Позволь мне быть твоим героем

Larry – the boy saw a comet

. Когда он увидел ее в первый раз, то подумал, будто она с другой планеты. Было интересно и забавно наблюдать за тем, кто за столь короткий промежуток времени сумел найти общий язык со всей командой Тейко и стать для них самым лучшим другом. Хайзаки Шого кормил своих внутренних демонов, потому что эти существа и были им. Эти демоны не пастеризованные, не профильтрованные моральными устоями, мнением общества. Хайзаки кормил их, иначе те могли съесть сами себя, и от этого останется лишь обертка, фантик, когда – то называющий себя оболочкой человека. Действия призрачного шестого игрока Тейко сметали с дороги личность, надутую комплексами, оставляя яркие чувства, вместо нереализованных желаний на первый план выходили эмоции, несбыточные фантазии уступили место уверенности. В комнате летнего лагеря царила тишина, но ненадолго, чтобы позволить игрокам нормально заснуть и упасть в объятия Морфея. За стеной их соседи были заняты весьма интересным делом и останавливаться не собирались. — Проклятье, — позволил себе высказаться Мидорима Шинтаро, пряча голову под подушкой, но это ничуть его не спасало от громких стонов и восклицаний по другую сторону стены. — Сколько еще мы должны это терпеть? — Нас поселили рядом с какими – то секс – монстрами, — уткнулся в собственные ладони Кисе Рета, поворачиваясь с боку на бок. Облегчения и пользы от этого не было никакой, хоть блондин и старался заглушить посторонние звуки, заткнув себе уши. — Акаши – чи, что нам делать? — Снимать штаны и бегать, Рета, — хладнокровно посоветовал ему капитан. Сейджуро лежал около Мурасакибары, уже провалившегося в крепкий сон, поэтому ему не было дела до того, что тут происходит. — Или хочешь к ним присоединиться? — Это стыдно, — приподнялся парень на своем футоне и в обвиняющем жесте ткнул пальцем в сторону Акаши. — Стыдно и пошло. Как ты можешь говорить такие аморальные вещи, Акаши – чи? — Убавь громкость, Кисе, — раздался из – под подушки недовольный тон бомбардира. — Твои крики только еще больше усугубляют ситуацию. Громче тебя тут нет никого. — Конечно, есть, — надулся блондин. — Не забывай об Аомине – чи, — но после своих слов копир замолчал и посмотрел в сторону аса. Тот сопел, уткнувшись в волосы Куроко, так же пребывающей в мире снов. Тецуя выглядела безмятежно, сложив руки на груди, а сзади ее обнимал мулат. Все бы ничего, да почему – то перед Куроко оказался Хайзаки Шого, захрапев так, что девушка поморщилась и двинула ногой. Тот сбился и заматерился во сне, прекращая свое занятие. — Почему те двое рядом с Куроко – чи? Они ее раздавят своим весом, она же такая маленькая и миниатюрная. — Рета, еще один ползок в сторону них, и это будет последнее, что ты сделаешь в своей недолгой баскетбольной карьере. Волосы у Кисе встали дыбом от голоса Акаши. Никаких оберегов и талисманов в жизни не хватит, чтобы скрыться и защититься от этого повелительного тона. — Хочешь тут цирк устроить, разбудив их? Тогда сразу можешь идти и смело ночевать у соседей, - глаза Мидоримы чуть сузились. — Они только недавно угомонились, а ты хочешь снова разворошить осиный улей. Я лучше буду слушать какофонию за стеной, чем их интеллектуальную беседу «кто кого доведет до сумасшествия». В целом, Мидорима Шинтаро был полностью согласен с Кисе о слишком активных соседях, но что тут можно было сделать? Их команду поселили в одной комнате тренировочного лагеря и не зря, иначе здание можно будет заново по кирпичу отстраивать, стоило расселить всех по разным комнатам. А, учитывая, кто постоянно играет в детективов и сыщиков, сомневаться не приходилось – проблем только добавится. Акаши все сделал правильно, но вот с сожителями по другую сторону стены повезло меньше. — Задрали уже орать, дайте поспать! — рявкнул разбуженный и бешеный Хайзаки, повернув голову на разговор. Кисе не сдержал тяжелого вздоха, а настроение стало еще более гадким. Не хватало только этого баскетболиста для полного комплекта. Разница в их силе была все еще весомой, и юноша пока не мог обогнать самоуверенного и высокомерного игрока, но старался изо всех сил и не опускал руки. Всю картину портил сам Хайзаки, не считая его за конкурента и едва ли за человека вообще, что неимоверно выводило из себя. — Кричишь тут только ты, — заметил Рета. — Я говорил тихо, это ты кричишь громко. — Да что ты? С чего это твое «тихо» тише моего «громко»? — Ты здесь самый крикливый, — парировал Кисе, для убедительности задрав вверх подбородок. — И храпишь, к тому же. — Выметайся и спи у порога. Там твое место. — Что ты сказал? — Уши прочисть, Рета, а лучше окунись башкой в толчок вместе со своими хреновыми замечаниями. — Сплошная головная боль, — пробормотал Мидорима, закутавшись в одеяло. Ему уже надоело слушать весь этот словесный поток, грозившийся перейти в потоп, если ничего не предпринять, но вмешиваться никто не собирался. Момои Сацуки по – детски подложила руку под щеку и сладко спала – сегодня ей, как менеджеру, пришлось много поработать, и Мидорима уважал ее за такой усердный и тяжелый труд, но, видимо, поспать сегодня ей не дадут еще долго. — Как всегда, ничего нового. Акаши Сейджуро приподнял бровь. Нечасто Кисе Рета прекращал вести себя, как жертва и принимал вызов всерьез, вызывающе улыбаясь. Сейчас его карамельные глаза стали на оттенок темнее, а по лицу пробежала тень. — Я тебе сейчас по морде вдарю, — не на шутку завелся Хайзаки, но вдруг почувствовал на своей шее прохладные пальцы, потянувшие его вниз, от чего потерял равновесие и упал на подушку, пораженно замолкнув. Куроко Тецуя во сне притянула парня ближе, удобно расположившись на футоне. — Так тепло. Шого вздрогнул