***
— Тебе стоило сказать об этом раньше. Он отвернулся от неё, не в силах посмотреть в эти изумрудные глаза, полные слёз. Он почуял неладное ещё возле логова грифона, но не решался настаивать: он не хотел её злить и силой выпрашивать о том, что случилось. Девушка подошла ближе к нему — он заметил это краем глаза и через пару мгновений всё-таки решился посмотреть в эти самые любимые глаза. Её слёзы, её глаза сияли болью — ей было не менее больно, но о своих чувствах Геральт молчал, а Цири лишь иногда указывала на то, что она его любит, как тогда — перед походом на Белый Хлад. — Геральт, я хотела, но не смогла — я была так счастлива, что боялась все разрушить. Я запомнила каждый момент. Она посмотрела на него таким взглядом, от которого Геральту хотелось завыть. Любящий взгляд, тепло, от которого мурашки по телу бегут. — Я не хотел вытягивать из тебя всё силой, потому что думал, что у нас есть время — очень много времени. — Геральт... Она попыталась сказать, но не хватило сил. — Ты действительно этого хочешь? Его голос дрогнул на этом вопросе, а девушка не торопилась отвечать. — Да. Ты не попытаешься остановить меня? Забрать силой в Синие горы? — едва смогла выдавить из себя Цири и почувствовала, как сердце сжимается внутри. Тогда Геральт улыбнулся — Цири любила, когда он улыбался: он тогда был... более человечным? Нет, Цири никогда не принимала его как мутанта. Но она особенно любила такие редкие улыбки на его лице. — Я не за тем объехал полсвета, гоняясь за тобой, чтобы теперь тебя к чему-то принуждать. — Знаю... — Тогда все у тебя будет хорошо, ведьмачка. Боль пронзила сердце Цири, она понимала, к чему он это говорит, она знала, что может потерять его. Она знала, что ведьмак прощается. — Не надо прощаться... С толикой надежды на то, что ведьмак передумает, она посмотрела в эти любимые змеиные глаза — такие необычные, красивые глаза, — и вспомнила, как проснулась в хижине краснолюдов в объятиях мужчины. Она тогда сразу поняла, кто это был. — Надо. — Ты можешь поехать со мной. — Цири, ты знаешь, что это невозможно. В деревушках полно работы для меня. — Геральт... Но ведьмак её перебил. — Я сделал свой выбор давно, а ты сама решаешь свою судьбу. Он отвернулся. Девушка стояла не шевелясь и лишь чувствовала горячие слёзы на щеках. — И... когда ты собираешься уезжать? — Сейчас. Она тогда не сдержала слёз, они текли по её лицу, не в силах остановиться. — Запомни, Цири, я всегда буду рядом. И я никогда не относился к тебе, как к ребёнку... Ты была для меня большим, я просто боялся тебя потерять.****
Эхом отдавался в голове императрицы голос — такой родной и практически забытый голос. Когда он и вовсе ушёл из её головы, за спиной послышался голос слуги. — Ваше Императорское Величество, мы не нашли следов ведьмака. — Что значит "не нашли"?! Ищите днями и ночами, но найдите его! — Как скажете, Ваше Величество, но люди говорят, что не видели такого человека уже года три. Сердце пропустило удар, а на глазах стали появляться первые слёзы. Слуга поклонился и ушёл, а молодая ведьмачка так и осталась смотреть в даль, погруженная в свои мысли.— Каэр Морхен —
— Открыть ворота! Всадник на чёрной лошади приближался к крепости Каэр Морхен. Геральт был укутан в чёрный плащ с капюшоном, закрывающим лицо. Он остановился и поднял свои глаза на крепость: после смерти Весемира они с Ламбертом долго уговаривали Эскеля вернуться и восстановить всё. У них получилось: за два года крепость была восстановлена с помощью Йеннифэр и чародеек. Сюда уже приходили желающие стать ведьмаками. Поэтому некогда практически вымирающий вид ведьмаков восстановился, но Весемира не хватало. А среди древних ведьмаков только и были Эскель да Геральт. После того как Цири его оставила тогда, он ушёл в блуждания на полгода. На помощь ведьмаку пришёл Ламберт. Цири... рядом с ней он не мог контролировать своё сердцебиение, благодаря ей он изменился. Он любил девушку всегда по-особенному, но, когда он её нашёл на Острове Туманов, он не мог поверить, что вот эта безумно красивая девушка — Цири, его Цири. Радость сменилось горечью утраты и безысходностью, когда он понял, что она не дышала. Он поднял её в свои объятия и просто тихо прижал к себе, покачивайсь. А когда он почувствовал её руки вокруг себя, он не поверил своим чувствам — она жива! Он её нашёл и теперь не отпустит. Но она поражала своим характером, особенно когда он нашёл её в Башне.****
