Ты лучший не только в баскетболе

POV Аомине – ...Да, Алекс, – уже автоматически отвечал я эту фразу этак раз в десятый. – Да-да, конечно, Алекс... Я зайду сегодня вечером, как только тренировка кончится... Разумеется, я не упущу такого шанса. Кагами же нет дома. Эх... Ну хоть бы тоже себе девушку нашёл... Или парня... А то только нам мешает!.. Ну что? Правда же! Ладно, Алекс, я уже подошёл к раздевалке, поэтому давай, до вечера, - сказал я и наконец положил трубку. Мы с Алекс могли разговаривать часами. Сколько денег я уже потратил на одно только это... После того случая, когда я посреди ночи пришёл к Момои, мы так и не возобновили общение. Она не появлялась на тренировках, а я почти всё своё свободное время посвящал Алекс. Да и что вот я ей могу сказать? Как начать разговор? Как подойти? Я не знал. Мои родители спрашивали про Сатсуки, а я всегда отвечал, что с ней всё хорошо и мы общаемся как раньше, просто у неё нет времени зайти. Интересно, а что отвечает Момои своим родителям на расспросы обо мне? Тренировка проходила скучно. Всё как обычно. Я даже заметил, что за окном сегодня раньше стемнело, потому что на небе сгустились свинцовые тучи, уже готовящиеся разразиться приступами грома и молний, а после – и холодным затяжным дождём. "Н-да... А зонта у меня, конечно же, с собой нет. Скоро игра, мне, по-хорошему, не надо бы болеть..." – подумал я, неспешно проведя короткую контратаку и забросив мяч в кольцо. – Тренер, можно мне домой? – не долго думая спросил я, уходя с площадки. – С чего это ты? Сорок минут всего тренируемся, а ты уже уходить собрался, – искренне удивился он. – Да тут дождь, кажется, собирается. А у меня зонта нет с собой, да и одет я легко. Понимаю, что звучит немного не в моём духе, но я, почему-то, боюсь заболеть... Надеюсь успеть добежать хотя бы до станции, не намокнув, – на самом деле мне почему-то очень хотелось уйти. Тут даже виной не обыденная скука, а нечто... Другое. Я не мог этого объяснить даже самому себе, не то что тренеру. Просто... – Мне надо, – вслух произнёс я, тут же пожалев об этом. – Оу... Ну, впрочем, ты даже и прав в какой-то мере. Иди, я тебя не задерживаю. Странно, что ты вообще решил отпроситься у меня, а не ушёл, толком слова не сказав. Растёшь, видимо, Дайки. – Кто знает, – небрежно кинул я, развернувшись. – До свидания. До конца тренировки оставался ещё, как минимум, час. Маловато сегодня тренировались, ибо вечер уже. Утренние занятия у нас часа по три-четыре где-то. Но да ладно. Я зашёл в раздевалку, в которой, как на зло, перегорел свет. Чертыхнувшись и упомянув небрежное отношение персонала дурным словом, я подошёл к своей кабинке, переоделся кое-как, сложил форму в пакет. И, уже собираясь уходить, закрывая на ключик свой шкафчик, я ощутил, как кто-то подошёл сзади и обнял меня, прижавшись. В тот момент у меня внутри всё словно вверх дном перевернулось. Я вздрогнул и прерывисто вдохнул, чуть закусив губу и на мгновение широко раскрыв глаза. Я слышал биение своего сердца, ускоряющееся с каждой секундой, отдающееся глухими ударами в моих висках. Во рту внезапно пересохло, кончики пальцев охладели. И всё это буквально за пару секунд моего молниеносного шока. Я остолбенел и не двигался какое-то время. А после, нервно сглотнув слюну и более-менее успокоив себя, сдавленно произнёс: – Момои? – Дай-чан... – шёпотом произнесла девушка. Её горячее дыхание буквально обожгло мою спину через кофту, и я снова вздрогнул; почему-то от него мне стало холоднее в разы. Я повернулся к ней лицом, взяв её руки чуть ниже локтей, пытаясь отстранить Сатсуки от себя. Но она как назло вцепилась в