от ее мягкого шепота и скосил глаза на спящую девушку, которая улыбнулась во сне. Цыкнув, Шого поправил сползшее вниз одеяло, укрывая баскетболистку и себя заодно, после чего закрыл глаза. — Ты что там затеял? Не вздумай делать с Куроко – чи свои извращенные вещи. — Рета, — начал Акаши, — сегодня ночью ты очень активен. Я уже вижу лучшее применение твоей энергии прямо завтра с утра. Лицо блондина на миг дрогнуло, после чего вернулось его плаксивое и расстроенное выражение, присутствующее всякий раз, стоило только кому – то зацепить парня подобным способом. — Нет – нет, Акаши – чи, — замотал головой блондин, успокаивая капитана, чтобы тому ничего лишнего в голову не вступило. — Я самый больной человек в этой комнате. — Это уже все знают, — прямолинейность бомбардира ни для кого уже не была новостью, но вот очень сильна била по самолюбию одного шумного баскетболиста. — Грубиян, — кинул на него возмущенный взгляд Рета. — У меня болит спинка и тут нужна поблажка, Мидорима – чи. — У Акаши где – то рядом были ножницы. Могу провести вскрытие и посмотреть, что там у тебя. — Ну, что? Поиграем в операцию? — глаза капитана хищно блеснули в полутемной комнате. — Нелюди! — крикнул им блондин, после чего надулся. Именно этот восклик стал последним для Сацуки, сонно протиравшей глаза и еще не вникнувшей в разговор баскетболистов. — Что произошло? Я слышала какой – то шум. Как назло, в соседней комнате снова возобновился шум и стоны, заставившие Кисе Рету прятать свои покрасневшие щеки. — Что там происходит? — Грибы люди собирают, — сарказм в голосе Мидоримы все еще не проснувшаяся до конца Сацуки не заметила, зато чему – то воодушевилась и хлопнула в ладоши. — Правда? Я тоже люблю собирать грибы. На окраине города, на каждом шагу собираю: около леса, озера. Со стороны, где лежал Хайзаки послышался тихий смех, но оборвался также, как и начался, будто кто – то пытался его заглушить. — Но одной собирать не очень удобно и продуктивно, ну, сами понимаете. Мидорима сжал переносицу, а Кисе Рета приоткрыл рот от удивления на подобное заявление. Одеяло, где лежала Куроко зашевелилось, и снова послышался сдавленный смех. — И я прохожих прошу помочь, если сильная нужда. Мужской смех со стороны троих баскетболистов стал доноситься более отчетливо, но Сацуки этого не слышала, увлеченная своим рассказом. — А больше всего мне понравилось в лесу. Правда, там был еще заповедник, но грибы собирать разрешили. Больше сдерживаться у спортсмена не хватило сил, и Хайзаки засмеялся в голос, в то время, как Шинтаро фыркнул в подушку, не собираясь упрощать задачу и разъяснять Момои, что он имел в виду. — Что это с ним? — вопросительно посмотрела на истерично хохотавшего Хайзаки Сацуки, а Куроко натянула одеяло на голову. Момои заторможено подумала о том, что Тецуя пыталась так скрыть собственное веселье, но выкинула эту мысль из головы, когда ей ответил Шинтаро. — Не заостряй внимание. У человека истерика на почве тяжелых и изнурительных тренировок. — А, — протянула Сацуки, но тут же воодушевилась. — Слушайте, а мы ведь с вами ни разу грибы не собирали. Может, как – нибудь сходим и пособираем все вместе? — Ты предлагаешь групповой поиск? — уточнил Мидорима, от вопроса которого послышался всхлип Кисе Реты, а Акаши тем временем как – то странно улыбался, повернувшись к ребятам всем корпусом и слушал этот разговор. — Больше не могу, — простонал Хайзаки Шого, все еще содрогаясь от смеха, — мне плохо, лопну сейчас. — Терпи, Хайзаки – кун, — раздался беспристрастный голос Куроко Тецуи. — Иначе твои внутренности разметает по комнате во все стороны. За стеной снова послышался очередной громкий женский стон, и тут до Момои дошло, о чем она сейчас сидела и рассуждала. — Вы! — красная, как рак девушка, вскочила на ноги. — Да вы просто издевались надо мной! — Момои – чи, никогда бы не подумал, что ты любишь групповой поиск. В комнате раздался очередной взрыв хохота, сопровождаемый гневным криком: — Прекрати, Кин – чан! В чем секрет будущего? Исправить свои ошибки, вернуть утраченное? Или забыть о том, что было, прожив всю жизнь эгоистом? Для Куроко Тецуи ответ был в ее окружении. Она знала, как подобрать ключи к каждой душе. Для Хайзаки Шого ответ крылся в очевидных вещах. Вот только его душа была уже изранена, кровоточила и безумно смеялась, но этого не было слышно. Он произносил ее имя отлично от других слов. Как будто хотел сказать совсем другое – что – то вроде «яда», «гордыни» или «раздражения», а затем, в последний момент заменял это ее именем. С самого утра Хайзаки Шого был не в духе. Уже за завтраком он смотрел на создателя фокусов, всю ночь измывавшегося над ним. Из – за одного конкретного человека ему так и не посчастливилось отдохнуть, о чем он и сообщил, тенью нависнув за спортсменкой. — Какого черта? Тецуя, это хулиганство чистой воды. Знаешь, что за такое бывает? Девушка не поворачивалась, а продолжала накладывать себе в тарелку еды, когда за ее спиной юноша закипал от злости. — Хулиганство, Хайзаки – кун, это, если бы я встретила тебя с палкой и нанесла удары до незначительных телесных повреждений. Аомине Дайки фыркнул в тарелку, орудуя палочками. Видимо, еда была настолько аппетитна, что он не собирался с ней расставаться. — Это ты виновата! Не фиг было залезать на меня! — А я все ждала, когда же тебя прорвет, — спокойно ответила Тецуя. — Ты же не на улице спал, Хайзаки – кун. — Да лучше бы на улице! — взбесился Шого. — Я всю ночь не мог заснуть и терпел твои выкидоны. — Извини. — Да ты издеваешься! Засунь свои извинения куда подальше вместе с этой ехидной улыбочкой. Ты меня до крови прогрызла, какого хрена? У тебя клыки или ты свои зубы специально подтачивала для