Don't wanna fall in love

Николас никогда не думал, что попадет в подобную ситуацию. Не поймите превратно, было множество ситуаций, в которых Ник изначально не планировал, но оказывался. Неожиданные обстоятельства, оборачивающиеся приятными сюрпризами. Непредвиденные переделки и их спонтанные разрешения. И все те разы, когда за нечаянно бьют отчаянно. Но что-то подобное… — Я доволен жизнью, — начинает лис несколько равнодушно. — Если сравнивать мою жизнь до… То я не так уж и плохо жил. Делал что хотел, когда хотел и с кем хотел… и рассчитывал только на себя. Ноги волка кормят. Ну, в моем случае лиса. Да, приходилось учиться на своих же ошибках, прежде чем выработать несложную, беспроигрышную систему. Дать на лапу кому следует в Зверсанэпидемслужбе и получить лицензию, разыграть незатейливую сценку и получить продукцию, смотаться окольными путями в Тундра-таун и придать продукту товарный вид, вовремя оказаться в месте скопления животных (желательно грызунов), далее не расслабляясь, толкнуть… кхм, реализовать мусор как стройматериалы. Хех, я знаю, о чем вы подумали! Что мы повторно использовали палочки. Ну, вы больные! Это же полная антисанитария! Нам еще не хватало, чтобы клиенты траванулись! Возможно, вы не знали, но отравленный покупатель — это недовольный покупатель. А так вторсырье пристроили по себестоимости, и деньги в карман положили, и поддержали экологию. А что? Мы же интеллигентные звери, для нас забота об окружающей среде так же естественна как и… как… Ну, вы поняли! Не то чтобы мы сильно напрягались. Безусловно, я и мой дружбан могли бы урвать куш побольше. Я не из хвастливых, это просто констатация факта. Будет некорректно с вашей стороны считать меня и Фена мелкими торгашами лишь потому, что мы производим впечатление оных. Некорректно, глупо и просто-напросто грубо. Вам интересно, почему же мы тогда не поступили именно так? Называйте это как хотите. Отсутствием амбиций, довольство малым, страхом что-то изменить. На самом деле все намного прозаичней. Нам просто было влом. Кто-то может возразить и сказать, что это одно «влом» включает в себя все вышеперечисленное. И это правда… возможно… Я сказал «возможно»! Мы просто подумали… «А зачем?» И не стали заморачиваться. Я хочу сказать, что я был доволен собой. Это же самое главное — быть довольным собой. Ну, мне так, по крайней мере, кажется, — лис пожимает плечами и разминает шею как будто у него затекли мышцы. — Я бы мог сказать, что многое изменилось со времен моей туманной юности. Но я бы солгал. А я пытаюсь говорить правду и развенчать стереотип, который создавался столетиями. Я бы солгал сказав, что моя жизнь изменилась кардинально… Суть осталась та же. Предать своей морде презентабельный вид после гулянки, дать на лап… кхм! Занести гостинец кому следует (будь то старший механик в гараже, чтобы именно тебе досталась хорошая машинка или секретарь шефа полиции, чтобы избежать дежурства). Разыграть небольшую сценку «злой коп — добрый коп», спихнуть свою бумажную волокиту парнокопытным из юротдела, подсуетиться и порешать дела до обеда. А вообще… Делай, что хочешь. Как хочешь. С кем хочешь. Ноги все также лиса кормят. Только теперь лис в форме. Однако кое-что да произошло… — его голос становится немного тише и немного серьёзней. — Что-то такое несущественное, что-то радикально не изменившее мою жизнь! — Ник говорит это с самоиронией, конечно же, и отворачивается, как будто ему неудобно говорить об этом.  — Баба случилась… Уши у лиса становятся вертикально и глаза широко раскрыты в удивлении. — Почти угадал, мой проницательный друг, — улыбается Ник в ответ. — Только не, как ты выразился, «баба», а девушка. Самая добрая и честная, которую вы когда-либо встречали. Мужская компания, в которой сегодня оказался наш герой, едва усмехается его выбору слов. Какие… преувеличенные словечки! — Сразу говорю, что она — кролик. И мы напарники. Да-да, лис и кролик работают в паре, — он закатывает глаза, предугадывая реакцию своих невольных слушателей. — И да, мы отлично сработались. Сначала мы работали только вдвоём. Морковка об этом просила. Как я узнал позже, даже запрос подавала. И что скрывать? Я тоже этого хотел. Правда-правда. Продирать глаза ни свет ни заря, добираться на общественном транспорте в полуобморочном состоянии. Полуобморочное, потому что адекватно сваренное кофе продают в Зообаксе, которого нет в моем районе, — поясняет Ник, видя непонимание в глазах слушателей. — Я всегда хотел, чтобы мной помыкало парнокопытное. Пусть и опасное парнокопытное! Естественно, это было моим желанием каждый день рисковать жизнью, подставляться за нее и за мирное население. И, ох, это же была моя мечта жить от зарплаты до зарплаты! — лис возводит глаза к небу и, повышая голос, пытается передать хоть каплю трагизма его бытия. В ответ слышатся снисходительные смешки. — Как бы там ни было, но я был рад работать с ней. Морковка стала моим первым другом. Другом-кроликом, — быстро поправляет себя Ник. — Да и в принципе, первым настоящим другом за долгое время. Многие предубеждения не могут быть опровергнуты лишь от того, что никто не пробовал делать что-то иначе. И Морковка меня этому научила. «Если до тебя чего-то не делали… это не