— Что ты знаешь о спасении мира, дурачок. Ты же простой ведьмак, — эти слова ударили по Геральту, но кому нужны были герои? Он тогда взорвался, когда эльф пытался вмешаться, за что получил по челюсти. — Не смей лезть в наши отношения с Цири, эльф! Я уж точно знаю твои планы на неё. — Геральт! — Ты знала, что Охота бежит не за тобой, а за мной с Йеннифэр. Вот почему ты убежала тогда с Острова Яблонь, чтобы дать мне шанс выжить. Зачем ты это сделала? А знаешь, откуда Эредин узнал о твоей крови? Этот долбанный эльф всё рассказал! Он сначала натравил на тебя Охоту, потом изображал невинную овечку! Даже после разгрома его убежища ты ему веришь! Он тогда со злости оттолкнул эльфа со своего пути и ушёл вниз. Цири хотела побежать за ним, но Знающий не дал ей. Геральт остановился и побежал вверх — она уже ушла. Потом она вывалилась из каменной арки башни, и он мигом подскочил к ней. — Цири! Холера, Цири!! — он пытался привести её в чувства, но безрезультатно. — Давай, девочка, ты нужна мне, — но она так и лежала у него на руках бездвижно. Ведьмак уже отчаялся, он не хотел верить в то, что Цири умерла. И вот, когда скупая мужская слеза упала на лицо девушки, она открыла глаза и притянула к себе ведьмака. Она уверено прижалась своими губами к его, на что получила ошарашенный взгляд. Она улыбнулась и просто прижалась к нему, а Геральт так и не понял, что случилось, но её губы... Такие мягкие, горячие и мокрые, такие нежные — пускай поцелуй и длился всего пару секунд, но Геральт это запомнил.****
— Волк! Ах ты старая задница, неужели вернулся! Ламберт подскочил сразу, как только Геральт слез с коня. — Ненадолго. Как у Вас дела? Геральт снял капюшон. Из него виднелись короткие седые волосы. — Неужели ты подстригся, Волк? Ведьмак провёл руками по своим коротким волосам, уложенным в хорошую причёску. Ему хотелось выглядеть красивым. После возвращения Цири он старался всегда быть в аккуратном виде, но состригать волосы не решался. — Есть немного, ты не ответил. Ламберт закатил глаза и провёл по стене рукой. — Как видишь, крепость восстановлена. Хорошо, что ты решился на это, у нас есть уже парочка молодых потенциальных ведьмаков. А ты нашёл то, что искал? — Да, нашёл. Теперь можно в полном объёме восстановить ведьмаков, рецепт мутации есть. А где Эскель? — Он на Большом Маятнике — отрабатывает новые приёмы и учит молодёжь. Недавно у него заказ был на стаю куролисков. Эти твари оставили новый шрам на другой стороне лица, хорошо, что небольшой. Тут столько матов было. Геральт обратил взор на статую — небольшую, с человека, — что украшала внутренний двор. — Неужели вы поставили памятник Весемиру? — Да... у нас остались некоторые рисунки с ним. Мастер хорошо поработал над статуей — всё, как ты и хотел. Геральт кивнул и зашагал в сторону входа в большие залы Каэр Морхена. — Спасибо, Ламберт. Ламберт остался стоять там, проведя рукой по своей щетине... — Да не за что, тебя ещё императрица искала... Ладно, скажу ему об этом позже.— Несколькими днями позже —
