Прыгнуть с обрыва

Зейн не был готов. Пару лет назад — да. Но сейчас же он вырос, стал умнее и осмотрительнее. Тогда, когда их группу только собрали, он хотел кричать на весь мир, но не мог. За него говорили глаза. Это они блестели, а взгляд смягчался, стоило ему лишь на несколько секунд посмотреть на Лиама и его дурацкую, тогда еще кудрявую прическу. Это заметили все, и Лиам тоже, пусть даже последним. В тот момент они оба испытывали одинаковые чувства. Помесь страха и нежности. Сладкий аромат с кислым шлейфом. Для Лиама это было будто он собирается переплыть океан вплавь, и он долго трогал воду. Для Зейна же это был прыжок бомбочкой вниз с обрыва. Как давно они поменялись ролями? И самое поразительное, что Лиам не винит Зейна. Во всем виноват он сам. Конечно же, он ждал от него поддержки, когда рассказал ему о том, что устал. Но Лиам не идиот, он знает и принимает возможность другого человека иметь свое мнение, пусть даже этот другой его Зейн. Он помнит их последний разговор, прямо перед тем, как Зейн покинул группу. А еще теперь он жалеет, что удалил тогда все сообщения от Зейна со своего телефона. Кажется будто он уже и забыл, как звучит его голос. А он любил мелодичность и легкость, с какой всегда говорит Зейн. Он скучает по этому. И по его искреннему, громкому смеху, когда он морщил нос; по его хрупкости и идеям, сказанным и затерянным в темноте их гостиничного номера; по его заспанному лицу на подушке рядом по утрам, по его неизданным песням. Нынешняя тоска Лиама по Зейну уже сродни сильно затянувшейся ломке, и он ждет, когда это уйдет. Ну не может же человек скучать вечно. Или может? Он целый день ждал видео от Fader, и оно наконец на YouTube. Первые секунды не вызывают в нем каких-то эмоций, но это было затишье перед штормом. После он видит Зейна, а чуть позже слышит какой-то звук. Его мозг не разбирает слово, вместо этого он судорожно пытается определить сказал ли это Зейн или нет. И совсем скоро он понимает, что это именно тот Зейн, в которого он все еще влюблен. Это такое чувство, когда каждая твоя клеточка схожа с вырвавшимся на свободу радиоактивным атомом. Внутри тебя все погибает, а ты ничего не можешь с этим поделать, пока не слышишь его голос. И все. Тебя не существует. Ты внутри развалился, так же легко, как карточный домик в ветреную погоду. Зейн упоминает своего отца, и Лиам понимает, что это чертовски схоже с порно. Только это ни когда ты показываешь всему миру наготу своего тела, а показываешь лишь одному человеку наготу своей души. И этот человек — Лиам. И да, блядь, Лиам хочет разрыдаться. Но не делает этого. Он просто досматривает видео, где видит голый торс Зейна с пулей, которая однажды в темноте ударила его по челюсти, и он вспоминает ее реальный вес; и как пахнет Зейн после бурного оргазма или ленивого сна днем; блеск его глаз, когда он делает кого-то чуточку счастливей; и наконец его прикосновения. Память внутри него так быстро возрождается, что похожа на стремительный огонь, следующий по пути проложенном керосином. Но интервью заканчивается, и Лиам чувствует себя покинутым и опустошенным. До этого он еще никогда себя так не ощущал. Даже тогда, когда Зейн ушел не только из группы, но и от него. Во всем виноват он сам. Это он хотел кричать на весь мир, как сильно любит Зейна, и ему было плевать, что скажет этот мир в ответ. Для Зейна это было будто он собирается переплыть океан вплавь, и он долго трогал воду. Для Лиама же это был прыжок бомбочкой вниз с обрыва. И он был на самом краю. Кажется, будто он сидит в тишине несколько часов, хотя в действительности прошла лишь пара минут. Но их хватает сотовой вышке, чтобы передать сообщение: Ты уже видел? Если видел, то многое для тебя. Лиаму не надо, чтобы в памяти телефона было сохранено имя, чтобы знать, что это Зейн. Он даже читает написанное с его интонацией. Лиаму хватает мгновения, чтобы понять, как все будет дальше. Полугода было много. Хватило бы и дня. Он знает — схема будет та же: они оба будут с девушками. И отныне он терпит, пока они не будут готовы вместе прыгнуть с обрыва в черную пучину бушующего океана. И разбиться. Или выжить?