значит, что это неправильно. Почему бы тебе не попробовать?» Вот так она говорит, — он опускает голову и умолкает. Чтобы собраться с мыслями? О чем это он вообще? Неожиданная пауза, пришедшая на смену его бесконечному трепу, портит непринужденную, дружескую атмосферу, которая, оказывается, царила в комнате. Но Ник вовремя спохватывается. Он ухмыляется и говорит: -Так что вы там присмотритесь, я даже не знаю… к антилопам! Возможно, у вас с ними сложится отличный тандем. Это было довольно легкомысленное заявление. Тем более сделанное в присутствии хищников. В большинстве своем гиен. — Окей-окей! Я же ни на чем не настаиваю! — наигранно пугается Ник. — Боже, смотрят как на врага народа. Гиены продолжают обиженно фыркать, некоторые из них начинают поправлять и отряхивать одежду, как будто его слова мало того что их оскорбили, так еще и испачкали. — Шеф знал, что так и будет, — между тем продолжает лис. — Если не знал, то догадывался. И все равно поставил нас в пару. Как мы того хотели. Однако довольно быстро мы поняли, что не все так прекрасно и идеально в нашем маленьком королевстве. Во-первых, наше отношение к работе. Скажем так, несколько отличается. Она старательная, исполнительная и безотказная. Из моих положительных профессиональных качеств в наличии только стрессоустойчивость. Была б её воля, она бы приходила раньше всех и уходила позже. За любое дело она принимается с рвением и отдачей. «Нет такого понятия как 'маловажное дело' или 'несущественное задание'… », говорит она, опустив ушки и широко распахнув свои глаза. Каждый раз она смотрит на меня ожидая увидеть такое же воодушевление. «От нашей работы зависит мир и процветание Зверополиса!» на этих словах она всегда сжимает свою маленькую лапку в кулачок, вся такая полная решимости изменить мир к лучшему. — Ник вздыхает и едва качает головой. — Похоже… этот её юношеский максимализм никогда не покинет её неугомонную голову. А страдать кому? Правильно. Мне. — Ник ёрзает на стуле, пытаясь устроиться поудобнее. — Я не такой как она. И дело тут не в видовой принадлежности. Скорее в воспитании и жизненных обстоятельствах. Не подумайте, что я не делаю свою работу как должно. Я её делаю по мере своих сил и умений. Ровно на столько, на сколько от меня требуется. И этого достаточно. Я не буду выпрыгивать из собственных штанов, чтобы что-то кому-то доказывать. Что не зря мне дали значок и что я достоин быть среди этих… отважных зверей, чья «служба и опасна и трудна». Что мое место там. А Морковка… — его голос становится тише, он задумывается и хмурит лоб. — Не намеренно, но… все еще пытается что-то кому-то доказать. Просто у нее такой стиль жизни. И я сразу это понял. Если быть точнее, то с первого дежурства. Я знал, что кролики неугомонные и болтливые, но не догадывался, что настолько, — его усталая интонация меняется более быстрой речью. — Вообще, это гиблое дело заставлять меня работать, пока я не выпил полагающуюся утреннюю чашку кофе. Морковка сообразила что к чему к концу месяца. Всегда гиперактивная и счастливая. Особенно по утрам. Пока я еле волочу ноги, она скачет. Буквально скачет вокруг меня и… разговаривает. Сообщает о том, как она взволнованна, высказывает свои догадки относительно погоды на день, уверяет меня, что сегодня нам обязательно дадут интересное дело, повторяет, как же она взволнованна, надеется, что шеф сегодня в хорошем настроении и «о-Божечки-как-же-я-взволнованна!» — лис вполне похоже пародирует манеру речи Джуди, но присутствующие не могут оценить его актерское мастерство, поскольку не знакомы с той, о ком так много говорит этот странный парень. — Я бы не сказал, что она меня этим раздражает. Просто болит голова и как бы я не хотел, но не могу воспринимать поток информации исходящий из ее маленького ротика. Поэтому мы идем на компромиссы. В моем присутствии Морковка может мычать под нос какую-нибудь тошнотворно позитивную песенку, а я за это получаю большую порцию кофе со сливками, которую она, добрая душа, покупает заранее и вручает мне, как только моя нога переступает порог участка. Может показаться, что это она идет на компромисс, а я иду на принцип абсолютно не меняя своего поведения… Так вот, вам не кажется. Так оно и есть, — лис самодовольно ухмыляется. — А она мне еще иногда маффин с черникой приносит. Я вижу на ваших мордах всеобщее недоумение, хех. Как она все это терпит? Неужто ему все сходит с рук? Поскольку вы не ожидаете, но надеетесь на честный ответ… то я вам скажу, положа руку на сердце. — Ник делает драматичную паузу, его хитрые глаза обводят комнату. — Нет. Конечно, нет. Какой бы терпеливой не была Морковка и на какие бы уступки не шел бы я! — Мизерные… — выкашляет это слово в лапу один из гиен, а Ник делает вид, что не слышит. — Мы с ней все равно грызёмся, — он произносит последнее предложение с некоторым прискорбием. Окружающие его гиены начинают (извините за выражение) ржать как кони. Не в обиду нашим парнокопытным друзьям! Очевидно, у них есть какая-то одним им понятная шутка, связанная со словом «грызться», которую не понять чужаку. Но что-то подсказывает Уайлду, что подобный дегенератский «смех» может быть вызван только шуточками интимного толка.  — Прекрати отлынивать! Ты безалаберный и ненадежный! — топает ножкой крольчиха. — Чего-чего? — лис останавливается и глядит на нее через плечо. — Когда это я тебя подводил? -Он еще спрашивает! — негодует она, — Да, мне пальцев не хватит, чтобы все перечислить! Ник разворачивается к ней своей нахальной мордой и, скрестив руки на груди, ухмыляется. — Ну-ну-ну! Я весь во внимании! — Дело Козэцци! Ник молчит и моргает. Джуди стучит ножкой в раздражении. — Ох, прости! — он наигранно прижимает лапу к груди, — По-видимому, ты ожидала, что сие словосочетание должно вызвать во мне бурю эмоций… -Не начинай, Ник, — она закатывает глаза. — Ну, если не бурю, но хотя бы чувство вины, не так ли? — лис не обращает на её высказывание внимание, и продолжает. — На сколько мне известно, то это дело уже закрыто. — Не делай круглые глаза, Николас! — её уши становятся торчком, так бывает всегда, когда она пытается казаться выше и авторитетней. — Зачем ты ввязал в это дело Фенека? — Я никого не ввязывал! — он выставляет перед собой лапы, как будто она на него нападает (ну, в физическом смысле). — Тогда почему он фигурирует в этом деле как свидетель? — настаивает на своём крольчиха, пока они проходят мимо ресепшена Когтяузра и Ник подбирает со стола мороженое, (которое плохо лежало). — Потому что он свидетель, — лис включает дурака, срывая обертку с лакомства. — Но он же оказывал помощь следствию, — не унимается Джуди. — Ну, все правильно, — легко соглашается он, — свидетель, который оказывал помощь следствию. Я так и приписал в отчете. — Да Феннек вообще никаким боком не связан с оборотом краденных авто, которыми промышляли в Сахара-сквэр! Лис снисходительно ухмыляется и одним своим взглядом говорит: «Ты и половины не знаешь, золотце» — поводит бровью. — «И даже не догадываешься…» — Нам нужно было прикрытие, — все тем же равнодушным тоном отвечает Ник. — Как еще можно было втереться в доверие к няньке детей Козэцци? Между прочим, очень смышленая норочка оказалась. Джуди хмыкает в ответ, а он лыбится.  — Тем более это наша с Феном отработанная схема. И я не виноват, что в полиции из малогабаритных млекопитающих ты да я, — он протягивает ей своё мороженое. — Хочешь укусить? Крольчиха вздыхает, её ушки опускаются и она умолкает. Не потому что приняла его аргументы, а потому что у нее нет сил с ним спорить. Он все еще вертит мороженым у нее перед глазами. — Тебе же нравится клубничное, — нараспев говорит Ник. По размеру порция слишком маленькая для гепарда. Очевидно, Когтяузэр снова сел на диету. Джуди делает вид, что совсем не хочет мороженое. Сладкая, замороженная смесь сока, сливок и красителя и уже понадкусана острыми зубами лиса. Она нехотя берется за деревянную палочку, едва накрывая его пальцы своими и кусает со стороны нетронутой и не менее сладкой шоколадной глазури. — Эй-эй! Я рассчитывал поделиться маленьким кусочком для маленькой зайки! — Ты сам мне предложил! Пользуясь своей врожденной прыгучестью Джуди пытается перехватить заветную «клубничку в шоколаде», а Ник в свою очередь пользуется как и врожденной увертливостью, так и приобретенной ловкостью рук. — Поровну! — Я добыл его! Мне большая доля полагается! И так минут пять. Все заканчивается тем, что Джуди виснет на нем, зацепившись за его предплечье. Ник еще выше поднимает лапу и теперь их глаза на одном уровне. Это было признанным фактом. Ну, вы знаете… Что у них красивые глаза. У обоих. Как драгоценные камни. — Пусти, — не моргая говорит он. — Поделись, — крепче сжимая лапы говорит она. — Я так понимаю, что в твоих Малых Норках только так и можно было выжить. Она едва сдерживает улыбку. — Особенно когда вокруг 275 братьев и сестер. Каждый кусок был на счету, — он говорит тихо и не сводит с нее глаз. — О, да! Кто не успел — тот опоздал, — она подыгрывает ему. Взгляд Ника опускается ниже (потому что у нее дергается нос и это отвлекает). Ну давай же… Лис облизывается. Ну же… Пялится на нее сквозь полуоткрытые веки. Красней уже! Но Джуди… просто смотрит ему в глаза. И ведет себя не так, как полагается. Другие бы девушки, оказавшись на её месте, уже… — Я могу так висеть часами, — её шепот возвращает его в реальность. … растаяли и превратились в лужу у его ног. А с ней ему приходится… — Эй, Морковка! — Да? …выкручиваться. — Мороженое вот-вот капнет тебе на голову. Она отскакивает от него как ошпаренная. — Фу-у-у! Ник! — она судорожно ощупывает свои уши. — Я только голову помыла! Ну, хоть в этом смысле она ведет себя как девчонка. — Мы выбешивали друг друга. Другого слова не подобрать. Так, что стены содрогались, и двери хлопались, и окна бились, — он произносит это с полуулыбкой. — Всем на потеху. У нашего шефа есть чувство юмора, хоть сразу и не скажешь. И он тоже смеялся. До поры до времени. Если честно, то мы и не подозревали, что в его рогатой голове зрел каверзный план. И мы даже не сразу заметили, как он его воплотил в жизнь. — Ник умолкает. Со стороны может показаться, что он о чем-то задумался. Возможно, он до сих пор пытается понять, как так получилось, что он, хитрый лис, и не заметил подвоха. Его фирменная усмешка подразумевает, что ему весело об этом вспоминать. А может подвоха то и не было? — Он начал ставить нас на дежурства с другими полицейскими. Заставлял