этого случая? На шее Шого красовался укус, оставленный баскетболисткой в сонном состоянии. Не стоит говорить, что половина лагеря проснулась от его истошного вопля и ругательств. — Тебе не понравилось? — нахмурилась девушка. — Человек хоть раз в жизни должен испытать всплеск адреналина. — Тецуя, - просвистел Хайзаки, — да ты нарываешься. — Тоже хочешь меня пометить? Хайзаки - кун, какой ты нехороший, — Куроко не нужно было видеть, она чувствовала, как тот еле держал себя в руках, пытаясь не наброситься и не покалечить распасовщицу. — Вы, может, заткнетесь уже? — накладывая рис себе в тарелку, с участием поинтересовался Мидорима Шинтаро. — В такой обстановке принимать еду просто отвратительно и тошно. И кстати, кто вывалил в мой сегодняшний талисман кофейную гущу? — с шумом поставил чашку с соком парень. — Это вам не мусорное ведро. — Кто – то посчитал иначе, Мидорима – чи. Твой горшок можно легко спутать с урной. — Подавись той бурдой, которую ешь, Кисе. Рядом с Шинтаро на столе стоял небольшой горшок с цветком, из – за которого и возникло недопонимание. Аомине как – то сразу отвел взгляд в тарелку, забивая едой себе рот, но уловил реакцию на это своей подруги, в глазах которой плясали знакомые искорки. — Пошли, выйдем, — Шого сделал вид, будто не слышал сокомандника, продолжая прерванный разговор, а заодно пытался успокоить расшатанные нервы. — Чтобы ты меня пометил в коридоре? Не думаю, что это хорошая идея, тем более, некрасиво по отношению к команде. Мидорима – кун прав, поэтому давай спокойно позавтракаем? — Заки – чин с утра такой энергичный, — Мурасакибара Ацуши прокомментировал ситуацию все еще с сонным видом. — Я бы не рассчитывал на столь продолжительное состояние, учитывая его сегодняшнее везение, — надменно парировал Мидорима, делая акцент на последнем слове. — Боишься что ли? — оскалился Хайзаки. — Тебя? – отозвался Тецуя. — Я никуда с тобой не пойду. — Боишься, — резюмировал тот. — Пошли. — А что мы там делать будем? — слабая улыбка Куроко просто выводила из себя. — Не беспокойся, будет классно — сладко проинформировал ту Хайзаки, сжимая кулаки, — На выход, живо. — Хайзаки - кун, ты ничего психотропного не принимал? Ты хочешь выйти, но не можешь, видимо, тебя что – то держит. Это уже наталкивает на мысль, что пора обращаться к психиатру. — Я тебя сейчас разорву, Тецуя, — спокойно – обманчивым тоном ответил Шого. — Прибереги эти слова для более подходящего момента, — положила себе в рот кусочек мяса, подцепленный палочками, Куроко, слыша за спиной звериное рычание. Хайзаки, не задумываясь, что творит, хотел выплеснуть на девушку воду из своего стакана, но у него ничего не вышло. Проходящий мимо долговязый парень нечаянно толкнул Шого, и содержимое вылилось на соседа Куроко. Аомине поперхнулся едой и половину ее выплюнул на свою тарелку от увиденной картины, уже заржав в голос. Мидорима Шинтаро источал ауру, полную раздражительности, а с его зеленых волос капала вода. Хайзаки предусмотрительно сделал шаг в сторону от бомбардира Тейко, словно, его тут и не было никогда. Шинтаро достал из нагрудного кармана платок, чтобы вытереть влажное лицо, не обращая никакого внимания на то, что творится вокруг. — Хайзаки, это было нападение исподтишка. Я тебя не уважаю, — ухмыльнулся Аомине, отсмеявшись и подперев голову одной рукой. Тот окатил аса убийственным взглядом, а Куроко подняла голову вверх, чтобы посмотреть на злого парня, стоявшего к ней почти впритык. Акаши Сейджуро с тяжелым вздохом прикрыл один глаз, наблюдая за детским садом, устроенным за столом своей командой. С каждым вдохом что – то внутри Хайзаки умирало снова и снова, в итоге наполняя его огромным количеством гнили. С каждым новым брошенным гадким словом, презрением во взгляде, ударом кулака он чувствовал, как нечто превращалось в тугой и крепкий узел и связывал все, что осталось в нем от человека. Но однажды в Тейко Хайзаки Шого увидел комету. Он увидел ее, и жизнь юноши стала постепенно меняться. — И почему я должен этим заниматься? — шикнул Хайзаки Шого, запрыгивая на дерево с достаточно пышной кроной, чтобы скрыть свое присутствие. — Отстой. — С другой стороны, это забавно. Шого чуть было не навернулся с ветки, но вовремя схватился за сук, чтобы не полететь вниз от столь внезапного появления Куроко. — Какого хрена ты тут делаешь? — Сижу, — сказала очевидную вещь рапасовщица. Девушка расположилась чуть выше парня, свесив ноги, облаченные в белые кроссовки. Шого подметил, они даже не запылились, а ведь дерево расположено довольно – таки далеко от здания. Тонкие девичьи руки с напульсниками лежали на ветке, а голова удобно опустилась на них. Голубые глаза, мерцающие в неясном тусклом свете от дальних фонарей с интересом смотрели вниз. Они смотрели друг на друга. Мир со скоростью света крутился и вращался вокруг, позволяя пребывать в этом моменте только им двоим, будто делая их на миг еще ближе. Она никогда не причитала и не пыталась разжалобить людей. Хайзаки Шого понимал, что Тецуя не любит признавать собственную слабость. Юноша разорвал зрительный контакт первым, смотря куда – то в сторону. — И что тут забавного? Носиться кругами по кустам и кормить комаров? — сплюнул игрок Тейко. — И Акаши снова водит, меня это уже напрягает. — Не будь таким ворчливым, — хмыкнул Аомине, которого Шого заметил только сейчас на одной из веток рядом. — Тебя за километр слышно. Тецу, не слишком ли ты высоко сидишь? — Мне все видно, — туманно произнесла девушка. — У Акаши – куна страсть к преследованиям. — Хочешь сказать, он специально это делает? — прищурился Хайзаки, забив на то, чтобы сменить место локации. — В чем прикол? — Не тупи. Акаши нас, как дичь загоняет, ему нравится