меня. Очень крепко. В тот момент моей грубой мужской силы не хватило, чтобы убрать её руки. – Момои, что с тобой? Может, ты отпустишь меня наконец? – собрав в себе остатки решимости, произнёс я. Но Сатсуки в ответ лишь промолчала. – Момои, что с тобой? – я поднёс руку к её лбу и чуть было не впал в истерику. – Момои! Ты... Ты горячая! У тебя жар безумный просто, какого чёрта ты тут забыла в таком состоянии?! После этих моих слову Сатсуки выпустила меня из своих объятий, сама едва не упав на пол. Я вовремя её подхватил и посадил на скамейку, после сев рядом, ибо мне нужно было надеть ботинки. – Момои, погоди, дай я обуюсь, – нервно проговорил я, второпях завязывая шнурки, когда девушка всем своим весом облокачивалась на меня. – Погоди же, погоди!.. – у меня всё буквально валилось из рук. Даже лопатка для обуви. Сатсуки перестала на меня облокачиваться и села прямо, позвав меня внезапно решительным голосом: – Дай-чан. – Да чег... – приподнялся я, повернувшись к ней. Я было хотел прочитать ей нотацию о том, что она доставляет мне кучу проблем своим внезапным появлением, но не смог вымолвить ни слова. Железная лопатка выпала из моих и без того слабых и дрожащих пальцев и звякнула, ударившись о кафель. Я сидел, не двигаясь, замерев от волнения и шока. Ладонь Сатсуки, слабо, но в то же время решительно притягивающая моё лицо к своему, была чертовски горячей. Как и губы Сатсуки, столь дерзко прильнувшие к моим в тот роковой момент. В тот момент, казалось, весь мир исчез. Он растворялся в её пылающем теле, в запахе её длинных волос, небрежно стелящихся по плечам, в прикосновениях холодных относительно всей ладони подушечек пальцев, которые заканчивались чуть щекочущими кожу аккуратными ноготками. Я был настолько удивлён, что даже не нашёл в себе сил, чтобы закрыть глаза. Я таращился куда-то вперёд, не видя перед собой ничего. Откуда-то издалека, с площадки, которая по коридору направо, доносились звуки ударов мяча о пол и скрипа потёртых тренировочных кроссовок. В темноте было не видно практически ничего, и эта самая темнота словно не давала мне действовать решительно, мыслить здраво. Я не знал, что предпринять в такой ситуации, потому что мгновенно стал слабее едва родившегося ребёнка. "Очнись, чёрт тебя дери!" – внезапно мелькнуло у меня в голове. Да, по-видимому, сознание наконец вернулось. Я мгновенно отстранил от себя Момои, кое-как надел второй ботинок, после – ветровку, подхватил девушку на руки и поскорее вышел из здания. Как на зло уже начался дождь. И я с полусонной больной Сатсуки на руках, без зонта, побежал скорее к станции. На полпути я снял с себя ветровку и накрыл ею девушку, чтобы та не промокла и ещё больше не заболела. Сам же я уже продрог до нитки под этим сильным холодным ливнем. Ох, чёрт бы его побрал его и этот проклятый безумный день. Забежав на станцию, я купил два билета: себе и Момои. Прохожие таращились на меня так, будто у меня рог вырос. Ребят, я сам в шоке от того, что сейчас творится; не усугубляйте положение, будьте людьми! В электричке было свободно. На предпоследней станции Сатсуки проснулась и вцепилась обеими ручками в мою руку. Я снова вздрогнул от неожиданности. Да что это сегодня со мной такое? – Дай-чан... – слабым голосом позвала она меня. На этот раз я был умнее, и не опускал голову на её уровень. Нет уж, хватит с меня на сегодня. – Что такое? – спросил я, даже не поворачиваясь к ней. – Дай-чан, тут так жарко... А у тебя губы холодные. Поцелуй меня снова, а? – пролепетала она, поднимая свои сонные большие глаза на меня. Уже который раз за день на меня словно ушат ледяной воды вылили. Я