заниматься отчетами всем вместе, участвовать в учениях и облавах. Даже красили стены вокруг спортплощадки… А потом, в один прекрасный день мы с Морковкой влились в коллектив. Когда перестали быть «исключениями» из общего правила и… — Ник задумывается над следующим словом, — стали «примером для подражания» что ли. Джуди одергивает ухом и тыкает в него пальцем. — Ты забрал патрульную машину, которая была записана на меня между прочим! — Это была единственная свободная машина. А мне нужно было смотаться в город. — не ведет бровью Уайлд. — Я же тебе уже говорила… — Скорее проводила воспитательную беседу, — усмехаясь, перебивает её лис. -Ты не можешь использовать машины в личных целях. Это же служебное имущество! —она отводит правую лапку в сторону, видимо подразумевая что все содержимое гаража от гайки до мигалки является достоянием полиции. — И ты, как полицейский, обязан использовать его по назначению. — Я поехал за пончиками. У начальника ОМОНа был юбилей. — называет Ник причину и по его виду можно догадаться, что это была серьёзная причина. — Ты поехал за угощением, когда поступил вызов об ограблении! — не отступает Джуди. — И я мало того что сначала оббежала весь участок в поисках тебя, так в конце концов мне пришлось упасть на хвост офицеру Носорожицу! — Я думаю тебе бы хватило места в любой машине, — бесцеремонно отмахивается Ник. — Вы могли бы не спешить, я же задержал грабителя. — Потому что банк находится через дорогу от булочной, — раздраженно причитает крольчиха. — Тебе просто повезло! — Ну извините, что Госпожа Удача была на моей стороне! — он разводит руками. — Мне еще никогда не приходилось извиняться за то, что я такой везучий. — Ты был совсем один! — она останавливается и надеется, что он не услышал, как у нее дрогнул голос. — И преступники были вооружены! Ты понимаешь, какой опасности ты себя подвергал. — Морковка, ты преувеличиваешь, — не оборачиваясь, бросает лис. — Я слишком умен, чтобы подставляться под пули. Разумеется, она имеет ввиду совсем другое. И дураку понятно, что она переживает за него. Разумеется, он это понимает. И от её заботы он жмурится как от солнца. — Тем более… я был не один, — возобновляет шаг. — А с Натусиком. Джуди не хочет, но расплывается в улыбке. Ник вовремя оборачивается чтобы подметить смену её настроения. — Правда Натали несколько замешкал, — усмехаясь, продолжает Уайлд. — Мне все-таки заехали прикладом автомата. — Натаниэлю не нравится, когда ты его так называешь, — в несколько шагов-прыжков, она нагоняет его. — Он мой друг, как хочу, так и называю, — категорично отвечает Ник. — Ничего. Привыкнет, — он подмигивает ей. — Ты же привыкла. — Я не искал себе компаньонов, товарищей или друзей. Я говорю о Натусике, но так же имею ввиду и Джуди. Старина Ник не просил об узах дружбы, не просил «один за всех, все за одного», «когда твой друг в крови — а ля гер ком, а ля гер» или «око за око, зуб за зуб». Гиены переглядываются. Постойте-ка… — Последнее немного не из той оперы, — исправляется Ник. — Но суть вы уловили. Однако… вот он я. И я повторяю. Я до-во-лен своей жизнью. Более чем. Интересная работа, верные друзья, уважение со стороны общества, — он поджимает губы, точно не хочет произнести что-то. Что-то… что-то о чем потом пожалеет. — Тогда почему? — он смотрит перед собой. — Чего мне, твою мать, не хватает?! Ник повышает голос, но от этого его вопрос все равно остается риторическим. — Парень, в чем вообще твоя проблема? — кривясь в усмешке, спрашивает гиена у барной стойки. — Хах! — на выдохе смеётся лис. — В чем моя проблема? Действительно… Он слишком долго и много говорил. Пора и остановится. — Баба… — со знанием дела повторяет все тот же зверь у бильярдного стола. — Ага… Девчонка… — снова исправляет Ник. — И я постоянно думаю о ней. Со всех сторон на него сыплются смешки. Лис не обижается. Очевидно, что они только так и могут выражать и без того скупой диапазон эмоций. Выражение на морде Ника знакомо многим присутствующим. Некая смесь отчаянья, самобичевания, обреченности и истерики. — Джеф, налей ему, — распоряжается единственная представительница прекрасного пола. — У парня в горле пересохло. Лис едва косится на нее. Может кому в это сложно поверить, но она — главарь этой шайки. — Как скажешь, Карли. У Ника закрыты глаза, но он слышит звон стекла, глухой звук откупоренной бутылки, льющийся напиток и кубики льда. Уайлд открывает глаза, когда перед ним на стол ставят стакан. Гиена в белой рубашке с закатанными рукавами выглядит почти соболезнующе и кивает то ли в приветствии, то ли приглашая попробовать, что он принес. Взгляд на бокал. Похоже на виски. Ник вдыхает. Точно виски. — Спасибо, — на выдохе говорит лис и едва шевелит правой кистью. — Эй, Карли! Он же связанный! Она закатывает глаза. — Тогда развяжи его, Джеф. — Но ведь… но ведь он… — Оставь, — отмахивается Карли. — Ему некуда бежать. Остальные гиены хихикают как по команде. — Послушаем его еще немного, а то здесь так скучно, — она обходит огромный дубовый стол и устраивается в кресле напротив лиса. — Хоть какое-то разнообразие. Ник не обращает внимание на затекшие лапы и не церемонясь подносит стакан к пересохшим губам. Кубики льда стучат о толстые стенки и