чувство азарта. Достаточно его в игре на паркете увидеть. Да и сегодня с утра он какой – то уж слишком довольный был. — Мне хватило зверского будильника, — выплюнул Шого. — Как будто я в аду побывал, в прямом смысле этого слова. — Мелодии из триллеров и фильмов ужасов, — подтвердила Куроко. — А понравившиеся он ставит себе на будильник. — Я даже думать не хочу, что у него на звонке стоит, — скривился Дайки, крепче вцепившись в ветку, — иначе мне кошмары будут сниться. Рядом послышались чьи – то неторопливые шаги и шорох, заставившие ребят замолчать и застыть на месте. — Мидорима – чи, у тебя колючки на рукаве, — оповестил знакомый голос, а сразу за ним возобновилось бормотание. — Ты никого не нашел? — Нашел муравейник, в который ты меня толкнул, — Мидорима Шинтаро точно не был радостный, когда сообщал эту новость. — Второй раз за сегодня. — Не бурчи. Я же не специально. — Если бы ты сделал это специально, то разговор был другой. Я пошел дальше. — Мидорима – чи, не оставляй меня одного. Акаши – чи куда – то внезапно пропал, а вокруг мне мерещатся красные глаза и странное лязганье. — По твою душу жнец идет с ножницами, — голос у Мидоримы стал язвительным, — хочет покарать за грехи твои. — Или по твою. Ты ведь сейчас без талисмана дня, Мидорима – чи. Наступила пауза, после которой возобновился спор между парнями. Шого выдохнул облачко пара. На улице стало уже смеркаться и холодать, а он все еще сидел на одном месте без возможности куда – то сдвинуться. А что еще более занятно – в его голове все сильнее долбилась мысль, чтобы скинуть вниз на блондинистую макушку что – нибудь тяжелое. — И долго они тут стоять будут? — поинтересовался Хайзаки. — У меня зад болит. — Как у тебя еще мозг не болит, удивительно, — ввернул Дайки. — Как насчет, спуститься и выручить двух сокомандников? Мы с Тецу примем твою жертву. — Не обобщай, — лаконично сказала Куроко. — Странно, что ты предложил, — Хайзаки чуть подтянулся. — Что – то не припомню, чтобы ты вообще блистал свежими идеями. Взгляд Шого зацепился за что - то в темноте, а на его губах заиграла гадкая улыбка. — Есть тут одна мыслишка. — Хайзаки – кун, за убийство тебе светит немалый срок. Девушка внимательно разглядывала в руке Шого немаленькую сорванную ветвь, достаточно тяжелую, чтобы приложить кого – нибудь до окончательного нокаута. Как он смог без шума ее сломать – оставалось непонятно. — Уже статью мне шьешь? — не удержался от замечания Хайзаки. — Вы двое, как соучастники пойдете, втроем же веселее будет. Чего такие морды кислые? — Не хочу с вами в братской могиле лежать, — нашлась с ответом Куроко, на что Аомине уткнулся лбом в кору дерева, а его плечи беззвучно затряслись. — Тебе надо идти в комики, Тецу. — Есть другой претендент, — отклонила предложение Фантом, а Дайки заинтересованно посмотрел на подругу, — и он сейчас находится рядом. Хайзаки – кун, заодно можешь снять брюки. Посмеяться сгодится. Дайки перевел взгляд на парня, к тому времени успевшего расстегнуть ветровку - видимо, спортсмену стало жарко. Шого замер, услышав из уст Тецуи подобное, после чего послал ей предвкушающую улыбку. — Я сомневаюсь. — У нас проблемы, — сообщила Куроко после того, как Хайзаки благополучно кинул оторванную ветку в дальние кусты, куда направились Кисе и Мидорима из – за возникшего шума. — Я вижу Акаши – куна, и он идет сюда. — Вот дерьмо, — простонал Дайки, тут же открывая глаза, поскольку сверху на него посыпались ветки и мелкие листья. — Тецу, ты что задумала? Девушка посмотрела на него, после чего перевела взгляд куда – то в сторону, и Аомине моментально просек, какой план возник в голове напарницы. Хайзаки сначала не понял их манипуляций, но, когда до него дошла вся суть, впал в ступор. — Вы думаете вообще, что творите? — Мы не думаем, — ухмыльнулся Аомине, — мы делаем. Хайзаки смотрел на двух игроков, задумавших подобную аферу, как на последних психопатов. Куроко не побоялась пройти по длинной ветке, осторожно передвигаясь в сторону соседнего дерева, чтобы перепрыгнуть на него и скрыться на какое – то время от капитана. Аомине с его природной силой и ловкостью не отставал, и, аккуратно схватив подругу, смог перескочить на соседнее дерево, спровоцировав нешуточный шум. — Моральные уроды, — зло высказался Хайзаки, взбираясь вверх по дереву, поскольку шум привлек их противников в этой игре. Но как бы он не хотел, а голубые глаза все еще не собирались уходить из его памяти, будто отпечатавшись там, заявляя права на место среди его мыслей. За время в лагере он помнил ее решительный взгляд, призрачные улыбки, шрам на руке, запах цитруса и колкие слова. Он знал, что Куроко любит читать – парень часто наваливался на нее сзади, фыркая от ее увлеченности, оставалась в зале допоздна, создавая новые финты и приемы в одиночестве, а вечерами в общей комнате рассказывала страшные истории, вгоняя Кисе и Мидориму в состояние, близкое к ужасу. Почему он это помнил? Хайзаки быстро добрался до другого дерева и удачно спрыгнул с него, привалившись спиной к стволу, замечая Аомине. Мулат сидел в позе лотоса, не подавляя зевка, и таращился в темноту. — От вас столько грохота, — нарушил молчание Шого, надеясь зацепить своими словами аса, чтобы втянуть того в перепалку. — В качестве извинений можете почистить и постирать мои вещи. Аомине открыл рот, чтобы уже выдать нечто едкое, как его прервал шорох, и появилась Куроко, свесившаяся с дерева вниз головой, словно, летучая мышь. — Не раньше, чем Хайзаки – кун возьмет на себя роль домашнего питомца и будет охранять нас от подозрительных личностей, — спортсменка спрыгнула на землю, отцепив от волос несколько мелких веток. Хайзаки завис с приоткрытым ртом, а Аомине