Тлеющий Уголёк

Ещё яркое осеннее солнце устало село за опушку сумрачного смешанного леса. Закатное рыже-алое небо с каждой минутой темнело. Вечерняя лесная суета постепенно превращалась в ночную тишину, нарушаемую только шумом ночных зверей, скрывающихся во тьме. Суетливые воробушки щеголяли то туда, то сюда, будто не знали, куда им деться на эту ночь. Вороны хором гаркали свою крикливую песню. Иногда их гортанные крики раздавались очень долго, но через некоторое время они затихали, давая черёд тишине. Но какая-нибудь животинка всё-таки разорвёт эту глушь своим криком, и вновь начинает звучать птичий концерт. Погода была немного пасмурной, от того и воздух божественно пах дождём. Я шла по лесной тропинке, ведущей куда-то. Наслаждаясь запахом влажных деревьев и звуками природы, я аккуратно шла, шурша своими кедами об опавшую листву. Сухие листики забавно разлетались от моих ног, будто пытались удрать от огромного чудища. Я, конечно, не монстр, а даже наоборот самое милое и доброе, жизнерадостное существо, которое только может быть. Мне безумно нравилась такая странная пасмурная погода. И во время неё я любила прогуляться где-нибудь в самом далёком месте от своего дома. Сейчас я забрела дальше обычного, но я любила исследовать незнакомые места, и этот лес мне был очень интересен. Вдруг я наткнусь на доброго лесника, который угостит меня крепким чаем с ягодами, и мы потратим с ним всю ночь за рассказами из жизни? Вдруг встречу своего единственного? Хотя, это будет настоящим бредом. Вдруг я наткнусь на самое настоящее волшебство? Кто знает, что таит этот лес, полный чудных запахов и любопытных зверей? Эти наивные мысли обветривали мою глупую головушку. Вдруг в глубине леса я заметила что-то, похожее на лесной домик. Неужели я встречу лесника? Страха перед неизвестностью я даже не чувствовала, и не предполагала, что в этом доме могут обитать не только лесники, но и маньяки, например. Уверенным и быстрым шагом я направилась к этому таинственному зданию. Постепенно появлялась коричневая черепичная крыша, стены из брусьев тёмного дерева и окна, в которых царил мрак, за которым не было видно даже вещей, находящихся в доме. Что уж говорить о малейшем пламени свечи... Может, меня подводит зрение, но я действительно не вижу освещения в доме и около него. Наконец я вышла на полянку, всю усыпанную палой листвой и уже окинутую ночной тьмой. Видимо, пока я добиралась до этого домика, наступила ночь. Поднявшись на расписное крыльцо, я постучала в дверь. В ожидании мелькнула мысль о том, что этот домик действительно красивый! Балясины перил лакированной лестницы были вырезаны красивым узором. Сами перила были гладкие-гладкие, никакая щепочка не торчала наружу. На потолке, который возвышался над крыльцом, была лампочка. Почему она не горела, одному хозяину известно. Но было бы не плохо, чтобы она показала всю красоту этого чудного крыльца. — Здравствуй, — вдруг послышалось из дома. — Привет, — улыбнулась я и начала осматриваться, чтобы обнаружить какие-то телодвижения около себя. — Друг или враг? — спросили меня. — Друг! — от неожиданности улыбнувшись, ответила я. — А точнее подруга. — Тогда проходи. Что-то щёлкнуло, и дверь немного приоткрылась. Шире открыв дверь, я вместе с лесным холодом проникла внутрь. На глаза мне бросилась безлюдная уютная гостиная. Вдоль стен комнаты стояли только старые шкафы, сделанные из тёмного дерева, с пыльными книгами, которые неизвестно, сколько тут находятся. В центре одной из стен располагался большой обугленный камин. На его углах кирпичи были немного ободраны, но это не портило всю его красоту. Сверху камина опять же лежали книги. В одном из углов стоял старый письменный стол, на котором располагалась величественная гора из разных бумаг. Обрамлённая шкафами дверь, скорее всего, вела на кухню, так как оттуда доносились приятные запахи свежезаваренного травянистого чая. Пол гостиной был застелен старым, но мягким узорчатым ковром. В центре комнаты стоял большой обеденный стол, на котором стоял подсвечник с семью горящими свечами. Удивительно, но этим маленьким источникам огня неплохо удавалось осветить всю