Прятки

— Три… Четыре… Пять… Я иду искать! Кто не спрятался, я не виноват! Антон резко обернулся, надеясь захватить в поле зрения, убежавшую прятаться Алёну. Собственно, и захватил. Точнее, хм, заслышал. Не услышать мат Алёны, вписавшейся лбом в кровать, было совершенно невозможно.  — Лё-ё-ён, а я тебя нашел. Он присел на корточки, рассматривая отчаянно трущую лоб ладонью девушку, стоящую на четвереньках.  — Я заметила, — она выругалась, а затем почему-то жалостливо позвала, — Анто-о-он… А это… Посмотри, пожалуйста. Под аккуратно сдвинутой ладонью, наливалась шишка. Антон вздохнул и встал, поднимая Алёну за подмышки. Вместо того, чтобы, как и положено больной, страдать, она весьма деятельно забралась на кровать, и натянула на ноги одеяло, продолжая при этом потирать лоб и жалобно ворчать о мерзавце Антоне, который «этот трахадром» покупал, о «гребанном траходроме, под которым спрятаться невозможно», и много ещё о чем.  — Кстати, под кроватью пыльно. Надо бы чаще протирать, — хмыкнула Алёна, прекращая вести разгромные речи, — хреново ты первую помощь оказываешь, Антон. Хреново. Вот, а если бы ты пожарником был, а я тут умирала бы, а?  — То меня бы пришибло бревном, ага. Алён, нахер иди. Я экономист, а не пожарник.  — Бу-бу-бу. Антон засмеялся, когда Алёна продемонстрировала ему язык, и показательно отвернулась к окну. Он робко коснулся её плеча, когда молчание показалось ему затянувшимся. Она не повернулась — только дернула рукой, словно желая, чтобы он отвязался. Антон задержал дыхание и придвинулся ближе к ней. Острое девичье плечо выделялось под тонким слоем эротичного хлопкового платьица, в котором Алёна спала. По загорелой коже чертовски хотелось провести — и сдавить шею двумя пальцами. Антон спросил её тихо-тихо, одновременно забираясь рукой под ночнушку и удобно располагая ладонь на плоском животе, с четкими очертаниями мускул:  — Правда больно? Алёна вздохнула и, опустив поверх ткани свою ладонь на его руку, предельно честно ответила:  — Правда.