Don't say

Доверять людям — худшая вещь в мире. Без шуток, если у тебя есть определенный контакт с кем-то, да такой, что хочется рассказать всю свою жизнь в подробностях, то придется нелегко. Хочется думать, что надежды на светлое будущее не напрасны. Будто тебя не оставят одного среди жестокой реальности, что подбирается незаметно и тихо, делая удар прямо в висок. Больно, без преувеличений или чего-то в этом роде, невыносимо больно. Тоненькая нить доверия рвется, а вместе с ней и множество мечтаний. Говорят, что человеку нужен человек, но почему в одиночку никак? Тянет назад со страшной силой, одиночество не даст сделать и шагу вперёд. Кенсу верил, что это ему не грозит. Те моменты, когда они до нехватки воздуха целовались с Чонином под звездами. И было как-то плевать, что вставать через два часа. Мол, мы есть друг у друга, а это главное. От чониновского «я люблю тебя» мороз по коже, настолько всё было искренним и чистым. Запутывать сухие от краски волосы, перебирая их пальцами, а затем тянуть к себе. Целовать снова, мягко, нежно, растягивая момент. Это было лучшее время в жизни. Сбегать вместе от реальности, отключать телефоны и не важно, что будут ругаться. Прятаться в укромных уголках, где никто не найдёт и не достанет, потому что это только их место. Залезать под футболку, трогать ледяными руками горячую спину, заставляя прогибаться. Вжиматься в грязную стену, цепляться руками за чужую шею, в ожидании поцелуя. Становилось неимоверно душно, то ли от горячей кожи партнера, то ли от того, что было лето. Тот момент запомнился надолго. Кенсу нравилось наблюдать за Чонином: его повадки, привычки, неряшливость. Осознавать, что они обычные люди, каких миллиарды. Видеть заспанным по утрам, украдкою целовать в шею, пока никто не видит. В результате смущаться, отворачиваться и делать вид, будто действительно приличный. Признаться честно, Кенсу не заметил, как влюбился. Просто в один момент пришли чувства. Пришел Чонин. Казалось, что так нельзя, это же совсем неправильно. Они — два участника одной группы, зажимаются в гримерной на тесном столике… Но Чонин сказал: «Можно». Потом всё полетело к черту. Назад пути не было и, возможно, до сих пор нет. Наверное, их счастье сохранится на многочисленных снимках в разных странах, те моменты, когда они действительно радовались жизни. Всё было в живую, не наигранно. В результате слова обернулись ложью. Крики, слёзы, бьющаяся посуда — всего удалось избежать. Чонин до последнего врал, говорил, что нет — у него есть только Кенсу. А сайты и фото говорили совершенно иное. Знаменитый Ким Чонин состоит в отношениях с красавицей Кристал. Замечательная гетеросексуальная пара, икона идеальных отношений. Только можно было услышать, как разбивается сердце Кенсу. — Почему? — Прости, хён. Он слышал трепетное «хён», выдавленное дрожащими губами, крайне редко. В особых случаях, когда ситуация достигала горячей точки. Обстоятельства, не больше. Видимо, сил сказать правду не хватает. Это как игра в «третьего лишнего». Сыграем? Кенсу запирается в себе. Вокальные партии наполняются душевной болью, даже глухой услышит. Быть обычной игрушкой в чьих-то руках, осознавать, что нужен лишь сам себе, да и то не факт. Одна статья открыта на телефоне уже битый час, не собираясь уходить с дисплея. Сегодня месяц, как SM подтвердили отношения. Обидно, грустно, пусто. Кенсу почти смирился, почти не плачет по ночам и иногда говорит с Чонином. Жизнь вообще не хочет возвращаться на круги своя. Тихий стук в дверь, толчок. — Можно? — голос у Чонина хриплый, простуженный. Младший садится рядом с Кенсу, их бедра плотно прижаты друг к другу. Хочется сказать много всего, но тишина висит долго. — Ты не общаешься со мной. Я извинялся, но ты никак не реагируешь. Хён, хватит. — Хватит что? — всхлипывает. — Игнорировать тебя за измену? Не много хочешь? Полтора года, Чонин. Полтора года отношений ушли в некуда, были ложью. Пауза. Хочется уйти и драматично хлопнуть дверью, сломав и оборвав всё. Однако, от реальности убежать невозможно. — Ты её любишь? — Нет. Скорее, как подругу, не больше. — Я тебе не верю, Чонин. Тогда зачем встречаешься? Раскрываешь отношения? — Я ей действительно нравлюсь. Она говорит, что влюблена меня, а директор поддержал мысль об отношениях, как пиар. Мне жаль, Кенсу, — он наклоняется и губами касается шеи старшего. — Вы целовались? Занимались сексом? Скажи правду, пожалуйста, — не первая слезинка падает на постельное белье. — Да, мы целовались. На этом всё. Его слезы перерастают в душераздирающие рыдания. Увидеть, как Кенсу плачет — редкость. Эти слезы льются из самого сердца, выплескивая всю ту ненависть и боль, что скопилась за месяц. Руки бьют Чонина в грудь, не позволяя себя обнять. Но младший добивается своего и прижимает тело к себе, целуя макушку. Всё как раньше, когда было чисто и без фальши. Сквозь истерику говорить всегда трудно, и указательный палец на губах оповещает о том, что слова здесь не нужны. — Ничего не говори. Я люблю тебя, Кенсу, слышишь? Люблю тебя. Я обещаю, что мы снова будем вместе. Когда-нибудь мы сбежим из этого проклятого общежития ночью и вернемся с рассветом. Честное слово. Пожалуйста, не плачь, — поцелуи покрывают бледную кожу. Кенсу помнит обещание, он ждёт. Но они так и не сбегают.