комнату. Ещё больше удивляет то, как быстро хозяин успел зажечь их, перед тем, как я зашла. Я сняла с себя своё тёмно-зелёное пальто, модную обувь и, оставшись в одном тонком вязаном свитере, начала ждать своего доброжелателя. Непонимание происходящего вызывало у меня небольшое напряжение. Страх и опасение даже и не думали появляться. Чувство бесстрашия давало мне уверенность, что я тот ещё храбрец. Но моё крупное любопытство всегда берёт вверх, что очень часто приводит к непоправимым ошибкам. — Чего же ты стоишь? — прервал мои мысли голос, будто находящийся где-то в этой комнате. — Садись за стол. Захихикав над своей жалкой стеснительностью и чересчур сильной задумчивостью, я прошла на кухню и села за стол. — Тебе налить чаю? — Да, спасибо, — ответила я, мило улыбнувшись, но мысли о том, где находится сейчас хозяин, портят естественность моей очередной актёрской роли. — Хорошо. Сейчас ещё принесу тебе плед. Вдруг откуда-то мне на колени упал тёплый и нежный на ощупь плед. Я была крайне удивлена, но ничего не сделаешь, так просто от этого гостеприимного хозяина не убежишь, да и я была готова ко всему, что только может произойти, и сохраняла спокойствие. — Вот, держи, — вновь послышался голос, и я приготовила руки. — Чай с шиповником. На столе перед моими протянутыми руками, приготовленными как раз для того, чтобы взять то, что мне хотели передать, оказалась большая кружка с ароматным чаем, пар которого медленно поднимался вверх к белоснежному потолку. Это было не очень приятно, что хозяин поставил меня в такое глупое положение… Но удержала бы я неожиданно появившуюся в моих руках кружку? — Спасибо большое, — смущённо поблагодарила я незнакомца. — Это очень приятно с твоей стороны. Почуяв нового гостя, из кухни, мягко ступая на миниатюрных лапках, вышла маленькая аккуратная кошечка. Её походка была такая изящная, будто это не маленькое безобидное существо, а самая важная особа этого маленького уютного дома, который изнутри казался дворцом. Эта кошка что-то скрывала в своих хитрых ярко-зелёных глазах, она явно знала то, чего никто не мог знать. Милая мурлыка запрыгнула ко мне на колени, начала ластиться и тереться об меня головой. — О, ты понравилась Брынзе, — сказал голос. — Это моя кошка. — А почему её зовут Брынзой? — улыбаясь, спросила я и пригладила у кошки распушённую шёрстку между ушами. — Потому что она сама так захотела, — послышался ответ. Я захихикала, но подумала о сыре такого сорта и о том, как кошка могла бы сообщить, чего она хочет. Брынза спрыгнула с меня и просто села рядом с моим стулом, сделав вид, что чего-то ожидает от меня. — А ещё она любит этот сыр, — сказал мне голос. Про какой сыр он говорит? Но мой взгляд тут же бросился на накрытый стол и меня мгновенно осенило. На столе стояло много небольших ёмкостей, каждая была чем-то наполнена. В одной тарелке красиво лежали сыр и колбаса. В плетёной корзиночке лежал свежий хлеб. В вазочке были помещены вкусные конфеты, а в ещё одной такой лежало печенье. Этот добрый хозяин мне действительно очень нравится, пусть даже он невидим, и сама обстановка мешала сосредоточиться на нём. Иногда всё-таки не обязательно видеть своего собеседника, чтобы ощутить перед ним симпатию. — Ах, да, как и имбирное печенье, — добавил голос. — Кинь ей его. Взяв из чашки одно печенье в виде медведя, я протянула его кошке. Маленькая попрошайка мгновенно накинулась на лакомство и с громким хрустом принялась уплетать его. Хруст был настолько громкий, что прорезал тишину, стоявшую глухой стеной. Улыбаясь и заворожённо глядя на милую кошечку, я тихонечко хлебала вкусный чай. — Смотри, — вдруг проговорил голос. — Снег пошёл. Поставив кружку с чаем на стол, я завернулась в тёплый плед и подошла к окну. Сквозь верхушки деревьев вниз пробивались огромные хлопья снега. Они падали так медленно и нехотя, будто не желали приземлиться и просто растаять, как и все другие снежинки. Их полёт был таким прекрасным, кружевным и ностальгическим. — Какие большие хлопья, — сказал голос. — Совсем как в детстве. — Здорово! — по-детски улыбаясь и радуясь, сказала я в ответ. Это чувство ностальгии прибыло прямиком из