36 часов на новую жизнь

Примечание: в данном произведении речь идет о группе людей, никак не связанных друг с другом, но по каким-то неопределенным (и абсолютно неважным) причинам знает о наступающем через 1,5 дня конце света. 3 часа ночи. В маленькой уютной квартирке на пятом этаже многоквартирного дома все еще горела лампа. Она мягко освещала стены и мебель, покрывая их золотисто-песочной пленкой своего искусственного света. Затаившись в этой пленке, словно укутавшись в плед, на кресле сидел мужчина, которого студенты посчитали бы «взрослым, близким к старости», а пожилые люди – только начинавшим свою жизнь. Он держал в руках кружку с кофе и старый альбом с фотографиями. Опять же, кому-то альбом покажется старым, а кому-то – совсем новым, еще не покрытым пылью и не промокшим от слез людей, возвращающихся к былым снимкам вновь и вновь. Человек как-то грустно-тепло смотрел на фотографии, как будто хотел начать «старить» его своими сантиментами. -Ты знаешь, что скоро наступит конец света? – вдруг спросил человек у девушки, сидящей за столом напротив него. Она оторвалась от чтения книги, сняла очки и посмотрела на него с улыбкой, какой одаривают маленького ребенка. Он смотрел на нее абсолютно серьезно. -Паша, если ты о том, что я наконец-то взялась прочитать эту книгу, - чуть приподняла ее девушка, - то я могу и не дочитывать. Павел понимал, что должен посмеяться или хотя бы улыбнуться в ответ. Но он только кивнул. Раз. Два. Три. Четыре. -Ты ведешь обратный отсчет? – продолжала шутить девушка. Павел «угукнул». Лампа продолжала покрывать их золотистым пледом. Машины за окном продолжали время от времени нарушать тишину. Павел продолжал кивать. Ксюша смотрела на него неоднозначно. Один глаз ее смотрел с милой, доброй насмешкой, а другой – с беспокойством. Тот, что с беспокойством – это левый глаз, его взгляд шел от сердца. Эти два взгляда так упорно боролись друг с другом, что Ксюше пришлось моргнуть. Раз. Два. Три. Четыре… Ксюша перестала моргать. Павел перестал кивать. Машины за окном продолжали шуметь. Лампочка перегорела, щелкнула на прощание и забрала теплый, мягкий желтый плед с собой. -Почему ты сегодня остался дома? – вдруг спросила Ксюша. Обычно Павел уходит на съемку в ночной клуб. Каждую ночь он все больше изнашивает матрицу своего дорогущего фотоаппарата, замораживает в объективе самые яркие моменты вечеринок и дискотек. Ночь Павла похожа на калейдоскоп: перед глазами мелькают то желтые, то розовые, то оранжевые или зеленые танцполы, бары, везде разное освещение, музыка, даже люди разные, но каждую ночь калейдоскоп один и тот же. Поначалу кажется интересным, отвлекает от остальной жизни. Потом начинает рябить в глазах. Потом ты перестаешь различать цвет, которым освещена ночь в клубе. Остается только черный фотоаппарат. Только серый ноутбук и такое же серое оформление программы для обработки фотографий. И музыка становится слишком громкой, люди слишком, яркость слишком. Всего становится слишком. И Павел был бы счастлив остаться дома и наслаждаться черным помещением и яркими чувствами внутри себя: обнять Ксюшу. Поговорить с ней. Почитать ей вслух. Позадавать ей каверзных вопросов на тему фотосъемки и посмотреть, как она краснеет, когда не знает верного ответа. Перебирать ее длинные, как лианы и мягкие, как весенние почки, волосы. Чувствовать, а не видеть. Но он идет зарабатывать деньги. Идет, потому что надо идти. А в этот день он остался, прекрасно понимая, что на его место стоит огромная очередь и, что он уже потерял свою работу. Павел знал, что через 36 часов наступит конец света. Неважно, откуда он знает, неважно, как это случится. Он просто знает и все. Оно просто случится. И ничего не поделаешь. В этот вечер фотограф собрался уже накинуть кофр на плечо и пойти на работу. Но подумал, что конец света – весомый повод остаться дома и что-то подкорректировать в своем поведении. В своей жизни, пусть жить осталось всего 36…Раз, два, три, четыре…Всего 32 часа. -Ксюша, ты когда-нибудь хотела уйти, пока меня нет? – вдруг спросил Павел. Его голос долетел до Ксюши откуда-то из темноты, которую они так упорно старались не замечать. Павел вдруг понял, что ему не нужен свет, чтобы увидеть Ксюшу. Он знал, что она здесь. -Конечно. Иногда бывает так скучно одной, а друзья зовут в кино на ночные сеансы. – отвечает Ксюша. Павел закрывает глаза. Становится еще темнее. А он просто хочет проверить, нужно ли ему зрение, чтобы знать, что Ксюша рядом. Паша слушает, пытается поймать ощущения по воздуху, но не смотрит. Он устал смотреть. И он знает, что Ксюша рядом. Сейчас. -Нет, не так. Ты когда-нибудь хотела уйти насовсем? Собрать вещи и уехать к какому-нибудь молодому и красивому принцу, который посвятит тебе всю свою жизнь. Ксюша вздыхает. Совсем близко. Павел все еще не открыл глаза. Но теперь он точно чувствует, как Ксюша запускает руки в его