Любовный Ритуал

      В отсеке для релаксации так жарко, что с трудом можно дышать. Воздух здесь настолько теплый и влажный, что кажется липким. Он обволакивает сплетенные на просторном ложе тела словно сырая простынь, он давит на грудь и теснит дыхание. В нем столько воды, что она конденсируется на резных арках, гладкой поверхности стен и закругленных сводов. Капли стекают вниз образуя лужицы на практически неразличимом сквозь рваными клочьями болезненно-мутного тумана полу.       Они лежат на возвышении, напоминающем пьедестал, переплетаясь в тесном объятии. Человек и хищница – порождения двух цивилизаций, двух миров ни в чем не схожих друг с другом. У мужчины светло-русые зачесанные назад волосы, правильные черты лица, атлетическое сложение и тело сплошь покрытое шрамами. Лежащая рядом с ним самка напоминает экзотическую рептилию: украшенные золотыми кольцами дреды, пятнистая морда с клацающими клешнями над полной шиловидных зубов пастью, желтые глаза, горящие в темных впадинах глазниц.       Невозможная пара. Сочетание не сочетаемого. И, тем не менее, они – вместе. Здесь и сейчас. Мужчина лежит, откинувшись на спину, и устроив мокрую от влаги голову на бедре инопланетной самки. А точнее – в том самом месте, где сходятся ее крутые бедра. Его крепкая мозолистая рука скользит по желтовато-крапчатой коже ее ноги вверх и вниз, то и дело касаясь самого сокровенного места. И вызывая, тем самым, мурлыкающие трели. Охотница блаженно щурится и гладит своего человека в ответ. Ее когтистая лапка прослеживает белые линии шрамов на его груди.       Самки хищников умеют ценить шрамы как никто другой. Они умеют не просто видеть в них красоту и «читать» по ним. О! Шрамы могут многое сказать о мужчине, и гораздо красноречивее слов. Что же, Джеймсу есть чем гордится. Жизнь оставила на его теле множество отметин, расчертивших смуглую обветренную кожу. Кривой шрам пересекает его лицо спускаясь от виска к глазу и продолжается через щеку к – к губам, едва не задевая уголок рта. Множество шрамов поменьше красуются на руках, плечах и торсе парня. Каждый из них был получен в драке, ставка в которой – жизнь. Кажется, что на накачанном, мускулистом теле не осталось живого места.       Но это лишь делает его более привлекательным для нее. Изящные, крапчатые пальчики хищницы движутся по его подтянутому торсу, все быстрее и быстрее. Их подушечки скользят вдоль линий шрамов, внимательно прослеживая путь каждого из них. При этом у инопланетной самки такой вид словно она читает «книгу жизни» человеческого мужчины, повествующую о сражениях. А он совсем не против такого «исследования» и просто наслаждается ее прикосновениями, блаженно прикрыв глаза. Потому что лишь здесь, в стенах ее личного отсека они могут быть собой. Лишь здесь они могут дать волю тому, что в остальное время остается запретным.       Чувствам. Чувства – это то, что не приветствуется в жестоком, деспотичном и тоталитарном обществе хищников. Сильные эмоции здесь не в чести. Если конечно это не ярость берсерка и не азарт Охоты. Сострадание, привязанность, дружба, любовь (даже к членам своего клана) – все это должно быть чуждо Охотнице. Она должна выражать лишь приверженность, и не более того. Приверженность Кодексу и Лидеру Клана. Все, что за пределами этого, должно быть подавленно и искоренено. Или, по крайней мере, скрыто от посторонних глаз. Ведь как известно все, время от времени, нарушают правила. Главное, при этом, не попадаться.       И она притворяется бо ́льшую часть времени. Притворяется будто бы ничего не чувствует к человеку. Она обязана повиноваться приказам, и она повинуется. Беспрекословное подчинение – это закон, естественный в их жестоком обществе. Охотница следует ему как и все остальные, пряча настоящие чувства за гладким забралом гравированной ритуальной маски. И единственное чувство, которое изредка позволяет себе выразить – восхищение более опытным Охотником. Ибо остальное – запретно. Тем более любовь к представителю столь слабого вида.       Но сейчас это не имеет значения. Сейчас здесь только они, забывшиеся друг в друге. Сейчас не нужно носить масок, ни в прямом, ни в переносном смысле. Не надо притворятся и говорить обидное «питомец» или «игрушка». Сейчас они такие, какие они есть. И могут предаться тому, что другие Охотники наверняка посчитали бы мерзостью и осквернением. Они могут совершить Любовный Ритуал. Хищница резко перекатывается и седлает человека, всем телом вжимая его в жесткое ложе под ними. И Джеймс успевает лишь придушенно вскрикнуть от неожиданности.       А она, не давая ему времени чтобы опомниться, хватает его голову пальцами, и с силой впивается в волосы. Оттягивает назад, заставляя запрокинуть лицо до хруста позвонков. Царапины, остающиеся на его коже под волосами не достаточно глубоки, чтобы заставить его истекать кровью, но вполне болезненны. Из его горла вырывается стон, вызывающий у хищницы ритмичное урчание. Она нависает над ним. Их лица сближаются. Ее горячее и влажное дыхание оседает на его коже.       