дно рокса, как камешки. Похоже это в характере гиен. Благоговеть, внимать, пялится, слушать. Слушать и подбирать. Не то чтобы у Ника было время думать об этом или особое желание. Есть дела посерьёзней. — Я не назвал бы себя любителем женщин. Скорее ценитель. Если вы чувствуете разницу. Я не бегаю за каждой симпатичной юбкой, да и не бегал никогда. Я имею ввиду, что мне ничего не стоило очаровать ту, которая мне нравилась. Виной тому мамино воспитание, врожденное чувство юмора и наследственный шарм. — И скромность, — вовремя откашливается Карли. — Естественно, — не глядя, соглашается Ник. — Однако я совру, если скажу, что на меня прямо-таки вешаются. Это не так. И как и все, я был подвержен любовной горячке и добивался внимания определенных особ. Добивался, мы отлично проводили время и расходились. Я не искал приключений на свой хвост. Мне не нужна репутация героя-любовника, — лис делает небольшой глоток и собирается с мыслями. — Я не могу сказать, что мне нравятся девушки определенного типажа. Главное, чтобы она была личностью. Я не фанат таких скромных стесняшек, хоть и давал таким шанс. Пару раз. Не больше. Я люблю экстравертов, люблю девчонок с чувством юмора. Независимых, которые сами решают свои проблемы, а иногда и твои. Знаете… с которыми уютно. Если дело касается прекрасного пола, то я никогда не довольствовался малым или кем-то недостаточно… Что вы! Я не хочу никого обидеть! Я имел ввиду, что никогда ни с кем не встречался из жалости. Мне кажется, что это… неправильно. И нечестно. Конечно, кто я такой, чтобы говорить о честности, но… Вот чисто по-звериному не-чес-т-но, — Ник говорит искренне, то ли спьяну, то ли… А, да! Похоже спьяну! (ведь Джеф не отходит далеко и все подливает). Гиены призадумываются, примолкают и пригорюниваются. — У меня было все отлично… Адекватные бывшие, перспективные знакомые и море возможностей с незнакомками. — Ник меланхолично вертит стакан в лапе, гоняя подтаявшие кубики льда. — И вот в один прекрасный день… я ловлю себя на мысли, что меня больше не привлекают острые ушки Люси из Сахара-сквер. А вздернутый черный носик Нэнси из Тропического леса кажется самым обычным. И даже арктическая лиса Армина из Тундра-тауна со своим… кхм, пышным хвостом уже не занимает мои мысли. Я говорил себе — «Ты сошел с ума». Повторял — «Одумайся, Ник!» или «Сходи, закодируйся!» Но… — он с досадой вздыхает. — Похоже я проиграл еще до того, как начал играть. Я влип! Я даже больше скажу, Морковка именно из тех девушек в которых «влипают» и «вляпываются». По самое не хочу и надолго. Я влип, — сухо повторяет Ник. — Я разогнал всех своих баб. Всех. Хоть в монастырь к пандам иди. — Чем же она тебя так зацепила? — кто-то один озвучивает вопрос, который интересен всем. — Она… удивляет меня. Со времени нашей первой встречи. Своими поступками, решениями. Она… девчонка с характером. Упорная, на редкость смелая и упрямая. В те промежутки, когда мы не спорим… — он подносит палец ко рту в комичной задумчивости. — Мы отлично проводим время. Гиены еще не успевают подумать о том, чтобы посмеяться, а Ник уже предугадывает их реакцию и устало говорит: — Я бы попросил некоторых из присутствующих перестать думать в меру вашей распущенности, поскольку вижу, что ваша распущенность непомерна. Похоже, что каламбур оказался слишком сложным для его слушателей. Гиены перестают прыскать слюной со смеха и озадаченно переглядываются. — Я не большой поклонник активного отдыха, но Морковка повсюду таскает меня с собой, хех, — он трет глаза тыльной стороной лапы. — Прыжки на батуте — обязательно раз в неделю. Водные горки в бассейне — мы попробовали их все. Аттракционы — спросите меня и я скажу, после какой горки вас стошнит наверняка, — он загибает пальцы. — Сноуборд в Тундра-тауне — раз в месяц, а то и чаще. Квест-комнаты — мы выбрались из всех. Как-будто нам на работе не хватает загадок. Прыжки с парашютом, банджи-джампинг с мостов и крыш домов. Она вообще любит прыгать и по катакомбам лазить, — последнее он говорит заговорческим тоном, как будто рассказывает тайну следствия. — С ней… правда весело. И… она такая… — Какая? — справа к нему подсаживается гиена. У него в руках начатая бутылка виски и он наполняет опустошенный рокси. — Классная! — Ник выразительно смотрит на каждого из слушателей— А эти ножки! А грудка! А бедра! Он красноречиво показывает очертания вышеупомянутых бедер, при этом раскрыв ладони и едва сжимая пальцы. Ник закусывает нижнюю губу, уставившись в одну точку и присутствующим не трудно догадаться, что именно он лапает в своих фантазиях. — Такая классная, — жмурясь, повторяет Ник. — Вот вы знаете… Бывают такие девчонки… — лис пытается подобрать слово. — Такие классные, что когда их видишь, то понимаешь, что сам урод! Слышатся рыки одобрения. — Смотришь на себя и думаешь… ну что за уебан! — Не наговаривай на себя, Ник! — доносится комментарий и ощущается дружеское похлопывание по плечу, от которого он чуть не падает со стула. — Ты же, мать его, тот еще казанова! — Вот только не начинайте, — он отводит взгляд и не очень-то старается скрыть самодовольную усмешку. — Мустангу Казанове до меня далеко! Они зубоскалят, иначе говоря — смеются. Гиенам нравится такой настрой