С тобой

Чувствую себя паршиво. Я, конечно, не уверена, что с иглой в запястье было бы лучше, но выглядело бы это забавно. Открываю глаза и вижу тебя. Закрываю. Ничего не меняется. Ты мне напоминаешь раковые клетки, поглощающие мой мозг. На поздней стадии рака ни о чем не можешь думать кроме этого. Вот и у меня примерно так же. Весь мой разум захвачен тобой. Ты и в моих снах, и в мечтах, и в моем мире, и в магазине, где продаются мои любимые вещи, и в моем телефоне... А теперь еще пришел сюда. Или это уже мне кажется? Чтобы убедиться в твоем существовании, дотрагиваюсь до твоей руки. Черт. Ну, бывало и хуже. Пытаюсь выдавить из себя подобие улыбки, но выходит лишь гримаса боли и отвращения. --Привет... Голос звучит так, будто ты находишься за тысячи миллиардов световых лет от меня. Хотя, может это просто я напрягаю все свои мышцы, чтоб не услышать тебя. Светло-бирюзовые стены. Кровать? Может, диван. А может и разобранное кресло. Да что я гадаю! Я могу лежать на чем угодно, начиная от одеяла, расстеленного на полу и заканчивая раскрытым гробом! Но все-таки это — кровать. Узкая, с довольно жестким матрасом, но кровать. Ты сидишь рядом. Не на кровати и не на стуле (хотя он все-таки здесь есть, в дальнем углу комнаты), а прямо на полу. Так что наши лица практически па одном уровне. Точнее, могли бы быть на одном уровне, но судьба оказалась зла к тебе и сплю я в полусидящем состоянии, откинувшись на плотно набитую подушку. Ветерок из окна (да, тут есть и окна) играет с занавеской и от этого по комнате бегают солнечные зайчики. Мне хочется оставаться здесь всю жизнь. Даже с трубкой в горле и с капельницей. --Ты постарел. Это так глупо. Даже не то, что я признаю этот факт. А то, что я говорю это. То, что это все что я говорю ему в такой ситуации. Хочу закрыть глаза. Это ведь так просто. Когда все, что ты в состоянии делать — излагать свои мысли и смотреть. Сейчас мне как никогда раньше хочется, чтоб ты был рядом. Даже нет. Мне хочется ЗНАТЬ, что ты рядом. Чувствовать тепло твоей руки, шелковистость волос, биение сердца. И даже металл твоих украшений. Но почему так устроены люди? Почему они специально лишают себя того, что им жизненно необходимо?.. Почему мне так паршиво? Дело ведь не в трубке, я точно это знаю. Я все еще сжимаю твою руку. Нет. Я ее УЖЕ сжимаю. Я боюсь тебя потерять, боюсь, что ты уйдешь. Мы словно местами поменялись. Ведь это у меня уже все предписано. Садишься на край кровати. Мне одновременно хорошо и плохо. Так бывает, когда любишь кого-то и знаешь, что вы все равно не будете вместе. Особенно если ваша любовь взаимна. От этого все только хуже, ведь счастье, казалось бы, уже в ваших руках. --Ну и сволочь же эта судьба! Я соглашаюсь: --С более длинной трубкой было бы больше шансов обнять тебя и одновременно не задохнуться. Я люблю тебя. Надеюсь, все-таки сумею сказать тебе об этом перед тем как умру. Именно сказать. Ведь я знаю, что ты и так это знаешь. Все мои дурацкие шутки, все мои действия, все мои недосказанности и даже грубости — все указывает на это. Я просто никак не могу признаться. И тут дело скорей в том, что я боюсь признать это перед собой. Ведь после этих слов дороги назад нет. Да, будь здесь кто-то из врачей, тебя бы наверняка уже выгнали. Я много раз мечтала об этом. А сейчас наслаждаюсь твоими прикосновениями и вслушиваюсь в каждый шорох за дверью. Зря, конечно, ты залез на кровать. В том смысле, что практически уселся на мне, так, что твои колени оказались по обе стороны моих бедер. Зато теперь гораздо удобнее обниматься, и ты намного ближе ко мне. Про поцелуй можно сказать то же самое, но нам это приятно, хоть они довольно коротки. --У тебя есть мечта? Для меня это был довольно неожиданный вопрос, хоть многие думают, что с приближением кончины ты ставишь себе горизонты, но часто это не так. И единственный горизонт, который у тебя есть — твоя скорая смерть. --Я практически не думала об этом... — пальцы автоматически стали теребить его синюю прядь (да, была у меня такая привычка),— а сейчас вдруг поняла… Прежде чем умереть, мне бы хотелось, хоть один день, прожить здоровой. Но даже если и нет. Я уже счастлива, что ты здесь, со мной. Что последние часы своей жизни я проведу с тем, кто мне дороже всех, и одновременно считает себя кем-то вроде лучшего друга. Но лучшие друзья втайне не мечтают о продлении существования своей взаимной любви. У них и любви-то взаимной, нет, только безответная. А если и есть, то мне кажется она совсем не такая как наша. День медленно переходит в вечер. Розово-огненный закат. Возможно, последний в нашей совместной жизни. День начался с отвращения. Нет. С отвержения. Отвержения действительности. А закончился наслаждением и хрупким, но безумным счастьем. В окружении проводов и приборов, трубочек и капельниц, мы, словно в каком-то фантастическом лесу, лежим на жесткой больничной койке, такой узкой для двоих, но такой уютной в объятиях любимого. Я так и уснула — под звук аппаратов, и твое дыхание. Не помню, что мне снилось. Возможно, снов вообще не было — впервые за несколько месяцев. Но когда я открыла глаза, что-то было не так. Было слишком тихо. Слишком. Будто все вдруг вымерли. Или... Ну нет. Я еще сплю. Ведь такое не может быть. Все исчезло. Не было больше ни капельниц, перегоняющих отраву в мое тело, ни машин, следящих за моим дыханием и пульсом. И трубка. Она исчезла. Я могла дышать. В это было трудно поверить. Я все наслаждалась свободой своих дыхательных путей, рук и ног, когда до меня дошел еще один факт. Я была одна. Ощущение было такое, будто бы тебя не было вообще. Еще вчера мы обнимались на этой кровати, а сегодня я не могу вспомнить твое лицо. Пропали все твои подарки. Все фотографии. Как в каком-то жутком кино. Все групповые снимки будто подверглись обработке. Где некогда был ты — теперь пустое место. Словно исполняя мою мечту, ты поплатился фактом своего существования. Но люди не могут быть счастливы. Как только люди осознают свое счастье, оно ускользает словно песок в часах. И вдруг до меня дошло еще кое-что. То, что теперь уже невозможно было исправить никаким способом: я так и не сказала тебе 'люблю'.