Затем, резко, без предупреждения, ее мандибулы щелкают и раскрываются, чтобы поймать складку кожи на шее Джеймса. Они изгибаются, сходятся вместе а ее голова откидывается назад. Тянет за собой кожу его ключицы и горла. Заставляя его вскрикнуть вновь, а ее – глубоко и часто дышать от перехлестывающего через край желания. Острия лицевых клещей оставляют кровоточащие точки на мужской шее, но ей мало. Она переходит к другому месту и повторяет всю процедуру снова пока отметины в виде четырех красных точек не покрывают всю окружность шеи.       Впрочем, Джеймс не такой парень, что просто позволить хищнице делать с ним все, что ей хочется. Пока она грызет его шею словно какой-то инопланетный вампир он срывает повязку бондажа с ее груди. Грубо сдергивает ткань и сжимает тугие округлости. Мнет и сдавливает, принуждая ее урчать от удовольствия и боли и еще глубже вдавливать острия мандибул в плоть своей шеи. Впрочем, она отрывается от него прежде, чем успевает нанести действительно серьезные повреждения и, раскрыв челюсти, издает низкий утробный гул.       Этот звук прокатывается по его спине волной мурашек и светловолосый на миг теряется. Инопланетной самке этого мига хватает, чтобы сграбастать когтистой лапой его набедренную повязку, обернутую вокруг бедер на манер ритуального кайна* и рывком содрать ее с него. Хищница не церемонится и тишину рассекает звук рвущейся ткани. Обрывки материи летят к подножью постамента, а секунду спустя туда же отправляется и ее короткая юбка, обнажая сладкие бедра.       Рвать одежду друг на друге, это почти ритуал, неизменно сопровождающий каждое их спаривание. Впрочем, к кульминации сего действа Охотница, пока еще не готова. Ей требуется более длительная, и более жесткая прелюдия. Потому она хватает распростертого под ней человека за голову и, сжимая покрытое щетиной лицо когтистыми пальцами, склоняется над ним. Их лбы мягко соударяются, а ее хваткие лицевые клещи защелкиваются вокруг его лица! Впиваются в щеки.       Ее рот открывается и язык, длинный, шершавый и сырой шустро проникает в рот Джейсона, запечатывая его как кляп. Поцелуй в исполнении хищницы кажется мужчине столь возбуждающим, что он вздрагивает от охватывающей тело страсти и принимается сосать язык, неотрывно глядя в светящиеся желтые глаза любовницы. Наслаждаясь его грубой, но довольно приятной текстурой. Он играет своим языком в ее рту, лаская розовую плоть десен вокруг зубов, заставляя ее мурлыкать от удовольствия. Поцелуй прерывается лишь когда оба начинают задыхаться.       Хищница откидывает голову назад с такой силой, что на его лице остаются кровоточащие следы от мандибул. Такие же как на шее. И в этот раз мужчина не выдерживает и издает глухой стон. Ответом которому служит глубокий хриплый шум, который не может быть ничем другим, кроме пошлого смеха. Облизнувшись, инопланетная Охотница хватает Джейсона за запястья, отрывая его руки от груди, и прижимает к постаменту, лишая возможности сопротивляться. Обездвиживая.       Она уже достаточно влажная чтобы спаривание проходило с комфортом для них обоих. А значит тянуть дальше не имеет смысла. Издавая мягкое мурлыканье инопланетная самка трется своими влажными чреслами о его паховую область, призывая к соединению, и он не заставляет себя ждать. Вскинув бедра Джейсон плавно входит в нее, проникая настолько глубоко, насколько может. Бедра самки дергаются сначала вверх, а потом вниз, обрушиваясь на него всей своей массой.       Болезненный стон светловолосого тонет в рычании удовольствия Охотницы. Оправившись они начинают двигаться, даря друг другу дикое, почти болезненное удовольствие. Рычание, скулеж и хриплые стоны мечутся во сыром воздухе, эхом отражаясь от арочных стен. Их совокупление страстное, яростное, первобытное, а чувства – на грани животных инстинктов. Когда не остается ничего кроме жажды плоти, которую нужно утолить. Когда единственная цель – погоня за наслаждением.       Джейсон впивается пальцами в бедра скачущей на нем инопланетной самки, удерживая ее от того, чтобы сорваться в сумасшедший ритм. Ведь если она начнет двигаться на нем в полную силу то переломает ему кости таза. Его ногти слишком плоские, чтобы поранить или причинить сильную боль, но давления достаточно, чтобы заставить хищницу изогнуться, шипя и рыча в яростном удовольствии. И это помогает ей сдерживать силу, делать движения бедер более плавными.       Накал ощущений усиливается с каждым новым толчком, с каждым смачным хлюпающим звуком, сопровождающим соударение их тел. И чтобы не угробить лежащего под ней мужчину Охотница стискивает челюсти и впивается когтями в собственное тело. Царапает себя, оставляя на коже плеч и груди наливающиеся зеленой кровью царапины, которые слабо фосфоресцируют в алом сумраке.       И это оказывается слишком много. Больше, чем она может вынести. Хищница запрокидывается назад, резко сжав бедрами мужское естество, и оглашая отсек для релаксации впечатляющим криком, торжествующим ревом звериного удовольствия. Джейсон догоняет ее спустя пару ударов сердца, извиваясь всем телом и пытаясь втиснуться в партнершу как можно глубже. Кульминация оказывается такой же яростной и неистовой как и весь этот первобытный праздник плоти.       Придя в себя инопланетная самка скатывается с человеческого мужчины и они застывают на ложе, тесно прижимаясь друг к другу и восстанавливая дыхание. Все-таки Любовные Ритуалы – дело весьма... трудоемкое, утомительное даже.       И, когда один из них завершен, они могут просто отдохнуть и побыть наедине друг с другом. А что еще нужно для счастья?