Девушка стояла перед зеркалом в своей любимой одежде, в которой она была последний раз с Геральтом. Зима окутала столицу Нильфгаарда своими снежными объятиями. — Айкыр, готовь коня. Я еду в гости к ведьмакам. Личный слуга Цири, видимо, не ожидал такой просьбы, поэтому уставился на Её Высочество с непонимающим взглядом. — Госпожа, Ваш отец будет против... Он опустил голову и чуть наклонился с таким виновным взглядом, будто он в чём-то провинился. — Мне плевать на отца, готовь коня. Девушка повернула свои изумрудные глаза на своего помощника и подошла ближе. — Но Ваше Высочество... — Немедленно. — Как скажете. Слуга вылетел из покоев Цири, а сама девушка повернулась к огромному окну — там стоял её стол, а на столе было письмо... от Ламберта. "Ваше Превосходное, Великолепное, Неотразимое... тьфу, короче. Цири, девочка наша, у меня к тебе есть новость: сегодня днём Волк вернулся в крепость. Я не знаю, насколько, однако он уже скоро будет уезжать. Думаю, что тебе стоит с ним увидеться — не знаю, как он отреагирует на тебя. В последнее время он и слышать не хотел о Нильфгаарде —наверное, из-за того, что когда-то твой отец его чуть не убил. В общем, я свою часть выполнил, как и обещал. Он мне потом уши надерёт или стих напишет, от которого я помру... заливаясь смехом. Ваш покорный, неотразимый... тьфу. Твой друг — старина Ламберт". Девушка мысленно улыбнулась, представляя, как Ламберт сочинял это чудо. Но благодаря его письмам она всё ещё чувствовала себя Цири, а не императрицей. А ещё она помнит, как вчера принесли письмо, и она чуть ли не вырвала его из рук гонца, и как тряслись руки, когда она открывала это письмо. — Ваше Величество, Ваш конь готов и Ваша личная гвардия тоже. Слуга зашёл неожиданно, заставив Цири подпрыгнуть. — Нет, мне не нужна гвардия. Слуга опять глянул на Цири так, будто перед ним стоял куролиск. — Ваше Величество, дороги опасные, кроме того никогда не знаешь, чего ожидать от этих мутантов — ведьмаков. И Ваш отец мне шею свернёт. — Заткнись! Как ты смеешь так говорить о ведьмаках?! Ты хоть знаешь, что благодаря им ты можешь спокойно раскручивать свою задницу на дороге! Девушка сверлила гневным взглядом своего помощника. Он не ожидал от неё такого, поэтому красным, потеющим и заикающимся он с извинениями вылетел из покоев Цири. Девушка знала, что отец не отпустит её без отряда добрых юнцов, одетых в самую тяжелую броню, под которой даже лошади прогибаются. Так и было: отец велел отряду двигаться за ней и не слушать её слов. Она уже и смерилась с такой судьбой, да и всё-равно ей было, на самом деле. Она очень хотела посмотреть в те любимые змеиные глаза, попросить прощения за то, что не сказала, и просто побыть с ним наедине.— Каэр Морхен —
Беловолосый ведьмак тренировался на Большом Маятнике. Большой, потому что тут вместо маленьких балок большие, установленные над обрывом, и ошибка может стоить ведьмаку жизни. Поэтому тут тренировались только опытные ведьмаки, что имели сверхспособности. А вместо одной подвесной груши было три с остриями. Геральт занимался с закрытыми глазами и был в одних штанах. А вокруг него собралась толпа зевак, что кидали удивлённые и восхищённые возгласы, пока Эскель их не прогнал. Белый Волк был на маятнике целыми днями, оттачивая своё мастерство ещё сильнее, и это сбивало дыхание многим, потому что пару раз он, чуть не упав, лишь чудом устоял на самом краю балки. Он не видел, как за ним наблюдала та, что пять лет назад оставила его, сказав, что она теперь императрица. А Цири просто не могла поверить своим глазам. То ли от ветра, то ли от радости её щёки начали мокреть, и в этот момент Волк остановился. Он стоял к ней спиной и не снимал повязку, но чуть повернул голову, будто принюхиваясь к новым запахам, но он не успел точно разобрать новый запах, потому что груши с лезвием летели на него, и он, подобно змее, ловко смог обойти лезвия, подойдя к концу балки. Теперь он узнал этот запах: он сильно ударил ему в нос, потому что обладательница этого запаха стояла прямо за спиной. Он узнал её, но не торопился снимать повязку и поворачиваться. Тем временем Эскель оставил их наедине — тех, кто потерял друг друга. Цири медленно, будто на охоте, подошла вплотную к ведьмаку, который всё ещё стоял спиной к ней. Большие шрамы, создавая узоры и придавая загадочности своему обладателю, были на спине. Почувствовав дыхание позади, Геральт медленно развернулся. Цири потянулась снять повязку: она делала это