скосил глаза на девушку. «Битва двух садистов», — подумал Дайки, как – то криво улыбаясь. В такие моменты он всегда думал, что и у Куроко есть своя темная сторона, только показывать ее она не торопилась, будто выжидая удобного момента. — Нет, это глупо. Забудь о моих словах. «Отступила?» — размышлял Аомине. — Проехали. — Шутники подъехали, — скривился Дайки, и в его тот же момент схватили за шиворот из темноты, а ленивый голос выдал «поймал». Ас позволил себе заорать в то время, как очертания нападавшего приобрели вес и из мрака вышел Мурасакибара Ацуши с упаковкой чипсов. — Напугал, твою мать, — схватился за сердце парень, одну руку поставив на дерево и тяжело дыша. — Это было нечто, — заржал Шого, согнувшись пополам, а картинка испуганного Аомине все еще стояла перед глазами. — Навевает воспоминания. — Заглохните, — цыкнул Аомине на двух сокомандников. — А мы вас уже заждались, — этот голос никто не смог спутать, и все игроки как – то внутренне подобрались. Мидорима пытался отцепить от себя Кисе, намертво схватившегося за рукав его спортивной олимпийки от ауры капитана. — Не я ли говорил, что время вышло час назад? — Акаши - чи, — нервно произнес копир, — только не надо жестокости. — Я еще даже не начал. — Блин, Акаши как всегда вовремя появился. Что теперь делать будем? — Читать буддийскую сутру или можно выдать себя за привидение, — предложила Куроко Тецуя, внимательно следя за каждым шагом капитана. — Ты думаешь, на этого маньячину подействует? — спросил друг, попятившись назад. — На тебя же подействовало, — приподняла брови Тецуя, и Дайки мысленно застонал. Хайзаки видел комету. И, когда она исчезала, Шого неосознанно снова пытался найти ее, скользя глазами и не переставая вспоминать. Она была больше, чем обычной кометой. Потому что с ее появлением душа Шого переставала выть и кровоточить, исцелялась и облегченно выдыхала. Душа Тецуи Куроко была подобно мистической птице феникс. Ее стремления, непреклонная воля служили катализаторами, и она сгорала дотла всякий раз, стоило только ей сконцентрироваться лишь на игре, не допуская в свой кругозор ничего лишнего. Этот огонь сжигал все вокруг, не обходил стороной никого, кто оказывался недопустимо близко к ней. Она охотно покрывалась пламенем, демонстрируя свою решительность и упрямство. И в момент, когда, кажется, что сейчас все закончится и Куроко упадет, исчерпав последние резервы энергии, она возрождалась из пепла с новыми силами. Тецуя Куроко видела в спортсмене всполохи света. Хайзаки Шого кормил своих демонов и был режиссером авантюр, а не просто исполнителем пороков. Он хотел, чтобы его демонов боялись другие, те, чьи темные существа давно мертвы. Но Куроко не боялась его. Если бы кто – то вздумал поискать на ее лице признаки душевного тепла, то этот человек трудился бы напрасно, долго и без продвижения. Выражение ее, несмотря на раздумья, усталость или радость оставалось холодным и непроницаемым. Но внутри царствовал ураган из эмоций и чувств. Какое облегчение – найти противника и вступить в бой без внутренней борьбы, где приходилось себя принуждать. Становилось спокойно от знания того, что это противостояние идет долго, невообразимо и оказывается – поражение кого – то из них окажется намного интереснее, чем сама битва. Голос внутри толкал на поступки, совершить которые в здравом уме никто не решался. — Тецуя, ты слабачка, — хмыкнул Хайзаки, присев на корточки около утомленной девушки, которая растянулась на паркете лицом вниз. — Мы еще даже тренироваться не начали. Молодой человек не слушал то, что говорят другие игроки, бывшие в тот момент рядом. Сейчас ему были интересно, насколько хватит Куроко и есть у нее вообще силы для продолжения тренировки. — Я сейчас встану, — еле выговаривая слова отозвалась та. — Не обращай внимания, Хайзаки - кун. — Если ты забыла, Тецуя, у нас в команде есть дебил, который придумал негласное правило «один за всех и все получают наказание за одного», так что поднимай свою пятую точку. В ответ парень услышал лишь только тяжелое дыхание и крики позади себя от капитана, у которого сдавали нервы от того, что игроки занимались фиг знает чем. Шого фыркнул, потрепав Куроко по волосам, когда она смогла повернуть голову, встречаясь с его серыми глазами. Он знал этот взгляд. Нередко он встречался ему самому в отражении зеркала и служил подтверждением собственным мыслям. В игре, на паркете или на уличной площадке фатальное заблуждение становилось идеей, а беспробудное и каждодневное оттачивание навыков – стимулом к победе. Он недолюбливал Тецую именно из – за этого прямого и знакомого взгляда, но еще больше его раздражала ее хитрость, позволяющая обводить других вокруг пальца. Это смешно. Со стороны выглядит так, будто он скалит зубы, когда она назло маячит перед ним, дабы еще больше раззадорить. За злостью следовал азарт. Куроко Тецуя – ходячая катастрофа. — Дура ты, Тецуя, — беззлобно констатировал он. — Физических данных никаких, зато упрямство через край хлещет. Она прямолинейная, влезает, черт ее подери, в чужие проблемы и ведет себя так, будто ей по барабану этот мир. Хайзаки Шого считал дни и предвкушал избавление в старшей школе от этой странноватой девицы. — Разве это плохо? — Ты можешь сколько угодно пытаться и стараться, но какой толк в том, что все твои попытки катятся к черту? Их не хватит, и ты проиграешь. — Я не собираюсь сдаваться. — А? Я говорил, чтобы ты сдалась? — скривился Шого. — Тот, кто сразу сдается, уже слаб и жалок, а с такими играть скучно и ущербно. Боевой дух не спасет тебя, Тецуя, потому что, имея только его в запасе, ты не выиграешь матч. Если хочешь одолеть противника - укажи ему свое место. — Это низко, Хайзаки - кун. Хайзаки