вообще. И им нравится этот лис в частности. Им импонирует его отношение к жизни. Как он располагает к себе и заставляет их поверить, что он такой же, как они. Нет, конечно, они разные! Он — коп, они… не совсем законопослушные граждане. Но в общем и целом… они одного поля ягоды. По крайней мере, им так хотелось бы думать. Они — несостоявшиеся хищники. Падальщики. Прошли столетия эволюции, но все равно о них думают именно так. Клеймо на всю жизнь. Но они угадывают в нем сообразительность и ушлость, понятный им эгоизм и привычку грести под себя. Именно этим можно объяснить тот факт, что в течении его монолога они, как один, подсаживаются все ближе и ближе к лису. Они смотрят и понимают. Смотрят на него, словно ищут его одобрения… ведь он такой крутой. — А знаете, что самое смешное? — неожиданно спрашивает лис. — Самое смешное — это то, что она не понимает, что происходит. Гиены смотрят на него с явным сомнением. — Я не преувеличиваю. Мою галантность, мое особое отношение, мой флирт, мои намеки, мои подарки, мои, не побоюсь этого слова, ухаживания… — некоторых гиен коробит от этого слова. — Все как горох об стену. Лис делает паузу и сжимает переносицу. — Нет, я, конечно, все понимаю! — Ник раздраженно жестикулирует. — Но я ничего не понимаю! — Бабы… — говорит Джордж и, кажется, не может не нарадоваться, что его комментарий подходит под разные ситуации. Уайлд только косо смотрит и в этот раз не поправляет его. «Возможно… этот разговор зашел слишком далеко? К чему эти откровения?» — проносится у Ника в голове. — «Куда тебя понесло? А, Николас?» Боковым зрением он пытается проследить за реакцией присутствующих. Они все еще слушают.? «Что ж… Тогда это были всего лишь цветочки…» — Может все дело в том, что я не знаю, как подкатывать к кроликам… — он ворчит себе под нос. — Возможно, я не знаю их особых «брачных» ритуалов… черт её знает. Вы случайно не в курсе? Гиены не в курсе и качают головами, как будто словосочетание «брачный ритуал» вообще ни с чем у них не ассоциируется. — Ну, я так и думал, — вяло говорит Ник и делает очередной глоток. — Вот к примеру. Случай в лифте. Небольшая справка. Не знаю, как у вас, но у лисов или зверей с длинными хвостами существует такой вид заигрываний… Только между нами? — неожиданный вопрос сохраняет интригу. Гиены кивают, «Вот те крест!», божатся, что не расскажут, «Мамой клянусь!». Только бы узнать продолжение. — Все слышали о «footsie»? Когда двое романтически настроенных зверей заигрывают друг с другом используя ноги. Ну, ногу не во всю длину разумеется, а только стопу. Например, когда сидят вместе в кафе. Что мы видим? Как они пьют сладенький кофе и мило беседуют. Это над столом. А под столом их ножки-лапки трутся друг об дружку. — Ник наклоняется к одному из гиен и произносим громким шепотом. — А то что-то и похуже могут вытворять… Ведь в приличных заведениях. Гиена морщится и брюзгливо отворачивается. — А «tailsie» то же самое, что «footsie», только хвостами. Я прекрасно делаю и то, и то. — заканчивает Ник и улыбается. В подтверждение своих слов он делает движение хвостом, которое напоминает хлыст. По его довольной морде видно, как ему приятно приводить их в смущение. — Так на чем я остановился? Ах, да! Лифт. Для этого заигрывания лучше подходят замкнутые пространства. Вы запоминаете? — лис посмеется над ними. — Вся штука в том, чтобы это выглядело ненамеренно. Ведь никогда не знаешь, какая будет ответная реакция. Вы же понимаете, о чем я. А так, вы в лифте, мало места, ты случайно задел её хвост. Пару тройку раз. И если ей будет неприятным ваше внимание, неинтересно твое предложение, то… чтобы не остаться в дураках, просто делаешь вид, что у тебя такого на уме и в помине и не было. Другими словами, играешь в поруганную честь. И тогда она уже в замешательстве. Но с Морковкой это не прокатывает, — его увлекательно-хитрый тон в одно мгновение становится убито-безрадостным. — Потому что невозможно коснуться её деликатного хвостика своим и чтобы это выглядело случайно. А если это и происходит случайно, то абсолютно не воспринимается как заигрывание. И вместо того, чтобы смутить её, идиотом чувствую себя я. — Ник вздыхает, уткнувшись мордой в лапы. Далее происходит аттракцион небывалой мужской солидарности. — Чувак, как я тебя понимаю! — Она не стоит тебя! — Никакая баба не стоит того, чтобы из-за нее так страдали. — Ты просто накручиваешься себя! — Выпей еще! — Это пройдет… — Да все с тобой ясно. Ник залпом выпивает предложенный шот под скрипящее гыгыканье. Он не признается, но… от вида их раскрытых пасть с острыми желтоватыми зубами его пробирает дрожь. — Все ясно и нихрена не понятно… Прям мое вечное состояние, — лис снова улыбается. — Мне ясно, что от нее никуда не деться, и нихрена не понятно, что со всем этим делать. В первую очередь, она — мой друг. И кто я такой, чтобы рушить все? Ведь… она же не виновата, что понравилась мне, — говорит он неожиданно серьёзно, без тени иронии или сарказма. Гиены чувствуют смену настроения и, наконец, закрывают пасти. — С ней… правда… — в первый раз он не может подобрать слов. Прочищает горло и начинает заново. — Совсем незаметно для меня… все дни заполнились нею. Я ждал работы, чтобы вместе с ней раскрыть