волосы, садясь на ручку кресла. Она кладет руки ему на шею и осторожно опускает голову на его макушку. Ксюша целует его макушку. Потом начинает тихо-тихо смеяться. -Ты глупый, Паша. Раз. Два. Три. Четыре…Паша начинает кивать. Машины под окном проезжают все чаще. Лампочка не горит. Ксюша тихо смеется. Все тише и тише. Потом замолкает. -Паша? Что-то случилось? Скажи, пожалуйста. Я не привыкла видеть тебя таким серьезным. А у него сейчас из головы не выходит всего одна мысль: «Через 32 часа мир исчезнет». Исчезнет каждый клуб, который Павел снимал. Исчезнут все его снимки, техника, студия. Он исчезнет. И Ксюша. Тоже исчезнет. Господи, как же этого мало: 32 часа. И как же этого много. Натягивается напряжение, словно тонкая нить. Вы когда-нибудь ранились нитью? Тогда Вы знаете, как это больно. -Ксюш, я тебя люблю. Ксюша замолкает. Отпускает его плечи. Паша часто говорит эти слова. Когда уходит ночью на работу, когда утром приходит домой. Когда Ксюша уходит за покупками, когда они разговаривают по телефону. Только обычно за этими словами скрывается что-то другое. «Прости, что опять ухожу». «Я скучал по тебе всю ночь». «Ты у меня такая хозяюшка». «Пожалуйста, будь осторожна, где бы ты не была». А сейчас нет никакой подоплеки. Просто оголенные чувства. Я. Тебя. Люблю. -Я тебя тоже люблю, Паш… -Стой. Ты не поняла. Ксюша. - Он встает с кресла и пытается найти ее в темноте. Находит. Сжимает ее локти. – Ксюша, я это знаю. Ты постоянно мне это говоришь. «Неправда, - думает Ксюша. – Я никогда не говорю тебе, что люблю. Это большая ошибка». -Ты каждый день даешь мне понять, как сильно любишь. А я все думаю: «Вот придет какое-нибудь важное событие, и я сделаю все, чтобы показать тебе свою любовь». Они оба знают, что любви нет. Что люди случайно придумали это слово. Есть что-то другое, чему все еще не дали название. Потому что оно настолько тонко, прозрачно и хрупко, что его невозможно написать на бумаге. Его нельзя увидеть, можно только почувствовать. И все стихи про любовь имеют фразы между строк. О них не догадывается даже автор. Но именно так дóлжно описать это явление. Не многие отличают замыленное, опошленное слово «любовь» от этого самого междустрочия. Поэтому люди несчастны. А Паша с Ксюшей знают, как чувствовать, как видеть с закрытыми глазами друг друга. Раз. Два. Три. Четыре… Прошел еще час. -Ксюша. – Паша садится на пол и обхватывает Ксюшины ноги двумя руками. – Давай распишемся. Событие пришло. Разве конец света…Конец событий – это неподходящий повод? Ксюша застыла. Не открывая рта, совсем тихо – молча. Она спрашивает: «Скажи мне, что случилось?» Он отвечает: «До конца света осталось 30 часов». И она верит. Она поверила тишине, которую они создали. Ксюша начинает плакать. Павел молчит. Он сильнее обхватывает ноги девушки. Потом отпускает совсем, чтобы подняться и обнять ее. Почувствовав, что столь родные руки отпустили ее в темноту, Ксюша зарыдала сильнее. Раз. Два...Нет. Этого нельзя посчитать. Слезы не укладываются ни в один ритм. Как междустрочия существуют только в нашем сознании. Павел поднялся. Поцеловал Ксюшу в лоб. Один глаз. Другой. Еще никогда его чувства не были так открыты, как теперь. Как оголенные провода, к которым страшно прикоснуться. А Ксюша с удовольствием пропускает через себя электрические разряды. -Ксюша, - шепчет Павел, - давай распишемся. Паша не любит формальности. Для Ксюши они тоже не важны. Но сейчас, когда весь мир угасает, готовясь умереть, в людях открываются новые чувства. Новые жизни пробивают старые. Именно теперь, когда им осталось 36 часов. И Паша с Ксюшей почувствовали, что, как бы бессмысленно это не было, они хотят расписаться и стать законной семьей. -Но сейчас только 5 утра. Загс еще не работает. - отвечает наконец Ксюша. Ее голос еще немного дрожит от слез. -А мы пойдем пешком. На улице тепло. Солнце почти взошло. Пойдем. Только сейчас Ксюша и Павел понимают, что солнце давно осветило комнату. Хотя все это время они были уверены, что в квартире висит кромешная тьма. Им не нужно было зрение, чтобы быть рядом и видеть друг друга. Павел проводит рукой по волосам Ксюши. Вытирает с ее щек слезы. Он улыбается. Улыбается, потому что наконец-то они открылись настоящим чувствам и эмоциям. Он перестал строить из себя учителя маленькой девочки. Она перестала доказывать каждым жестом свою серьезность и свое всезнание, высокое положение. Да, конец света меняет людей. Взяв Ксюшу за руку, Павел бежит в коридор, накидывает на Ксюшу свою куртку, берет папку с документами, уже несколько дней лежавшую на полке и как будто ждавшую этого момента, и открывает дверь. Ксюша и Павел идут по улице, держась за руки. Солнце покрывает своим прозрачным одеялом угасающий мир. Машины стали шуметь сильнее. Ксюша и Паша не торопятся в ЗАГС. Они идут медленно, наслаждаясь друг другом, зная, что на новую жизнь им отведено всего 30 часов…