Усмешка

Лина привыкла быть незаметной. Невысокая, стройная, но уже на грани болезненной худобы, с непонятным светлым цветом волос и серыми безжизненными глазами она не выделялась из общей массы, если не терялась в ней. Проведя всё детство в приюте, растеряв всю волю и желание жить, девушка переехала из своего родного города в другой, такой же унылый и однообразный, только людей там было больше. Она просыпалась каждое утро без какой-либо цели. Собиралась, шла в институт, занимала в аудиториях всегда самые дальние места и отгораживалась от всего мира истрёпанной тетрадкой с конспектами. Одногруппники не обращали внимания на такую тихоню, учителя ещё на первом курсе убедились, что студентка прилежная, всегда всё сдаёт в срок, и отстали. Лине же не было никакого дела, что о ней думают окружающие. Она постоянно размышляла о жизни. Зачем жить, если семьи никогда не было, друзей тоже, а из увлечений только фантазии о своём соулмейте? Ровные чёрные буквы, проступившие с самого рождения, складывались чуть пониже правой ключицы в одно-единственное слово. Имя родственной души, второй половинки, предназначенной самой судьбой. Лина, ещё будучи ребёнком, часто подбегала к зеркалу, оттягивала ворот футболки или кофты и подолгу смотрела на это имя. В вечно грязном стекле, с разводами от моющего средства и отпечатками чьих-то пальцев отражалось хрупкое тельце с ярко выступающими буквами на бледной коже с редкими родинками. Рик — именно так звали соулмейта Лины. И она любила представлять его внешность, характер, привычки и любимые занятия, возраст. Был ли этот загадочный Рик кареглазым брюнетом или зеленоглазым блондином с ямочками на щеках? Любил ли он животных так же, как обожала их Лина? Нравились ли Рику какие-то виды спорта, умел ли он рисовать, петь, танцевать? Девочка надоедала с этими расспросами воспитателям, раздражала мечтательными вздохами ровесников и бесила до зубного скрежета старших детей, когда брала лист и начинала рисовать возможный портрет её соулмейта. Годы всё шли, некоторых детей забирали в приёмные семьи, кто-то покидал интернат, уже достигнув совершеннолетия, а Лина всё так же была мечтательницей с наивными глазами и привычкой рассматривать свою метку в любой попавшейся отражающей поверхности. Когда Лине исполнилось одиннадцать, её мир рухнул. К ним привели новую девочку, у которой семья погибла в пожаре. Кира была на два года старше, постоянно со всеми ругалась и прикрывала метку на запястье широким деревянным браслетом. В интернате вообще было не принято обсуждать тему соулмейтов, чтобы лишний раз не обнадёживать сирот. Лина долго наблюдала за новой соседкой по комнате, гадая, почему та так стыдится имени своей родственной души. И вот в один день терпение девочки лопнуло. Воспитательница отвлеклась на какого-то мальчишку, разбившего тарелку, а остальные дети за этим внимательно наблюдали. Лина тихо подошла к девочке, смотревшей в окно, изрисованное морозными узорами, и тихо, на грани слышимости спросила: - А почему ты всегда прячешь имя? Кира резко развернулась, уставившись тёмно-карими глазами в испуганные серые. - Зачем тебе знать? - устало, - Своего, что ли, нет? Лина только покачала головой, указав тонким пальчиком на метку, скрытую тёплой, но поношенной толстовкой. - Аа, точно. Это ты у нас мечтательница, да? Странное прозвище, необидное, как это чаще всего бывает, давно приелось всем обитателям этого совсем не радостного места. Кира догадалась сама, кивнула зачем-то и начала спокойно говорить, выводя одной ей понятные завитушки и символы на стекле: - В принципе, проблем с именем соулмейта у меня нет. Мы даже знаем друг друга с детства, жили в соседних домах. Но потом случился этот пожар, и всё покатилось по наклонной. Родители Майка решили почистить ему память, слышала о таком? - Дождавшись еле заметного кивка, кареглазая продолжила, - Они подумали, что