Шого – шут гороховый и не признает того, кем является на самом деле. Он спорит со всеми, открыто презирает Кисе Рету, втаптывая того в грязь. Он желает удрать из этой сумасшедшей команды поскорее, а лучше – из города, потому что его все достало. — Низко, когда соперник смотрит на тебя свысока и воображает, что он лучше всех на площадке и может размазать тебя одной левой. Поведешься на подобные замашки одноклеточных, то ты уже проиграла. Если он не хочет видеть этого, то заставь лопуха на собственной шкуре ощутить - каково это, когда ситуацию контролируют другие. Перехвати инициативу, Тецуя. Просто заставь играть по своим правилам. Но даже у шута горохового есть чувства, и он тоже может дать совет другому, хоть это порой и выглядит как одолжение. Куроко Тецуя поднялась, чтобы отдышаться и привести дыхание в норму. В спортивном зале шла тренировка и раздавались скрип кроссовок и удары мячей. Внезапно перед ней вырос Хайзаки с ухмылкой на губах, но Тецуя лишь непонимающе посмотрела на парня, внезапно преградившего ей путь. — Эй, Тецуя, — позвал он распасовщицу. — Ты под футболкой что – нибудь носишь? Хайзаки Шого пропускал тренировки, если выдавалась такая возможность и не желал слушать, как блондина ставят ему в пример. Он выпрыгивал в окно в раздевалке или запирался в какой – нибудь комнате, потому что устал. Потому что ему надоело лицезреть опостылевшие лица сокомандников. Куроко Тецуя не была ни пай – девочкой, ни притворщицей. Шого рассматривал ее действия и поступки, как человека, давно съехавшего с катушек. Хуже чокнутых не было никого. Куроко задумалась, глядя на парня, после чего подняла двумя руками ткань вверх, демонстрируя черный спортивный топ, заканчивающийся под грудью. — Ты имеешь в виду это? — Сдурела совсем? — рявкнул Хайзаки с расширившимися глазами. Юноша подскочил к Фантому и дернул футболку вниз с достаточной силой, чтобы та моментально прикрыла то, что видеть другим было не положено. Для Хайзаки Шого Куроко Тецуя была не девушкой, а сплошной чертовой проблемой. Глаза Куроко Тецуи всегда были, словно, застывшие и каменные. Она одинаково безразлична ко всем, но в какие – то моменты эмоции все равно проглядывались через эту сплошную и неизвестную всем стену. Но все же – она уникальна, что – то было неземное в этой девушке с голубыми волосами. Хайзаки Шого поставил одну руку на кафельную плитку рядом с головой Куроко, чуть нагнувшись из – за разницы в росте. После тренировки вся команда направилась в душ, и Хайзаки был немало удивлен, когда увидел в мужской душевой знакомую язву. — Ну – ка, повтори, я сейчас плохо расслышал: к концу дня или к концу света? — Хайзаки – кун, в конце дня все принимают душ после тренировки. Если честно, я не понимаю, что такого я тут не видела? Кисе Рета с красными щеками закрыл пальцами себе глаза, притоптывая на месте и создавая шум в душевой. — Я видел раздетую, Куроко – чи! — Как будто ты в первый раз такое видишь, — прошествовал мимо Аомине Дайки, закинув полотенце себе на плечо, — что тут такого? Мы же друзья. — Ты глупый, Аомине – чи! — Аомине – кун, ты забыл надеть полотенце, — прохладно оповестила его подруга. — Если попадешься в таком виде Акаши – куну, то он отрежет тебе что – нибудь ненужное. — Аомине! — крикнул Мидорима, когда Дайки скрутил свое полотенце в жгут и хлопнул бомбардира Тейко по пятой точке так, что тот чуть не потерял равновесие и не завалился на шкафчики. — Святоши собрались, — возвел к потолку глаза Дайки, закрепляя полотенце на своих бедрах. — Тецу, бери мой шампунь. Я в курсе того, что ты вечно забываешь про свой. Куроко оказалась на другой стороне помещения так быстро и незаметно, что Хайзаки сначала не понял произошедшее. Шого смотрел на девушку, без капли смущения и стеснения расхаживающую в одном лишь полотенце среди парней, как будто так и надо. — Куроко – чи, можешь взять мой шампунь, — но следующие слова блондина были заглушены броском Хайзаки, вконец раздраженного этим спектаклем. Юноша не нашел ничего лучше, как кинуть в Рету гелем для душа. Удар пришелся по блондинистой макушке, от чего пострадавший вскрикнул, после чего последовал какой – то грохот в стороне душевых кабинок, а следом наступила тишина. — Кин – чин, ты чего здесь разлегся? — услышали присутствующие голос Мурасакибары. — Не знал, что тебе нравится спать на кафельной плитке. Куроко же без посторонних мыслей направилась к кабинкам, чтобы принять душ и смыть с себя усталость от сегодняшней тренировки. Полностью раздеваться перед толпой друзей она не собиралась, поэтому под полотенцем носила спортивное белье, похожее на купальник, как раз для таких случаев. — Давай сюда, я вымою твои волосы, — выдернул тюбик из рук Фантома Аомине. — Аомине – кун, я и сама могу о себе позаботиться. — Не будь нудилой. Я – твой друг и мне лучше знать. В кабинке послышалась возня и голоса друзей, пререкающиеся между собой. — Что вообще происходит? — Хайзаки стоял посреди всего этого хаоса, не понимая, что к чему. — Просто игнорируй, — дал совет Мидорима, застегивая свою спортивную сумку. — И забери уже свой фонарь, который день пылится тут. К началу тренировочных игр в лагере, Момои Сацуки с самым торжественным видом вручила им фонарики в случае непредвиденных ситуаций. А, если считать, кто их капитан, то здесь противоречий не возникало – или они должны будут тренироваться в темноте или Акаши снова что – то напридумывал, как, например, с игрой в прятки вчера ночью. До этого Хайзаки было абсолютно до лапочки что да как, но уже не в первый раз ему напоминают об этом идиотском светильнике, поэтому он, скорчив недовольную мину, взял в правую руку небольшой карманный фонарик, подбрасывая в воздух и