очередное дело. Я ждал отдыха, чтобы вместе с ней провести остаток дня. Мне просто было хорошо с ней. Хорошо, легко и просто. Внезапно для себя я осознал, что счастлив, что по-настоящему счастлив. И она… — он едва хмурит брови, — главная тому причина. Одна из гиен громко зарыдала нарушая царившую до этого тишину. — Что там такое? — Ничего, Карли. Просто Генри опять расчувствовался, — Джеф вытирает морду гиене полотенцем, как будто умывает его. — Ну что за плакса! — П-п-про-прости-тее! — сквозь всхлипы пытается говорить Генри. — Э-э-это так пр-ре-рекра-сноо! Про-сто… Я зави-д-ду-ю-ю! — Ну-ну! — на этот раз кажется, что Джеф пытается заткнуть его тем самым полотенцем. Но гиена заливается новой порцией слёз. Ник по-доброму усмехается и ему кажется, что слышит другой всхлип. Более тихий из противоположного конца комнаты. — Это все? — скучающе спрашивает Карли. Ник на мгновение задумывается. Он облокачивается об спинку стула, к которому был ранее привязан. Он абсолютно спокоен. Невозмутимо кладет лапы на стол и соединяет кончики пальцев. — Да, — закидывает ногу на ногу. — Я закончил. — Что ж, — гиена потягивается, — мы дали тебе сказать последнее слово в течении двух часов… — И выпивку! — унося пустой рокси, напоминает Джеф. -… и выпивку, — закатив глаза, соглашается она. — Это были самые долгие «последние слова», которые я когда-либо слышала. Она медленно обходит широкий стол. Неясно, делает ли она это намеренно или нет, но… Те гиены, которые оказались в непосредственной близости от Ника, также медленно покидают свои места. Карли — помесь. Ну, так кажется Нику. Он никогда не был особо внимательным на уроках биологии. Это так… чисто внешнее наблюдение. Она очень рослая и массивная с длинной щетинистой гривой, как у бурых гиен. Но на лапах заметны пятна, которые обычно присущи пятнистым гиенам. Вообщем-то Нику все равно, но похоже, что именно это её особенность и ставит её выше остальных. Она — исключение. Не только потому, что она действительно училась в школе, но и потому что… не такая как все. В прямом смысле. — Странный ты парень, Уайлд, — разглядывая лиса, манерно начинает Карли. — Прикольный, но странный. Ник смотрит на нее так, как-будто ему только что сказали комплимент. — Я это сразу поняла. Мы гиены… чувствуем, что ли? Да. Чувствуем неординарность, дурость… Шизу, одним словом, — ее тон звучит почти беззлобно. — Только этим я объясняю тот факт, что тебе так легко удалось войти в наше доверие. — Вы не отдаете себе должное, — лис пожимает плечами. — Это было не так уж и легко. — Ох! — гиена преувеличенно вытягивает морду в удивлении. — Мы польщены! Не так ли мальчики? Как обычно «мальчики» не знают, какой реакции от них ожидают. От того находятся в замешательстве. — Мальчики? — рычит Карли. Они начинают хихикать. Это скорее нервное, чем произвольное. Сначала Карли усмехается. Карли довольна. Однако, как они не знали, как реагировать сначала, так они не знают, когда им прекратить смеяться и остановиться. Ник раздражает ее, улыбаясь так сердобольно и так понимающе. Гиене хочется врезать ему. Что она и делает. Лис знал, что он сам нарывался и поэтому был вполне готов к тому, что его ударят. Он не то чтобы увернулся, просто повернул морду так, что ему разбивают губу, а не нос, куда был направлен удар. Между тем остальные замолчали. — Ведь ты же умный парень, Ник. В тебе столько нереализованного потенциала, — гиена кажется почти искренней. — Ты только подумай, чего бы ты достиг! — Я польщен, — лис сплёвывает кровь. — Обещаю рассмотреть твоё предложение на досуге. — У нас на тебя были такие планы, — продолжает Карли с нескрываемым сожалением. — А ты оказался копом. — Я тебя еще раз обламаю, — вытирая рот, говорит лис. — Но ты не первая, кого я очаровал, а потом разочаровал. Карли хватает Ника за ворот футболки. Первая мысль, которая проносится в голове Уайлда — это сгруппироваться и не сломать себе что-то при падении. Но гиена не отбрасывает его в стену, а поднимает до уровня своих глаз. Своих маленьких глазок. — Я считаю себя довольно терпеливой, — она прищуривается. — Но будет лучше, если ты не будешь проверять насколько. Она разжимает лапу и Ник бухается обратно на стул. — Мы же не просим ничего невозможного, — её голос становится мягче. — Мы не просим вертолёта с полным баком горючего и десяток миллионов долларов. Мы… — Как это мы не просим? — неожиданно просыпается один из гиен. — Мы же писали это в списке «пожеланий и предложений». Карли закатывает глаза. Ник незаметно усмехается, чтобы снова не вызвать её гнев. — А я просил купон на месяц бесплатной пиццы в «Pizza Hut»! — Лодка! Я писал про лодку! — А что, можно было попросить пиццу? — Ну, нам никто не запрещал. — Черт! — А ну заткнулись все быстро! Гиена ударяет кулаком по столу. Вся банда прижимает свои округлые темные уши к голове. — Если бы вы не были моими родственниками, то убила бы! — рычит Карли себе под нос. — В такие моменты я уверен, они ценят ваше родство как никогда, — обращает на себя внимание Ник. Гиена стоит к нему боком, но из-за длинной шеи её морда полностью повернута в его сторону. -Я продолжу… Мы хотим обмен. Простой обмен. — её голос немного хрипит. — Трое наших ребят, которых взяли только