нашего детства. Оно радовало меня прямо как тогда, когда под Новый год в тихий снегопад я сидела у окна и любовалась этим чудным природным явлением, а мама на кухне пекла вкусное, сахарное, новогоднее печенье. Мне вспомнился жар нашего семейного камина, у которого мы собирались всей семьёй, чтобы поделиться событиями прошедшего дня. Бывает, что кто-то из нас одиноко сидит у него, покачиваясь в кресле-качалке, размышляя о своём и понемногу отпивая из большой кружки чай с бергамотом. — Растоплю камин, — сказал мне голос и в ту же секунду сзади меня загорелись дрова, лежащие в топке. Происходящее в доме перестало меня удивлять и вызывать напряжение. — А разве сейчас не детство? — спросила я, задумчиво глядя в окно. Ведь моё детство всё ещё шло, пускай я уже и размышляла, как взрослый человек. — Нет, — ответил мне голос, давая осознавать, что я с концами повзрослела и ничего уже не вернуть. — Оно ушло с закатом. А сейчас ночь и горят фонари. Я обратила внимание на фонари, висевшие на стенах дома. Странно, совсем недавно они не горели. Но и мысль, что с рассветом детство вернётся обратно, давала мне небольшую надежду. — Но как же? — ещё более задумчиво спросила я. — Ведь детство ещё со мной, просто заснуло на одну ночь… — Нет, — пробормотал голос. — Это всего лишь Брынза трётся об твои ноги. Я захихикала от такой глупости, сказанной моим собеседником, и посмотрела вниз на ласковую Брынзу. Она и в правду тёрлась головой об мои ноги, требуя, чтобы я её погладила. Кажется, он сильно убеждён в том, что детства больше никогда не будет. Мне показалось, что у него самого оно было крайне трудным и это переросло в злокачественную опухоль на его душе. — Погладь её, — попросил голос. — Для неё детство никто не отменит. Даже тьма за окнами нашего дома. Я присела и погладила кошечку, думая и предполагая, что же могло у него случиться. Та в свою очередь забралась ко мне на колени, устроилась поудобнее и начала громко-громко мурлыкать. Мои губы растянулись в счастливой улыбке, а по телу разлилось нежное тепло. Урчание Брынзы было таким приятным, нежным… А я наскучалась по кошачьим неженкам, которых мне постоянно не хватает, так как животных в доме заводить нельзя. Я встала, держа в руках кошку, и вновь уставилась в окно. Снег уже покрыл тонким слоем землю. — Как прошёл день? — спросил голос. — Просто прекрасно! — улыбаясь, ответила я. — Узнала что-то новое? Я задумалась, вспоминая, узнала ли я что-нибудь, но ничего в мою память не пришло. Как глупо было радоваться тому, что просто дожила этот день, а не лежала убитая где-нибудь в этом ужасно красивом лесу. — К сожалению, ничего… — пробормотала в ответ я, чувствуя стыд от своей неоправданной радости. — Ну что ж, — сказал голос. — Может быть, завтра. — Завтра я, конечно, узнаю многое! — горячо сказала я, ведь завтра мне придётся топать на учёбу. Брынза спрыгнула с моих рук и стрелой помчалась на кухню. Я хмыкнула и села за стол, упёршись об него локтями и заглядывая в окно полюбоваться снегопадом. — О, бери зефир, — сказал голос, и на столе появилась маленькая вазочка с белоснежным зефиром. Я едва заметно поморщилась. Зефир я не очень любила, иногда даже брюзжала с него. Но чтобы не огорчать хозяина этого дома, я просто сделала милую улыбку и поблагодарила. В доме воцарилась гробовая тишина. Длилась она, наверное, минуты две и в течение этого времени, чай в моей кружке постепенно заканчивался. Может, его родители часто выпивали, лишая его детского счастья? Может, они были постоянно заняты и не находили времени на своё дитя? Может, их и вовсе не было, а мой дорогой собеседник жил у родственников, а то и где похуже, например, в детском доме. — Давай я включу музыку? — предложил мне голос, упорно прерывая мои мысли, как будто слышал их. — Ох, где же эта пластинка… Шкафы в гостиной открывались, из них вываливались какие-то книги и прочие вещи. Наконец, из одного шкафа с различными дисками, пластинками и кассетами, выбралась одна пластинка. «А, вот — Kansas» — пробормотал голос и лихорадочно пытался вставить пластинку в проигрыватель. После долгого бурчания и попыток вставить её, он всё-таки это сделал. Я