секунд семь даже не знал, что ответить. Просто уставился на Сатсуки, нежно улыбающуюся мне. – Момои, прекрати, ты не в себе, тебе плохо, – едва нашёлся я. – Ну... Мне станет лучше, если ты меня поцелуешь, – с той же интонацией сказала она. – Ну, Дай-ча-ан... – Успокойся, я тебя умоляю, успокойся, – и я не придумал ничего лучше, кроме как сильно прижать Сатсуки к себе. Я надеялся, что она проспит ещё немного, до следующей станции. И, вроде бы, она затихла. Но у меня внутри всё грохотало, подобно грому за окном. Казалось, тучи затянули всё, а потому и на нашей станции шёл такой же сильный дождь. Я вынес Момои на руках из электрички и, шлёпая мокрыми ботинками по лужам, еле-еле донёс до дома. Я позвонил в звонок раз, потом ещё и ещё. Никого не было. "Чёрт! Значит, где-то у неё в сумке ключи есть..." – подумал я, нервно сглотнув слюну, и полез в сумку к Сатсуки. Не зря, кстати, говорят, что женские сумочки, как чёрная дыра. Так оно и было. Момои висла на мне всё это время, кажется, всё так же пытаясь поцеловать, а я готов был душу дьяволу продать, чтобы исчезнуть с этого места и забыть всё, что произошло за последний час. Наконец достав ключи, я, раза с шестого попав в замочную скважину, всё-таки открыл дверь и буквально ввалился в дом вместе с Момои, едва не упав. – Сатсуки, я тебя прошу, ложись спать! – придерживая девушку за плечи, сказал я, глядя на неё. – Но тут всё ещё жарко, Дай-чан... – ноющим голосом сказала она. – Пожалуйста, разве, я обо многом прошу? "О Господи, что происходит?! Этот мир сошёл с ума, да-да, явно! Остановите, я сойду. Нет, правда", – подумал я, всё ещё пытаясь отвертеться от Момои. Я застыл, сжимая её хрупкие плечи в своих руках, глядя на неё в упор. Тысяча и одна мысль в тот момент мелькали у меня в голове. Что-то непонятно мелькнуло между нами, когда мой серьёзный, но в то же время взволнованный взгляд пересёкся с её, будто пьяным и сонным. Едва заметно облизнув пересохшие губы, я прильнул ими к губам Сатсуки. Одному Богу известно, чем я руководствовался в тот момент. Это была немая сцена, которая длилась секунд десять-пятнадцать. Всё это время удары моего сердца продолжали отдаваться в висках, становясь всё сильнее и сильнее. "Так нельзя!.. Нельзя... Нельзя!" – пронеслось у меня в голове, и я, сжав губы, отстранился от Момои, стиснув зубы от злости на самого себя. Буквально через минуту Сатсуки уже лежала в кровати. Она заснула почти сразу же. Я вышел вон из её квартиры, запер дверь и, пройдя через ту самую дырку в заборе, закинул ключи в окно к девушке, после закрыв его, чтоб Момои не простудилась ещё больше. Стоя и смотря на спящую розоволосую Сатсуки, я схватился ладонями за лицо и сжал его подрагивающими кончиками пальцев, после втянув холодный воздух сквозь зубы. "Да это это такое?! Что это сегодня было, чёрт это дери?! – я рывком поднял голову, опустил руки и выдохнул. – Мне надо домой. Мне срочно надо домой. Очень срочно. Надо предупредить Алекс об этом". *** – Я плохо себя чувствую, извини. Я попал под дождь и... – всё это время в моей голове мелькали сцены нашей с Сатсуки "прогулки". Меня трясло от негодования. – В общем, я не приду сегодня, прости, – процедил я. – А, хорошо. Что ж поделаешь. Тебе нельзя болеть, скоро ведь игра. Обязательно выпей чаю, как только будешь дома. Пока-пока, – приветливо произнесла Алекс. – Угу, – пробубнил я и сбросил звонок. *** Я жутко заболел после того случая. Высокая температура не отпускала четыре дня. Игру пропустил. Ни с кем толком не разговаривал, ушёл в себя, так сказать. Чувствовал себя просто ужасно и физически, и морально. Чуть ли не ненавидел себя.