Спасение утопающих

Задыхаюсь, царапая себя осколками разбитых надежд. Всегда ведь знала, что с такими мальчиками не гуляют за ручку, не целуются в щёчку и не машут умилённо на прощанье. С такими мальчиками трахаются, снося всё на пути, с такими мальчиками курят и матерятся в попытках найти свой лифчик ранним утром, когда этот самый мальчик молча выставляет за порог. Мальчик тебе не машет. И больше никогда не звонит. Вот только этот на мою беду позвонил. Я тоже не относилась к категории хороших девочек, которые мечтают о принце на белом коне с букетом цветов в зубах, я была реалисткой. Прожигала молодость в клубах, не связывалась с кем-то дольше, чем на одну ночь, а еще к тому же любила совершать необдуманные поступки, бросалась в омут с головой. Именно благодаря этому сейчас сижу и рыдаю, как последняя идиотка. Прекрасно знала, что не была у него единственной, да поначалу и не стремилась, если честно. Простой перепих в одном из клубов разделил жизнь на «до» и «после». Потому что Чжунэ был блядским принцем моей сказки, вот только в нашем случае принцессе следовало бы выбрать коня. Нас тянуло друг к другу, да мы и не сопротивлялись. Он никогда ничего не обещал, я ничего и не ждала. А потом стала ждать, например, не отходила от телефона, не засыпала первой, чтобы увидеть, как спит он, готовила завтраки и ужины, а потом расстраивалась, когда не хвалил. Все эти мелочи стали такими значительными. Иногда я себя ненавидела, честно. Потому что не могла сдержать улыбку, когда видела его, потому что хотела касаться и быть рядом как можно дольше, как можно ближе, потому что наплевала на собственную гордость, ложась под него, хоть и знала, что не первая за этот день, может быть, и не последняя. Чжунэ не скрывал этого, а еще терпеть не мог мою яичницу, говорил, что его собака лучше готовит. Он просто не знал, что я впервые вообще готовлю для кого-то, хотя, если бы знал, то тут же убежал, даже не попрощавшись. Порой казалось, что слишком хорошо его знаю, могу читать, словно открытую книгу. Но толку мне это этого не было совершенно никакого. «Мы просто спали вместе, прекрати ныть и дай мне пройти!» Он сказал это спокойно, смотря сверху вниз, а еще вздохнул так устало. Надоела. Своими упрёками, закидонами, завтраками и ужинами. «Думал, что, наконец, встретил нормальную бабу, а ты взяла и всё испортила.» А как я могла быть нормальной? В его понимании нормальность — это безымоциональная особь женского пола, которая молча раздвигает ноги, когда он приходит и закрывает рот, когда уходит. Но я так не могла, только не с ним. «Слушай, уйди с дороги, неужели приятно так унижаться?» Спокойствия как ни бывало, Чжунэ практически орал, но я не сдвинулась с места. Не хотела, потому что знала — уйдет и никогда не вернется. Знала, потому что сама всегда так уходила. «Ты милая, правда, но не более того. Таких, как ты обычно ебут в каком-нибудь туалете какого-нибудь клуба, а рассветы встречают с другими.» И это было не самое обидное. Самое обидно то, что почти с ним согласилась, потом правда пришла в себя. Чжунэ знал куда ударить, да так, чтобы побольнее, по-другому не умел. Он о себе немного рассказывал, но шрам на спине и несколько татуировок сказали куда больше. Жизнь бьет всех. «Богатая сучка, считаешь, что тебе принадлежу? Я таких на завтрак ем, могу и тебя съесть, только пожалеешь потом.» Не соврал, пожалела ведь, до сих пор жалею и помню. Все помню — родинку на нижней губе, татуировку на лопатке и еще одну на большом пальце, помню хриплый смех и синий винстон на балконе, лохматую челку, аллергию на арахис, старенькую хонду помню. И ночь на озере, когда был человеком, когда визжал при виде живой рыбины и называл ведьмой, потому что волосы от влажности превратились в нечто пышное и кудрявое. Люди вообще имеют обыкновение все запоминать, а потом этим всем болеть. И болеют иногда всю жизнь, ведь против воспоминаний никакая микстура не спасет. «Ты в дерьме, хоть это понимаешь? И тут всего два выхода, Мина, ты либо выбираешься из него, либо тонешь.» Тону, укутавшись твоим шарфом, сидя на холодном полу. Тону, потому что топишь меня ты, а против тебя нет оружия. Против тебя у меня ничего нет, лишь три слова, но так и не осмелилась их произнести. Ты сказал первее. «Ненавижу таких, как ты.» А я таких, как ты, к сожалению, люблю.