и никогда не узнает. Даже если это никак не будет связано, каждый мой успех будет восприниматься именно через то, что я сплю с начальством. Так что всякие свои «подарки» и прочие «знаки внимания» тоже нафиг прекращай, и так уже странно смотрят, удивительно, что ещё не догадались от кого всё это безобразие. И вообще, опять будешь выёбываться – по морде только так получишь. – Могу я взамен попросить меня не бить больше? – Брюс слегка улыбнулся. – Если правила нарушать не будешь. И если не превратишься опять в мудака, – пообещал Джейсон. Брюс, что приятно, не полез обниматься, а лишь протянул руку, закрепляя договор. Как равному. Как, в итоге, всё завертелось, Джейсон и не понял. Было же простой интрижкой, а в итоге... В итоге Джейсон внезапно обнаруживал себя со спущенными штанами на заднем сиденье брюсовой шикарной машины. Машина, на которой, они, вообще-то, должны были отправиться на благотворительный приём, устраиваемый фирмой (и да, на приём его не Брюс с собой записал, а Диана отправила в награду за привлечение крутого клиента). И вообще, они с Брюсом уж слишком много времени вместе проводили, то в квартире самого Брюса, то в отелях... И как бы Джейсон ни сопротивлялся, но к некой роскоши он привыкал, она ему даже нравилась – огромные и очень удобные постели, дорогая выпивка и еда во время «свиданий»... Ему, как парню, большую часть жизни проведшему в бедности, это не могло не нравиться. Хотя Джейсон всё равно не позволял делать себе никаких подарков, а то что это, он не содержанец! Брюс, что удивительно, соглашение соблюдал более чем полностью. И когда через несколько месяцев Джейсона перевели из стажёра в полноценного юриста, это было по инициативе Кларка, а Джейсон был уверен, что вполне заслужил своими талантами и достижениями. На работе была именно работа, а с самим Брюсом было вполне комфортно. Они много, очень много, занимались сексом, смотрели кино вместе, обсуждали всякую ерунду и иногда интересные рабочие моменты. До сих пор не верилось, что вон тот богатый эгоистичный засранец оказался вполне себе... ну... нормальным человеком. Хотя Джейсон до сих пор несколько ждал подвоха и готов был свалить, громко хлопнув дверью. Ну как готов? Просто оставлял себе такую возможность, не бросаясь в омут с головой. И, конечно же, приходилось каждый день оглядываться, следить, чтобы никто ни о чём не догадался – это было бы катастрофой. Джейсон до сих пор и сказать не мог, насколько плюсы перевешивают минусы. И наоборот. И почему в жизни не может быть всё проще? Сегодня же они с Брюсом были в его дорогом пентхаусе, лежали в постели, отдыхали после весьма определённого вида активности. – Джей? – М? – Джейсон лишь дёрнул ногой. Говорить и двигаться не особо хотелось. Не в ближайшие минут пятнадцать – это точно. – Джей, я... Я собираюсь баллотироваться на должность окружного прокурора, а во время компании... В общем, внимание к кандидатам очень серьёзное, так что нам нужна пауза. – Что?! – ленивая нега спала в момент. – Серьёзно?! То есть на мою карьеру тебе всегда было плевать, плевать, что будет, если всё раскроется, а когда речь идёт о тебе, то пошёл сразу нахрен и свали из моей жизни? Да ты!.. – Джейсон аж поперхнулся воздухом от возмущения. Вот мудак и явил своё лицо опять. Надо было сразу это ожидать – наиграется и выкинет, так же делают избалованные детишки? Сам же об этом говорил! Но нет, напридумал себе всякого. – Перестань, Джей, – Брюс схватил его за руку, не дав встать с постели. – Я же в том числе и ради тебя это делаю. – Ради меня?! Ну конечно, блядь, как я сразу не догадался, а? – Джей... – Брюс глубоко вздохнул. – Во-первых, я уже сказал, что это пауза, а не разрыв. Пауза на два месяца компании. После чего мы сможем снова быть вместе, а со временем перестать скрываться. Ты рискуешь ради меня своей карьерой, я знаю это, я благодарен за это, и я лишь пытаюсь вернуть тебе это доверие. Поэтому я баллотируюсь, как окружной прокурор, я обязан буду уйти с должности, я заберу свою долю из фирмы и больше не буду твоим боссом, мы будем из разных миров, не будем больше связаны этическими нормами. – А если не выиграешь? – спросил Джейсон, чуть успокоившись – Всё равно уйду. Например, в бесплатную помощь. В конце концов, я с этого и начинал – уголовное право. Буду помогать тем, кто попал в затруднительное положение, но не может позволить себе дорогого адвоката. – А потом будешь мне напоминать до скончания дней, что я тебе всю карьеру под хвост пустил и лишил миллионов прибыли? – пробурчал Джейсон. – Денег у меня и без того достаточно, – заверил Брюс. – И потом, я ведь правда хотел помогать людям, а потом уже соблазнился доходами и славой. Хочу вернуться к тому, что было важным для меня раньше. Это мой выбор, а ты лишь помог мне осознать, что надо что-то менять, ты дал мне повод, но не более. Но это пойдёт на пользу и нашим отношениям. – Угу, после того, как расстанемся, – продолжил ворчать Джейсон, но обнять себя позволил. Вот что за фигня, а? Сначала привязал к себе, заставил привыкнуть к этим отношениям, а теперь вот это... Ну кто так делает? Вот же он... Брюс Уэйн! – Не расстанемся, а сделаем паузу, – в очередной раз терпеливо повторил Брюс. – Но оно же стоит того? Стоит возможности не оглядываться каждую минуту, ожидая слежки и скандала? – Может быть, – Джейсон отвернулся. Не то, чтобы он был не согласен, но... Может быть, ему нравилось, когда его уговаривали и перед ним извинялись. Ну что поделать, привык, а Брюс ну очень хорош был в убеждениях, особенно в постели. А в принципе... ну, это и правда неплохая идея, верно? Другое дело, что надо бы окупить дальнейший целибат, и начать стоит прямо сейчас. Брюс явно был того же мнения, своими умелыми пальцами с силой водил по спине, о да, массаж, кстати, он делал потрясающе.