С подвохом

      Хермеус Мора тоже мог позволить себе немного пошутить. Но, в отличие от своих коллег, он был ценителем тонких, интеллектуальных розыгрышей. Его «жертвы» были настолько увлечены поисками знаний, что не замечали времени, поэтому любая злая шутка заставала их врасплох.       Вы только представьте лица и реакцию волшебников-снобов, осознавших, что вместо редких зелий получили рецепт изысканной бретонской похлебки. А как насчет мастера-орсимера, желавшего обрести секрет зачарования даэдрических полумесяцев, но действенно оно было только на деревянных мечах — не более? Однажды он почти уговорил нордов стать альдмерами — каково было бы зрелище! Всё это было мелко.       Все «жертвы» были как на подбор: старые, жадные мизантропы с обостренным чувством собственной важности. Некоторые из них даже могли считаться мудрыми — такие всегда ждали подвоха от Хермеуса Моры. Порой он изменял сам себе и готовил смертным особый подарок.       Он тщательно выбирал следующего кандидата среди своих подопечных, чтобы осуществить задуманное. Как и его многочисленные поклонники, Хермеус Мора подходил к любому делу скрупулезно, просчитывая каждую деталь. Один этот процесс доставлял хитрому даэдра огромное удовольствие.       Вскоре его выбор пал на замочного мастера из Сиродиила — тот был настолько замкнутым человеком, что даже соседи и родственники забыли о его существовании. С утра до поздней ночи сидел он взаперти в своей мастерской, что располагалась в подвале давно заброшенного дома. Он намеренно скрылся от шума столицы и ее душной уличной пыли, а света одинокой свечи было вполне достаточно, чтобы создавать самые надежные замки во всем Сиродииле — если не во всем Тамриэле. Мастер потратил всю жизнь, оттачивая свое искусство. Его замки имели огромный успех, в то время как их создатель остался никому не известным. Лишь незаметный посыльный, который сам забыл, как имперец выглядит, остался связующим звеном между мастером и торговцами.       Его главный секрет Хермеус Мора знал давно: замочный мастер просто ненавидел всех до единого жителей Нирна — людей, эльфов и другие расы, — способных только воровать и ломать кривыми руками его драгоценные замки. Горожане шумели, загрязняли жилища нечистотами, и мастер был рад запереть их подальше от себя и друг от друга, словно диких животных в клетках. Жители столицы с восторгом отзывались о его замках и тратили большие деньги, чтобы оказаться под их защитой. К старости у имперца скопилось целое состояние, но он об этом даже не подозревал. Работа была его жизнью.       Хермеус Мора с восхищением следил за человеком тридцать лет, предоставляя все требуемые для работы материалы, пока тот не достиг вершин мастерства. Руки имперца уже были не такими ловкими, как прежде, память стала подводить, а глаза так привыкли к темноте мастерской, что старик бы мгновенно ослеп, реши он выйти на улицу. Понял тогда принц Непознанного, что время его подопечного подходит к концу, и явился к замочному мастеру лично накануне двадцать восьмого дня Дождя.       Еще с вечера жители города стали шуметь больше обычного; смех достигал ушей имперца даже в убежище, и настроение и без того злого человека заметно ухудшилось.       — Ты славно потрудился, мой друг: создал столько великолепных изделий, добился вершин в своем ремесле, которые другим мастерам даже не снились! — Хермеус Мора разливался в похвалах, а имперец продолжал работать, не покладая рук, будто ничего и не слышал.       — Всего-то! — внезапно гаркнул человек без какого-либо почтения, потому что даэдра он тоже терпеть не мог. Да и вообще любого, кто мог с ним заговорить. Пока гость надоедал ему, мастер даже не оторвался от создания насечек на очередном ключе.       — Да, — легко согласился Хермеус Мора; его порадовал выпад этого злобного создания, — столько трудов, а к заветной цели едва приблизился: запереть людей так и не смог. Не могу смотреть на эти мучения, мой друг, поэтому решил немного помочь!       Имперец пожевал беззубым ртом; резец в его руке на миг замер, затем продолжил свой изысканный танец. Когда ключ был закончен, мастер сцепил его в огромную связку к тысячам других — он помнил каждую насечку, а также маленький секрет подходящих к ним замков. Один-единственный человек, о котором никто не знал.       — Тогда они, — он указал в потолок, — перестанут шуметь?       — В ярости будут — точно, — уклончиво ответил гость, но имперцу этого было достаточно.       Мастер аккуратно повесил связку на крюк — к другим подобным — и невозмутимо поведал маленький секрет самых лучших замков Сиродиила и, возможно, всего Тамриэля. Потому что людей он ненавидел больше, а на пороге смерти выбирать всегда легко.       Утром двадцать восьмого дня Дождя все жители Имперского города с удивлением обнаружили, что заперты внутри своих домов — под великолепные замки больше не подходили ключи. Более того, даже лучшие последователи Серого Лиса оказались беспомощны. Те, кто смогли выбраться через окна, пытались найти мастера, изготовившего их, но не знали, как он выглядит и где живет.       Впервые за долгие годы на улицах столицы было тихо, и старый имперец продолжил мастерить хитрые замки. Потому что работа была его жизнью.       Хермеус Мора закатил многочисленные глаза от удовольствия: даже отсюда он чувствовал, как от гнева Ноктюрнал трясет Вечнотень.       А знаменитые замки, которые можно открыть лишь подходящим ключом, до сих пор встречаются искателям приключений в любом уголке Тамриэля… И довели до белого каления не один десяток взломщиков.