если семьи у меня больше нет, то обязательно заберут в интернат, а их мальчик будет страдать все эти годы, да и потом замучается искать мою жалкую персону. А что сироту, уже нашедшую родственную душу, семье этой души с радостью отдадут, они как-то упустили. Так что вот. Я не хочу светить меткой, просто смысла нет. Начнутся вопросы, а кому это понравится? Эй, ты что творишь? Лина со всех сил обняла Киру, такую грустную и одинокую. Слёзы полились по впалым щекам, попадая на одежду обеих. - Ты обязательно его найдёшь, - чуть истерично всхлипнула светловолосая, - обязательно! А пока ты тут, я стану твоим другом! - ещё сильнее сжав руки на такой же худой спине, уткнувшись носом в пропахший пылью свитер. - Ну что ж, мечтательница. Будем друзьями. И Кира впервые за несколько месяцев пребывания в интернате улыбнулась, правда слёзы, застывшие на густых ресницах, немного портили всю картину. Дети, уже столкнувшиеся с жестокостью этого мира, уже повзрослевшие. Они догадывались, что ждёт их за этими кирпичными стенами, но всё равно надеялись на что-то. Лина в тот морозный день поняла, что наличие какого-то слова на твоём теле ещё не гарантирует счастливого будущего, а нормальные семьи не всегда такие добрые и понимающие, как в прочитанных книжках. Она сделала незаметный, но важный шаг к взрослой жизни, но украдкой мечтать о принце с весёлой улыбкой не перестала, только делала это всё реже. Сейчас, вспоминая эти годы и Киру, студентка лишь грустно усмехалась. Кареглазую язву забрала к себе очень терпеливая пара, где девочку ждала сводная младшая сестра, уютный большой дом и много друзей. Они больше не виделись, только приходило пару писем в интернат, которые завистливые дети разрывали прежде, чем те попадали в руки адресата. Лина выплыла из воспоминаний, растерянно пытаясь уловить суть уже начавшейся лекции. Преподаватель что-то громко вещал о предстоящей в этом году смене расписания, капитального ремонта в их корпусе и переносе всего учебного процесса на "территорию" филологического. Будучи в списках журфака, Лина понимала такое решение деканата, так как с будущими медиками или юристами было меньше возможности впихнуть их группы на совместные пары. И вот она проталкивается сквозь сонных студентов, безбожно опаздывая на философию, которая была общей с филологами, если что. Позориться в первый нормальный учебный день жутко не хотелось, так что миниатюрной девушке приходилось с силой пробираться через образовавшиеся скопления у ещё закрытых аудиторий, когда дверь нужной именно Лине была призывно открыта, что показывало, что она всё-таки опоздала. Скромно постучавшись, она быстро пробормотала извинения и шмыгнула на привычный последний ряд. Всю лекцию записывать усердно за преподавателем, выкинув из головы всё постороннее — именно из-за этого Лина продолжала посещать университет. Это хорошо спасало от депрессивных мыслей, накатывающих с каждым годом всё чаще. Она каждый день видела на улицах парочек, слышала какую-то рекламу об агентстве, помогающем найти соулмейта. И до такого уже додумались, — рассеянно думала девушка и неосознанно проводила по спрятанной за одеждой метке. Такое банальное движение давало хорошую мотивацию, чтобы жить и дальше искать сказочного Рика. Только взгляд в последнее время всё чаще цепляется за поблескивающее лезвие от бритвы в шкафчике ванной, да руки тянутся к слабому, но снотворному, отгоняющему ночные кошмары о вечном одиночестве. Там, во сне, Лина сидела в кромешной темноте и могла лишь слышать. Слышать радостный смех Киры, отыскавшей Майка, их непринуждённые беседы. Иногда она слышала другой голос. Возможный голос Рика, и те сны были намного страшнее. В них её соулмейт звал кого-то другого, шептал комплименты и нежности, клялся в верности и вечной любви. Не ей, а кому-то чужому. И эти постоянные "если" и "может" медленно убивали, разрывали и