бережно, боясь испугать израненного зверя. Когда она сняла эту повязку, их глаза встретились — змеиные и изумрудные. В одних читались боль и истощение — эмоциональное и физическое: ведьмак просто устал. В других — тоска, нежность, любовь, забота. Они стояли и смотрели друг на друга, не нарушая тишину и не пытаясь что-то сказать. Геральт первым опустил глаза, но Цири не прерывала контакт, дожидаясь, пока он вновь поднимет свои глаза, но он не торопился, и тогда девушка сделала то, что очень давно хотела, что очень давно скрывала. Она взяла в свои руки его лицо и подняла, заставляя смотреть на неё. Он не посмотрел, и она его поцеловала — сначала якобы ненавязчиво, потом усиливая свой напор. Ведьмак, который сразу не ответил на поцелуй, всё-таки дал свободу чувствам, и теперь, руки Цири были вокруг его шеи, притягивая мужчину сильнее. А Геральт обвил свои руки вокруг её хрупкой талии. В этом поцелуе были все эмоции, что скрывались за масками людей, старавшихся изображать друзей. — Я так долго тебя искала... Девушка нехотя оторвалась от губ ведьмака, и они соприкоснулись лбами, дыша в унисон. Если бы было слышно, как бьются их сердца, создавая один мощный толчок. Ведьмак снова прикрыл глаза. — Ты знала, где меня можно найти. Девушка снова притянула мужчину для поцелуя, но мужчина не ответил, и тогда Цири посмотрела на него недоумённым взглядом и стала выжидать, хотя в душе у неё царил хаос — от счастья до боли. "Что если она его обидела?" — Ты не сидел вечно в Каэр Морхене. Мужчина улыбнулся. — А ты всё-равно придумала заставить Ламберта шпионить за мной. Девушка сначала растерялась, и ведьмак это увидел: она себя выдала. — Я... Он прикрыл её губы пальцами. — Думаешь, что я не знал? Ничего не знал? Девушка покрутила головой и улыбнулась. — Порой я забываю, что ты мастер следопыт. — Я простой ведьмак. С лица девушки тут же пропала улыбка. Она вспомнила, как сказала ему эти слова. — Ты не простой ведьмак, ты мой любимый мужчина. Когда она почувствовала, как он отпустил её талию... — Это невозможно, Цири. Ком застрял в горле Цири. — Почему? — Ты была просто Цири тогда, тогда я мог бы быть твоим любимым. Сейчас ты просто Цирилла — императрица... Она не дала ему договорить, закрыв его рот ладошкой. — Я всё ещё та Цири — со скверным характером и дурными идеями. Он легонько взял её руки в свои. — Странно, что ты до сих пор императрица. Сказал он со смешком, она улыбнулась, надеясь, что он сможет её простить. — Я хотела извиниться, я тогда... — Я никогда в жизни не мог на тебя обижаться, Цири. Всё это — в прошлом, теперь есть только настоящее. — А ты будешь в моём настоящем, Геральт? Мужчина не отрываясь смотрел в глаза девушки. — Это невозможно... Он стал медленно отходить, мотая головой, но Цири была не промах. Она тут же оказалась у него за спиной и сцепила свои руки вокруг его талии. — Ты будешь в моём будущем, Геральт. И поцеловала. Как бы ни пытался мужчина выкрутиться, Цири была целеустремлённой. Он её так воспитал, и теперь они не скрывали страсть. А за этим всем из-за стены наблюдали Ламберт, который улыбался, как моржик, Эскель, который действительно был рад за друга, и Йеннифэр, которая была не менее рада: она знала, что Геральт рано или поздно бы это сделал, она первая увидела чувства ведьмака к девчушке. Когда ведьмак таки смог на секунду вырваться из горячих губ девушки. — Значит, у меня нет выбора? Девушка счастливо улыбнулась и повертела головой. — Нет. И добавила. — Ты подстригся... Проведя по волосам рукой и до лёгкой щетины. — А то, что я старый и бесплодный? — Мы что-нибудь придумаем. И они слились в одно целое. Солнце садилось, и это был неописуемый пейзаж. Два влюблённых человека пылко целуются друг с другом. В этих поцелуях было всё — от похоти и желания, до боли и горечи. Эти объятия наконец-то скреплены крепко, будто магией, и им больше не надо бояться показать свои чувства. Нет прошлого, есть только настоящее, и мы сами определяем своё будущее.