улыбалась ему… Вдруг заиграла милая, приятная мелодия, созданная инструментами, она мне непременно понравилась. Она навеивала какую-то тупую грусть, будто я осознала что-то странное… Но в то же время она создавала такую незабываемую атмосферу. Вся эта мебель и предметы декора начали иметь огромное значение в этом доме, гармонируя друг с другом и этой бесподобной песней. — Слышишь, — бормоча, спросил голос. — Это «Dust in the Wind»… Моя любимая. — Прекрасная песня, — сказала я, прислушавшись к мелодии и сладкому пению мужского голоса. Я подошла к окну. Снег перестал идти, а всё вокруг было покрыто белоснежным ковром. Он был прекрасен. С ним всё выглядит ярким и пушистым. Я взглянула на небо. Тучек уже не было, и кругом были усыпаны звёзды, а большая полная луна обливала ярким серебром снег. — Помаши Луне, чтобы ей не было так одиноко, — шепнул мне голос. — А я пока подкину дров. Угли совсем красные. Я радостно помахала Луне рукой. Но она ведь не одинока, у неё есть звезды, и есть глупая я, сильно привязанная к ней, и зачем-то машущая по приказу неизвестного, которого я не могу увидеть. Не было даже странного чувства, ведь я искренне верила во все чудеса. В особенности, когда они происходят прямо на моих глазах. Сзади себя я услышала сильный треск костра — это мой друг подкинул дров в очаг. — Ух, как затрещали, — воскликнул он. Я не обратила внимания на его комментарий и продолжала заворожённо глядеть на небо. Глядя на такое, начинаешь задумываться о бесконечности вселенной и о том, что в этой самой бесконечности ты всего лишь пылинка. Звёздное небо дарило мне равновесие и покой, оно вдохновляло меня. — Прекрасная ночь, — пробормотала я, устраняя неловкое молчание. — Да, хорошая, — ответил голос. — Потому что она снаружи, вместе с тьмой. — А внутри дома, тогда, что? — спросила я, не понимая, к чему он клонит. — Камин. Чай. Брынза. И ты, — просто ответил он, с такой интересной и невинной интонацией, как будто ничего и не упускал. — А ты? — удивилась я тому, что он всё-таки не внёс в этот маленький список себя и не исправился. — Я? — задумался он. — Я лишь голос. Тысячи слов. — Думаешь? — переспросила я, начиная задумываться, насколько сильно могли изранить его душу. — Говорю, — спокойно ответил он. — Ты ведь есть кто-то! — возмутилась я. — Как же так? — Я Уголёк, истлевший в камине, — сказал голос, после слов которого, мой взгляд тут же бросился на камин, а по телу прошлись мурашки. — Ты увидишь меня, когда погаснет пламя. — Но как же уголёк впустил меня в этот дом? — спросила я, потихоньку выпуская все появившиеся вопросы, которые появились, как только я зашла в этот дом. — Может, это сделала Брынза, — предложил он. — Ты же не знаешь абсолютно точно… Ведь ты оказалась в странном мире. Я сильно задумалась. Столько всего непонятного он произнёс, столько же странных событий, произошедших здесь, и в тысячу раз больше вопросов, предположений и мыслей. Вдруг чудесная песня закончилась и наступила гробовая тишина. — Как тихо… — пробормотал голос. — Только угольки в камине трещат, — полушёпотом дополнила я, чтобы не перекрывать своим громким голосом такой тихий и расслабляющий звук. Я вернулась к своим раздумьям, потирая двумя пальцами подбородок. Никогда не встречалась с такими странными вещами… Кто он, этот славный хозяин, хранитель уютного домика в лесу? Какая странная кошка, имеющая какие-то совсем не кошачьи желания… Это всё моё разыгравшееся воображение? Или может, стремительно развивающаяся шизофрения? Ничего не понятно! — Странно, — после недолгого молчания сказала я. — Ты ведь не можешь быть простым угольком! — А кто же я? — иронично спросил он. — Кто? — с нажимом спросила я. — Ты хочешь изменить этот мир? — вдруг перевёл тему голос. Каков хитрец, упорно прерывающий все вопросы о его личности! Может, он сам расскажет? А мир, мир изменчив и сам по себе. Люди меняются, приносят ему пользу и ущерб. Загрязняют природу, развивают культуру. Если сравнивать поколения стариков и нынешней молодёжи, можно заметить огромную разницу. Ведь люди сами пришли к такой жизни. — Может быть, — ответила я. — Хотелось бы изменить людей. Ведь они делают