примеряясь. — Тяжеловат. — Не надорвешься? — поинтересовался у него знакомый безэмоциональный голос, чем вызвал раздраженное хмыканье и громкий хлопок двери при уходе. Куроко Тецуе не было смысла менять мнение о себе. Над репутацией порой работают годами, в случае девушки – она шла далеко впереди нее, оповещая всех о возможных и непредсказуемых ситуациях. Ее стихия – ночь и голубые огни, среди которых кукольная внешность кажется еще более сказочной, чем она есть на самом деле. Ей нравилось быть такой и совсем не потому, что вокруг нее царил хаос. Она сама была им, но создавала порядок. — Это мне? — удивленно спросила Тецуя, рассматривая вещицу, которую ей положил на ладонь парень. — Нет, блин, я просто так тебе в руку вложил, — огрызнулся Шого. — Можешь выкинуть, если хочешь, все равно в автоматах выиграл. Глаза девушки сияли, а на губах расцвела улыбка, когда она любовалась кольцом, сделанным под серебро, после чего крепко обняла собеседника, застав врасплох. — Спасибо. Куроко Тецуя хорошо читала людей. Шутки Шого были глупыми, пошлыми, а порой – злыми и жестокими. Честно, Тецуя их не понимала и не представляла, как можно смеяться над подобным? Он мог разбить стекло при очередной драке, а потом сделать вид – здесь не было его вины, вести себя неприлично, вгоняя в шок людей и потешаться над их вытянувшимися лицами. Ему было просто. Просто плевать. Но Куроко видела за этим поведением боль. Это чувство ломало его целиком, заставляя меняться и игнорировать чужое мнение. Девушка знала – что таким образом он чувствует свободу. И даже, когда рядом с ней никого не было, она чувствовала его присутствие. Никто не понимал его. Порой самому Шого приходилось быть среди тех, кто ничего не смыслил в его суждениях и поступках. Хайзаки Шого смотрел на девушку рядом с собой. Тецуя Куроко разглядывала на указательном пальце кольцо, не так давно выигранное им в автоматах. И за что ему спасибо? Вот ведь непонятная девчонка. Это дешевая вещица и ценности из себя никакой не представляет, так чего благодарить за это? Но сейчас легкие чисты, а парень понимает, что не задыхается. Тонкая настройка фантазии была настолько хрупкой, что нить оборвется, стоит кому – нибудь включить свет. Кто – нибудь всегда включает свет. И эти размышления рассыпятся в пепле, оставляя его в парализующем замешательстве, внутренний темный мир и всех его обитателей. Потому что кому – то станет скучно. — Чего вылупилась? — недобро задал свой вопрос баскетболист, когда Сацуки Момои проходила с корзиной, полной мячей для тренировок и странно хихикала своим мыслям. — Никогда бы не подумала, что ты будешь дарить кому – либо подарки. В первый раз вижу, чтобы ты такое делал. — Чеши отсюда вместе со своей больной фантазией, Сацуки, — Хайзаки передернуло. — Я не Дайки, чтобы слушать все, что ты несешь. — Признай очевидное – Тецу тебя заинтересовала. Удивительно, но люди к ней тянутся, — Момои умилялась наблюдая за Куроко, к тому моменту находившуюся в окружении остальных из игроков Тейко. — Я не всегда отлично справляюсь с поставленными задачами и обязанностями, но она хорошо понимает чувства других людей. Возможно, Тецу увидела отчаяние в моих глазах, — Сацуки позволила себе легко улыбнуться, — и поняла все без слов. Она стала моей самой лучшей подругой, а баскетбольный клуб – моей второй семьей. Тецу спасла меня, Хайзаки. Она спасла меня и продолжает поддерживать дальше. Позволь ей помочь, и, возможно, ты тоже обретешь силы, которые гораздо сильнее физических. Хайзаки, все это молча слушавший, вдруг дернулся, словно, его толкнули в сторону, после чего посмотрел на менеджера, как на чокнутую. Сацуки про себя усмехнулась, ведь до этого юноша стоял и пялился на Куроко. — Не забивай мне вату в уши, — лицо Шого исказилось в омерзении, — а еще лучше - попроси у очкарика таблетки от тупости, они тебе сейчас нужны позарез. Сацуки с хитринкой в глазах проводила фигуру парня победным взглядом, удостоверившись в своих догадках. — Этот парень попал, — покачала головой одноклассница Тецуи с розовыми волосами, удобно подхватив корзину, и направилась к спортивному залу. Как бы Шого не старался, взгляд все равно останавливался на Куроко, точно та была его гарантом спокойствия. Ее неукротимый огонь в глазах, стоило только Тецуе взять в руки мяч и встать на паркет, говорил о том, что она лично желает победы. Она буквально заставляла не сводить с нее взгляд серых глаз. И это чувство любопытства и интереса со временем переросло и спровоцировало новое.  — Хайзаки — кун, если смешать голубой и серый цвета, то что получится? — Говно получится, — зевнул парень, растянувшись на лавочке и открывая глаза, чтобы посмотреть на нарушителя спокойствия. — Ум через край льет. — Тецуя, ты за сегодня меня дважды тупым назвала. Кто обзывается, тот сам так называется, в курсе? — Извини, недалекий Хайзаки — кун. — Называть меня недалеким ни чем не лучше! — вспылил Хайзаки. — Ты просто издеваешься надо мной! — Смотри, — девушка прижала свою голубую прядь к волосам игрока, голова которого лежала у нее на коленях. Они расположились под деревом цветущей сакуры после изнурительной тренировки капитана. — Твой цвет и мой смешались и образовался оттенок, похожий на асфальт. — Поздравляю, сделала открытие. И это что — то означает? — Это дорога, — уголки губ невидимки поползли вверх. — Дорога одна на двоих. — Пофилософствуй мне еще тут. Хайзаки видел людей насквозь. Их лживую, лицемерную и фальшивую натуру, прятавшуюся на втором плане, пока они изображали из себя честных и добрых людей, которым есть дело до твоих проблем. Куроко не производила подобного впечатления, ибо всегда говорила то, что было у нее в мыслях, не пытаясь быть кем – то еще. Сейчас девушка выглядела уставшей, с темными кругами под глазами, и дело вовсе не в тяжелых тренировках или порции еды - под зорким руководством Акаши ей приходилось впихивать в себя гораздо больше обычного, чтобы питаться нормально и не потерять снова свой вес. — Почему ты перестал ходить на тренировки? — А ты что, заделалась моей мамочкой, Тецуя? — развалился Хайзаки в классе на перемене, подперев голову рукой. — Мне просто интересно, почему ты поменял свое мнение? У тебя такой талант, а ты его зарываешь в землю. Если будешь так относиться к баскетболу, то не добьешься успехов. — А мне по хрену, веришь? Баскетбол — тупой вид спорта, и он мне уже наскучил. И то, как я поступаю, тебя не касается, усекла? Зря стараешься, я не собираюсь перед тобой отчитываться. Для клуба, может ты и Фантом, а лично для меня — никто, так что не капай мне на мозг своим бредом. — Я разочарована, — пятнадцатый номер Тейко взяла свою школьную сумку, закинув на плечо и отправляясь к выходу. — Ты тешишь собственное эго. Будешь и дальше сидеть со своим маразмом, и кто — нибудь обойдет тебя в ведении мяча. Дверь с хлопком закрылась. Куроко аккуратно и сосредоточенно закрепляла бинт на руке Шого, который, привалившись к стене, смотрел за ее действиями. Юноша накинул на голову капюшон, чтобы не видеть никого вокруг и скрыться от этого надоедливого солнечного света, а настроение было никакое еще из – за приключения на пляже, где он умудрился влезть в драку с парнями из соседней школы. Создавая иллюзии от скуки, растворяясь в них полностью, Шого Хайзаки утолял свои темные и грешные стремления. Стоило только им пропасть – и он кричит от самой, что ни на есть, реальной боли. Этот крик застревает в груди, впиваясь своими иглами и заставляет кровоточить все, до чего может дотянуться. Девушка закончила с перевязкой, после чего заглянула в серые глаза игрока. Рука потянулась к щеке, где были ссадины и царапины, а выделявшийся среди них порез привлекал к себе внимание. — Безрассудный. Мысли Хайзаки Шого сужаются до одного человека и бешеными псами, сорвавшимися с цепи, устремляются к ней. И юноша реагирует на ее жест, неосознанно обнимая девушку за талию и еще больше склонив голову. Он позволяет вытащить себя на поверхность из пелены раздражения и хмурого настроения, делает судорожный вдох – выдох полной грудью и встречается глазами с голубыми омутами Куроко. Ее молчание – поддержка, которую Шого неохотно, но принимает без всякой благодарности и поджимает губы. Все чего – то боятся. Лично Шого не хотел терять чувство превосходства и силы над большинством. А чего боялась Куроко Тецуя? Потерять близких ей друзей, обретенных не так давно или проиграть турнир по баскетболу? Она зависима от этой кучки идиотов и поэтому ее силы так ничтожно малы, делая девушку еще более уязвимой. — Какого хрена ты убегаешь от меня? — быстрым шагом Хайзаки нагнал девушку, преграждая той путь. — Мне нечего тебе сказать, Хайзаки — кун. — Зато мне есть. Почему ты сваливаешь всякий раз с этими придурками, стоит мне оказаться поблизости? — Они — мои друзья, я имею полное право проводить время с ними, а не слушать новый приступ твоей агрессии. — Друзья? — зло рассмеялся Хайзаки. — Хочешь сказать, что вся команда Тейко — твои друзья? Еще скажи, что ты и эту тупую блондинку считаешь своим лучшим другом. — Так и есть. А теперь, будь добр, отойди. Мне некогда с тобой разговаривать. — Бежишь к ним? Считаешь, что они тебя не бросят? Глаза разуй, дура! Эти так называемые друзья забудут про тебя, стоит выпуститься из Тейко. Командная игра уже сейчас трещит по швам, и ты думаешь, вы всегда будете не разлей вода? Ты такая наивная. — Может быть я и наивна, — голос распасовщицы звучал твердо, чем заставил Хайзаки замолчать, — и стараюсь видеть в людях что — то хорошее, но не в моем характере, отказываться от тех людей, с которыми я провела бок о бок столько времени. — Дружба, — саркастично хмыкнул баскетболист. — Все это миф, красивые сказочки, чтобы в них верили такие непрошибаемые тупицы, как клуб Тейко. Рета от одного твоего вида кончает на тренировках, стоит только пройти мимо. Повезло тебе с другом, — показал большой палец Шого, насмехаясь. — Ты хочешь вызвать мою злость, но прости, ничего не выйдет. Для тебя я — никто, так что не стоит говорить с тем, кого считаешь пустым местом. Прошу простить, но меня ждут. Куроко поправила сползающую с плеча спортивную сумку и продолжила свой путь, ни разу не обернувшись. Если бы она все же решилась это сделать, то увидела бы стоящего посреди коридора парня, который со злобы ударил кулаком в стену, опустив плечи. Но все же, есть то, что перекрывало собой все остальное – забвение и слабость. Они действовали вместе, рука об руку – и человек становился безмерно слаб без возможности подняться, а потом его забывали все и каждый. Именно это не могли себе позволить ни Хайзаки Шого, ни Куроко Тецуя. Их пути разошлись в средней школе Тейко. Хайзаки Шого верил, что однажды в его жизнь снова вернется та самая комета. И его мир станет невредимым, целым, без единой царапины и трещины, а сердце вновь начнет биться, скидывая с себя оковы стали. Жалкие попытки забыть. Сломать. Уничтожить эти воспоминания. Но его память хранила эти моменты. Они жили с ним, как собственные грехи. Он найдет ее в толпе людей, бесконечно спешащих в этом большом городе. Она увидит его среди незнакомых лиц, словно, он стоит в одиночестве. Их шестеренки идеально совпали в этот миг. Взаимная одержимость. Увлеченность друг другом. Обоюдная зависимость, избавление от которой пророчит неминуемые ошибки и неприятности. Хайзаки Шого увидел комету, и его жизнь наполнилась красками и новыми чувствами.