потому, что копы были осведомлены о наших планах. Между прочим по твоей наводке, — она тычет в него пальцем. — Ты втерся в наше доверие, срывал наши планы и собирал на нас компромат. И все чего мы хотим… это обмен. Трое гиен за одного лиса. Три преступника за одного копа. Щедрое предложение. Выгодное. — Я не знал, что так дорого стою, — с детским удивлением произносит лис. — И именно поэтому ты все еще жив… — в негодовании она смотрит на него сверху вниз. Карли Брукс достаточно общалась с Николасом Уайлдом, чтобы знать, на что он готов пойти ради дела, чтобы осознать насколько остёр его язык, чтобы уяснить себе, что не смотря на то, что он лис, он все равно хороший парень. И почувствовать, что он сейчас скажет нечто такое… что выведет её из себя. — А может я просто тебе нравлюсь? Резкий, внезапный, на автомате. Удар под дых. Как она и думала. — Заткнись! Ник падает на пол. — Не думай, что я не заметил, как ты на меня смотрела… — хрипит он, пытаясь вдохнуть хоть сколько-нибудь воздуха. — ЗА! — удар ногой в живот, — МОЛ! — теперь по почке, — ЧИ! Нику больно, но он все равно кривится в улыбке. Это не защитная реакция или что-то нервозное. Ник Уайлд достаточно общался с Карли Брукс, чтобы знать, на что она способна, чтобы осознать насколько она сильная, чтобы уяснить себе, что она, несмотря на все обстоятельства, все равно девчонка. Лис усмехается, потому что он оказался прав. Карли легко могла его покалечить или серьёзно ранить, но она не бьёт его в полную силу. Потому что он ей нравится. Хех! -Смейся, смейся, Уайлд! — она поджимает губы. — Пока можешь… Между тем Ник встает на ноги и плетется обратно к стулу. Он держится за живот и сильно сжимает веки. Настолько сильно, насколько позволяет побитый глаз. Лис полулежит на стуле и ему больно дышать. Он боится даже коснуться своих ребер и надеется, что это просто ушиб, а не перелом. За всю свою жизнь Ник ничего никогда себе не ломал. Ну, кроме репутации и своего сердца. Поэтому не знает наверняка, насколько все плохо…. или хорошо. Его успокаивает мысль, что он еще не харкает кровью, а значит, внутреннего кровотечения удалось избежать. Возможно… Проходит какое-то время. И все расходятся по ангару. Как на постройку с сомнительным архитектурным паспортом здесь довольно уютно. Уютно, потому что помещение обжитое. Оборудованная барная стойка с напитками, несколько телевизоров и мягкая мебель. Пусть и старая, но вполне пристойная. Широкие, высокие окна почти до самой крыши. С потолка свисают различные тросы и всевозможные блоки, которые должно быть использовались в промышленности. Это открытое пространство, но на уровне второго и третьих этажей вдоль стен идут площадки и балконы с парапетами в аварийном состоянии. Скорее всего, там наверху имеется выход на крышу, поскольку туда-сюда по балконам снуют гиены и исчезают в дальних, темных углах. — Ты слишком спокоен, — к нему обращается Джеф, — как на зверя, которого бросили на произвол судьбы. Ник наклоняет голову и едва может приоткрыть побитый глаз. — Ведь прошло уже пять дней, — Джеф похоже сам удивлен, что говорит это, — а департамент полиции так и не вышел с нами на связь. Это же… — Вы так ничего и не поняли, — перебивает лис. — Что? — округлые ушки Карли дергаются. — Что ты имеешь ввиду? — Ты совсем не слушала, что я тебе говорил? Ха! — лис сгибается в три погибели и пытается не рассмеяться. Гиена смотрит на него исподолба и… улыбается. Во все 34. Все 34 исключительно мощных зуба с огромными клыками, способными разгрызать самые крупные кости. Вот если по-честному, то Нику становится действительно страшно. — Не говори загадками, Николас, — её лапы сжаты в кулаки. Лис облизывается и дергается, когда язык нечаянно касается трещины на губе. — Да, вы все предусмотрели. Взяли меня неожиданно, так что я не успел ни с кем связаться, — он оглядывает помещение. — И спрятали в отличном месте. Я не знал о его существовании, а значит и полиция не знает. Но вы не взяли во внимание одну вещь. Гиены затаив дыхание ждут окончания этой драматической паузы, их уши стоят торчком. — Морковка, хватит выжидать идеального момента и начинай эту операцию! — его голос меняется. Становится одновременно серьёзным, громким, требовательным и … мягким. — Что? С кем ты говоришь? — гиена бросает на него озадаченный взгляд. Ответом ей служит брошенная в окно газовая граната. -Чего? Еще 4 разбитых окна и просторное помещение уже наполняется газом. На улице слышны отрывистые команды, похожие на лай. Громкий топот лап и копыт. — У меня есть подруга, — усмехается Ник. Гиены в панике бросаются к окнам, выхватывая свои разнокалиберные пистолеты из кобур. Кто-то додумывается схватить несколько дымящихся гранат и выбрасывают их обратно на улицу. — Я вам про нее рассказывал. Буквально час назад. Выбиваются боковые двери и слышатся первые «Вы окружены!», «Оставайтесь на своих местах!» и пара выстрелов транквилизаторов. Между тем Карли стоит как вкопанная, отказываясь верить в происходящее. — Но я забыл упомянуть. Она оборачивается и замечает, что Ник абсолютно невозмутим и даже равнодушен ко всему происходящему. У Карли уже начинают слезиться глаза, щиплет нос и пересохло в горле. А он все так же лыбится.  — Она без тормозов…