этот мир. — Мир возник задолго до людей, — сказал он. — Знаю, — ответила я. — Но ведь люди его меняют. Все существа. — Нет, — хмыкнул он. — Только внешне. — Возможно, — опять задумалась я. — На самом деле мир изменяет людей под себя, — начал объяснять он. — Давая им иллюзию власти над собой. Незаметно, как приходит утро. И как заканчивается чай у тебя в кружке. — Хм… — мощные раздумья обо всём, что сказал Уголёк, захватили меня целиком. — Как же мир это делает? — Всё подчинено закону мироздания, — ответил он. — Когда люди узнают как, мир просто рухнет. Уравнение останется без решения, а ты и я без дома. — А ты знаешь, как? — спросила я. — Знаю, — ответил он. — Но я обещал Брынзе, что никому не скажу. — Брынза сказала тебе? — удивилась я. — Нет, конечно, она глупая кошка, — хмыкнул голос. — А почему же ты ей обещал? — не поняла я. — Потому что мне больше некому было давать обещаний, — ответил он. — Этот мир слишком мал. Но ответ ты можешь найти вон в тех книгах в шкафу. Эти книги были ещё до того, как я пришёл. На моих глазах открылся один из шкафов. Я подошла к нему и стала разглядывать указанные книги. Они действительно были старые, казалось, что если я возьму их в руки, то они тут же развалятся и превратятся в бесполезную труху. На корочках книг даже не было названий. Я не стала листать их, думая, что когда-нибудь я всё равно возьмусь за них. — Очень старые, — проговорил голос. — В них нет букв. Но ты сможешь прочитать их, если останешься. — А я не хочу уходить, — горячо сказала я. — Но мне пора, — грустно сказал он. — Куда же ты? — расстроилась я. — Тьма за нашим домом, — сказал он. — Она зовёт меня. — Что с тобой будет? — убитым голосом спросила я. — То, что происходило бесконечное количество раз, — ответил он. — Я оставлю книги. Ответ в них. Ты сможешь найти меня… — Как? — с надеждой спросила я. — По словам, — сказал голос. — «Серпантины улиц запутанных оплетают силой бетонною». Ищи слова, пока я буду во тьме. Эта стихотворная фраза эхом прошлась по комнате. Я попыталась хорошенько её запомнить. — Я постараюсь, — пообещала я. — До встречи, — сказал он, его голос потихоньку переходил в шёпот. — В другом мире… — До встречи, — вздохнула я. Я осталась совершенно одна в пустом доме. Пройдясь по нему, я даже не нашла Брынзу, будто та тоже испарилась вместе с Тлеющим Угольком. Мне понравилось, как он себя назвал, и хотелось постоянно называть его Угольком. Я вспоминала отрывки диалогов, его таинственный мрачный голос, от которого у меня время от времени пробегали мурашки по коже. Сидя на стуле у обеденного стола, переваривала то, что произошло со мной в этом доме. Я должна найти своего друга! Вспомнив слова, которые сказал мне Уголёк, я подорвалась рыться по шкафам, ища эти строки. Долго мне искать не пришлось. Я нашла чьи-то рукописные красивые стихи. Прочитав несколько из них, я вдруг обнаружила знакомые слова. Да это же те слова, что он мне сказал! В конце каждого стихотворения я находила подпись «Максим Драп». Неужели этот человек мой Тлеющий Уголёк? Где же я его найду?.. С того случая пролетело очень много дней. Благодаря социальным сетям, я нашла этого человека, но так и не осмелилась написать ему. Его любимая песня плотно засела в мою голову. И каждый раз, когда шёл снег, я выходила на улицу, включая на плеере эту песню, и вспоминала ту волшебную ночь. Каждая моя прогулка под снегопадом заканчивалась тем, что я добиралась до того домика, проверяла его состояние и иногда в нём прибиралась. Каждый раз я надеялась, что когда я войду в этот дом, меня встретит мой Уголёк. «А, это ты? Мы с Брынзой уже соскучились по тебе», — хотелось бы мне услышать от него. Но каждый раз я приходила в пустой пыльный дом, каждый раз я приводила его в порядок. Летом я частенько в нём оставалась с ночёвкой, чтобы набраться вдохновения для написания какой-нибудь книги или рассказа. Когда-то в летний вечерок мне даже пришла идея, а не написать ли про моего Уголька? И я всё-таки сумела написать про него. И этот рассказ я буду держать у себя долгие годы, время от времени перечитывать, что-то поправлять… и, конечно же, вспоминать про Тлеющего Уголька.