так раскрошенную в пыль душу и сдавливали горло, перекрывая доступ к кислороду. Лина становилась всё бледнее, худела, хотя куда уж там худеть ещё. И лишь тревожно позвякивавшие где-то на периферии тревожные звоночки разразились оглушительной трелью, когда студентка свалилась в обморок прямо посреди лекции, на глазах у всего потока. Её кто-то оттащил к медсестре, уложил на кушетку и снял тёплую толстовку, оставив в обычной футболке. Близился ноябрь, Лина постоянно мёрзла, даже учитывая уже включенное отопление, поэтому и напяливала на себя по нескольку слоёв одежды. А ещё она периодически забывала поесть, и сейчас это внесло свою лепту в сложившуюся ситуацию. Над Линой обеспокоенно склонилась женщина лет тридцати с очень добрыми глазами и забавной родинкой около левого глаза. - Чего же ты довела себя до истощения-то? Я, конечно, понимаю, сессия на носу и всё такое... Но не до обморока же! - женщина всплеснула от негодования руками. - Ещё и оделась, будто на Аляску собралась. На, выпей и отлежись пока. В руки растерянной девушке всучили стакан с обычной водой, и студентка быстро его осушила, поблагодарив себе под нос неизвестно кого. Медсестра же хлопотала над какими-то бумагами. Из её тёмной косы выбилось пару прядок, и теперь женщина выглядела намного моложе и милее. И тут в дверь медпункта заходит парень, уткнувшись в телефон и бормочет: - Ма, там какая-то дурнушка в обморок грохнулась, скоро должны к тебе притащить. Лина медленно окидывает взглядом вошедшего и мысленно отвешивает себе подзатыльник за такие неуместные мысли. Парень был обычным от макушки и до пят. Может, только высокий да не естественно беловолосый. Но предмет мыслей девушки резко поднял взгляд, и она утонула в этой ледяной, пронзительной синеве. И повторно унеслась в нирвану, услышав теперь отчётливо уверенный голос, отдающий всё тем же холодом: - О, так ты уже здесь, - и отвернулся, будто и не сидит перед ним живой человек, - у нас пары закончились, я домой. Медсестра кивнула, не поднимая головы, и махнула рукой, мол, иди уже, не мешайся. В голове у Лины что-то щёлкнуло, и она подорвалась с места. Поблагодарила добродушную женщину, подхватила стоявшую рядом на кушетке сумку с толстовкой и побежала домой. Неприятное покалывание от мороза, противный ветер, так и норовящий забраться под куртку, и Лина может трезво думать, отойдя от шока. Перед глазами всё ещё стоял ледяной синий, а в ушах звенел баритон из чистого металла. Девушка тряхнула головой, откидывая упавшие на лицо волосы и побрела домой, к тусклому свечению ноутбука, крепкому кофе и уютному шерстяному пледу. - Эй, у тебя анорексия? Похудеть решила, или что? Это повторялось уже вторую неделю, и студенты даже не думали прекращать постоянно вспоминать тот обморок, создавая сплетни одну краше другой, придумывая откровенный бред, разнося новость по всему университету. Теперь Лина не могла спокойно пройти, не услышав очередной глупой шутки. Да ещё и этот парень с абсолютно белыми волосами стал попадаться в коридорах на глаза и усмехался, окидывая Лину колючим взглядом, только этим опуская её ниже плинтуса. Его звали Рик, и сероглазая не знала, совпадение это или судьба. Потому что он казался Лине особенным из-за своего цвета волос, глаз, поведения, да и вообще умения держать себя. Неизменная свита из так называемой элиты — детей самых богатых и известных в этом захудалом городе. И что, спрашивается, забыл среди них парень, у которого мать работает медсестрой? Лина узнала об этом, случайно услышав чей-то разговор. Всю информацию о возможном соулмейте просто примечательном парне Лина знала, кстати, оттуда же — из разговоров. Отец Рика был предприимчивым бизнесменом, который жил сейчас где-то в столице, но сына приезжал иногда навещать и активно зазывал к себе, не забывая посылать деньги на карточку, то и дело сверкавшую в руках Рика. Нет, Лина не следила, совсем. Просто случайно наткнулась в супермаркете, закупаясь продуктами. Он её не узнал, да и кто узнает в грязно-коричневом пуховике, огромной шапке и закрывающем пол-лица шарфе. Студентка тогда ошеломлённо вскинула брови. На календаре давно висела страница с надписью "декабрь", а блондин был без шапки. Может, на машине, — подумала Лина и выкинула из головы. Тогда было важнее купить что-нибудь поесть, так как дома мышь в холодильнике давно уже повесилась. Сейчас Лина старательно отводила взгляд от первых парт, где вальяжно разместился Рик. У них было только две совместных пары — пресловутая философия и высшая математика, начинавшаяся через пару минут. Девушка постоянно корила себя за вечную стеснительность и лёгкую социофобию. Чтобы узнать соулмейта, нужно к нему прикоснуться, а Лина ближе пяти метров даже подойти боялась. Депрессия нахлынула как-то неожиданно. Просто сидя у себя в квартире, на стареньком диване с ноутбуком на коленях, она наткнулась на форум про родственные души. Просидела больше часа, до рези в глазах вчитываясь в истории разных людей, а потом рыдала громко, до сорванного голоса и головной боли. Даже если они с Риком родственные души, на кой чёрт она ему сдалась? Невзрачная, мелкая и без малейшей уверенности в себе. Тогда и впервые пришло облегчение. Найти канцелярский нож и вытащить из него лезвие не заняло и пяти минут, в первые секунды белый порез мгновенно успокоил. А совсем тонкая струйка крови, стекающая по болезненно бледной коже, натянула слабую улыбку на обветренные губы. Вот так, кому какое дело, будет у неё парочка ровных шрамов на запястье или нет? Лина не собиралась доводить себя до суицида, совсем нет. Да и смысла не было, если на чистоту. Пришла на следующий день с уверенной улыбкой на губах. Заплела, оказывается, пышные волосы в косу, открывая лицо. Отыскала на дне шкафа милый свитшот с котёнком, чуть зауженные джинсы и очистила от хлама сумку. Она не стала в один день королевой, совсем нет. Но показала себе, что может выглядеть намного аккуратнее. За окном светило солнце, нетипичное для снежного и хмурого в этом году первого месяца зимы, настроение Лины стабильно держалось на отметке "совсем не плохо", а немного зудящие царапины под рукавом толстовки помогали чувствовать себя уверенней. Это не было напоказ, потому что никто не заметит, это просто стало маленьким способом сбросить напряжение. Пара лёгких движений, несколько капель крови, и на всё становилось глубоко фиолетово, она отпускала весь негатив с красными полосами на коже. И они заживали через несколько дней, не оставляя шрамов, что было очень удобно. Преподаватель что-то мерно говорил, а Лина рассматривала падающие снежинки за окном. - Мисс Коул? Вы меня слышите? Девушка перевела взгляд на возмущённого профессора, пристально смотрящего на неё. - Да? - Выйдите, пожалуйста, к доске. Уравнение записано. Решите его, и надеюсь, что это будет так же интересно, как найденное Вами за окном. По аудитории пронёсся тихий шепоток. Лина встала, понуро поплелась к доске, взяла мел и без проблем решила задание для одиннадцатого класса. Третий курс уже, решали и посложнее. Только девушка упустила из виду задравшийся рукав свитера, а Рик, неизменно занимавший первый ряд, растерянно уставился на слишком заметные полосы. А последовавший за этим хмурый взгляд прямо в глаза Лине обещал, что так это дело не оставят. И девушка честно пыталась улизнуть вместе со всеми, но крепкая рука схватила за плечо и поволокла за колонну в коридоре, где всегда было мало народа. Как-то запоздала пришла реакция на прикосновение. Мурашки от плеча, и пульсирующая метка. И абсолютно неверящее: - Ты? Лина ожидала всего. Отвращения, просто молчаливого ухода или привычной ледяной ухмылки. Но Рик вздохнул устало и продолжил: - Ладно, я всё равно догадывался. Но вот это что? - Он резко задрал рукав и начал рассматривать царапины, по-другому которые и не назовёшь. - Чёрт подери, тебе делать больше нечего?! Хорошо хоть, что неглубокие. Рик всё ещё держал её запястье, но заметно успокоился. - Просто скажи, что не станешь больше так делать, ладно? У меня подруга детства так себя довела до больницы. И Лина только потрясённо кивнула. Ткнула растерянно пальцем себе в ключицы. -С метками что? - как-то обречённо вышло. Ну же, соберись, ты не будешь его умолять или надеяться на что-то. - Связь, я так поняла, тебе не нужна? А Рик только взлохматил Лине волосы, впервые по-настоящему улыбнувшись ей. И пробормотал что-то вроде "глупая совсем, вот уж попал". У Лины чёрный ободок вокруг её метки, что свидетельствует о связи, но ей сейчас плевать на всё это. Они с Риком встречались уже несколько месяцев. Оказалось, что среди друзей её соулмейта " золотой молодёжи" нет, а ребята выглядели так просто благодаря отменному вкусу. Так Вайлет - милая брюнетка с вечными озорными искрами в глазах протащила сероглазую по магазинам, деньги на которые Лина копила, усердно работая. У неё парень, чёрт возьми, нужно соответствовать. И оказалось, что глаза вовсе не просто серые, а с голубыми вкраплениями, да и волосы при должном уходе золотистые и блестящие. Они отвратительно мило смотрелись вместе. Оба светловолосые, бледные и с маниакальной любовью к животным. Вайлет иногда демонстративно кривилась на проявления нежности, а её парень Скотт закатывал глаза. Остальная компания, состоявшая из Алекса - вечно хмурого брюнета с хакерскими замашками, его брата Лиама и Виктории, считавшийся по праву самой стервозной, лишь понимающе улыбалась и молчала. Они ходили на свидания не часто, неизменно оказываясь в его или её квартире. Но часто целовались на виду у друзей, за что получали неизменный свист и улюлюканье за спиной. Они планировали купить мопса или мейн-куна, когда начнётся лето. Они планировали съехаться, опять же летом, уже вместе с питомцем и успешно сданной сессией. Рик называл её бельчонком из-за привычки грызть орехи, когда она нервничала, а это лакомство было под рукой. И сейчас вся идиллия и все планы буквально рушились на глазах. Рик стоял перед ней, с раскрытым чемоданом на кровати и полнейшим непониманием на лице, а Лина держала в дрожащих руках пакет с пиццей и соком. Они собирались устроить сегодня ночь просмотра фильмов, но когда девушка открыла дверь квартиры Рика своим ключом, то застала его, собирающим вещи. - Ты уезжаешь в Москву? - Дрожащим голосом повторила за соулмейтом девушка.- И когда? Пакет всё-таки выскользнул из ладоней и тихо шлёпнулся на светлый паркет. Это послужило спусковым крючком, и Лина почувствовала стекающие по щекам слёзы. Как давно она в последний раз плакала? - Эй, бельчонок, - привычное обращение больно резануло по ушам, - послушай. Рик подорвался и обнял дрожащую блондинку. Она была намного ниже него, поэтому уткнулась лицом куда-то в шею. Так привычно уже. Она сделала слишком преждевременные выводы, как всегда. Оба чувствовали повисшее напряжение, Рика через связь било отчаянье его родственной души. - Эй, посмотри на меня, - покрасневшие глаза, припухшее лицо, но ему было не важно, как она выглядит, - я люблю тебя. Я люблю твой смех, твою наивность, доброту. Люблю твой характер и внешность. И я был бы совершенным идиотом, оставляя родственную душу и сваливая в другой город насовсем, понимаешь? Мы - пара, и ты поедешь со мной. Лина слушала молча. Конечно, это было не первое признание, но от этого не менее приятное и важное. И она понимала, что Рик как всегда решил за них двоих, но это и не важно, правда?

***

У Лины нет идеального соулмейта с очаровательными ямочками на щеках и зелёными глазами. Зато у неё есть язвительный натуральный блондин с синими глазами и вечной усмешкой на губах. И ей нет дела, какой была её детская мечта, если она и так счастлива.