***
Как бы приятно ни было вот так оставить Рена посреди коридора, лишенного дара речи и одинокого, Хаксу в ту ночь было не уснуть. Кожа зудела от желания что-то сделать, хотя все отчёты и формы были заполнены на недели вперёд. Его продуктивность упала из-за банального дефицита работы. За неимением других способов убить время Хакс перешёл к вечернему распорядку. Он заказал ужин в свою каюту, насладился нехарактерно долгим душем и уселся за стол, чтобы выпить коктейль с щепоткой сахара и льдом. Хакс чувствовал себя избалованным прожигателем жизни, не делая ничего полезного, но в кои-то веки нагрузить себя было нечем. Он пролистал пару книг и журналов, до которых в последние годы не доходили руки, вытащил старые чертежи базы "Старкиллер", вспомнив, с каким взволнованным нетерпением претворял их в жизнь. Каким воодушевлённым Хакс был тогда. Сейчас же, казалось, он мог сосредоточиться только на низменных, незрелых чувствах. Может, он и преувеличивал, но если так, то самую малость. Его сбили с пути искушения плоти. Было бы проще, если бы он мог потакать им, не отвлекаясь, но Хакс позволил вмешаться эмоциям. Несколько лет назад Хакс сумел бы избавиться от привязанности к Мэтту. Он растоптал бы в зародыше любой намёк на интерес к Кайло Рену, вне зависимости от его природы. Должно быть, Хакс размяк… Это было непозволительно и требовало незамедлительных мер. Ход его мыслей прервал какой-то звук. А потом снова. И снова. Хакс удивлённо моргнул, провёл пальцем по чертежам, и только затем хмуро уставился на дверь. Он представить не мог, кто стал бы беспокоить его в столь поздний час без предупреждения. Генерал поднялся, на ходу обдумывая варианты: скорее всего это была Фазма, однако вероятность того, что на пороге окажется Мэтт или Кайло Рен была неприятно велика. Хакс нажал на панель, открывающую дверь, чуть сильнее, чем требовалось, внутренне готовясь к визиту непрошенного гостя. — Генерал, — в дверях его ждал Мэтт. Выглядел он как-то иначе, но Хакс не смог бы с точностью сказать, что именно изменилось. Светлые волосы привычно неухоженные. Одежда, хотя это не был знакомый комбинезон, осталась форменной — чёрные тренировочные штаны и чёрная майка. Повседневная, но в рамках профессиональной. Во всём остальном это был тот же Мэтт — нескладный и притихший под внимательным взглядом Хакса. При этом казалось, что он стал выше, в глазах появились какие-то беспокойные тёмные тени, плечи вдруг стали крепче, шире. Мэтт походил на готовую лопнуть туго затянутую пружину. Хакс подумал, что следовало связаться с ним раньше. А еще Хакс никогда и ни в кого не был так безнадёжно влюблён просто за суливший опасность слегка сумасшедший вид. — Мэтт, — тяжело сглотнув, проговорил Хакс. — Вы меня игнорировали, — произнёс техник низким рокочущим голосом, который тут же отозвался у Хакса в штанах. Мозг предательски подсунул очень чёткую картинку, где Мэтт прижимал его к переборке каюты. Хакс представил, каково это было бы, поддаться, позволить гневу Мэтта подпитывать их встречу. Хаксу пришлось сильно прикусить щеку изнутри, чтобы избавиться от наваждения. Секунду Хакс раздумывал, стоит ли придумать какое-нибудь оправдание, но понял, что это бесполезно. Мэтт знал, что Хакс избегал его. И Хакс знал, что Мэтт это знает. Поэтому молча смотрел на техника, старательно делая незаинтересованный вид. — Мне не нравится, когда меня игнорируют, — продолжил Мэтт. В этот момент он казался таким же устрашающим, каким бывал Кайло Рен на поле боя. Хакс попытался поскорее отмахнуться от этого образа, ему стало не по себе от нахлынувшей волны желания, пронесшейся по телу при сравнении. Мэтт шагнул к нему, перешагивая порог, Хакс рефлекторно сделал шаг назад. — Это было непреднамеренно. — Нет, было, — возразил Мэтт, сделал ещё шаг и провёл кончиками пальцев по щеке Хакса. Жест оказался нежным и приятным несмотря на закипавшую в глазах Мэтта злость. Хаксу нужно было бы отстраниться, но он этого не сделал. Не смог себя заставить. Спорить не было сил, но и унять разлившееся по телу возбуждение Хакс не мог. Он промолчал, и Мэтт заговорил снова. — Мне нравились наши встречи, — Мэтт придвинулся ещё ближе. — А вам, генерал? Было трудно смотреть в тёмные глаза Мэтта - когда он стоял вплотную, в них плескались гнев, вожделение и, ошибки быть не может, какое-то веселое довольство. И вызвано оно было наверняка тем, что Мэтт загонял Хакса, словно добычу, в его же каюту, а Хакс ему безропотно подчинялся. — И мне, — Хакс втянул в себя воздух, почувствовав ладонь на затылке. Хватка тут же сделалась крепче. Поцелуй, каким бы ожидаемым ни был, случился внезапно, и Хакс скользнул в него, вопреки доводам рассудка. Всё его тело расслабилось, принимая то, чего он так упрямо себя лишал. Ощущать Мэтта рядом было правильно, превосходно. В голове промелькнуло непонимание, отчего же он так долго этого сторонился. Мэтт притиснул его к стене, поцеловал крепко, до синяков и сжал в кулаке волосы так, что Хакс болезненно застонал. Он оторвал его от пола, Хаксу пришлось обхватить талию Мэтта ногами и позволить ему закопаться лицом в шею, укусить до крови. Мэтт опрокинул его на кровать, навис, суматошно касаясь везде, куда мог дотянуться, сводя Хакса с ума. Хакс надолго потерялся в ощущениях, разрешил ему избавить себя от одежды, а потом покрыть своё тело поцелуями и укусами. Будто Хакс был чем-то прекрасным, достойным поклонения, будто он был божеством или императором. Это доставляло невообразимое удовольствие, потакало всем его слабостям и было как раз тем, что требовалось Хаксу, чтобы наконец расслабиться. Мгновение спустя Хакс попытался подняться, перевернуться и прижать собой Мэтта к кровати, но почувствовал, что обе его руки зажаты в широкой ладони техника. — Мэтт, — позвал он, стараясь отвлечься от ощущения влажного языка, блуждающего по уху, скуле, а затем шее. — Мм? — поинтересовался он, прижимаясь сильнее, потираясь о Хакса всем телом, вырывая из горла генерала невольный стон. Постыдное возбуждение пронзило Хакса от мысли, что Мэтт может и не отпустить его. Хакс знал, что это не так, ведь Мэтт всегда подчинялся. В этом знании крылась основа его спокойствия, оно служило источником возбуждения. Поэтому Хакс позволил себе насладиться тем, в чём так долго себе отказывал, ещё немного. Через несколько минут его член ныл от отсутствия внимания к себе, несмотря на то, что Хакс то и дело тёрся бёдрами о Мэтта, словно превратился в глупого подростка из Академии. Ему немедленно нужно было почувствовать прикосновение руки, пусть и своей собственной. — Мэтт, — Хакс снова потянул запястья, чтобы освободиться. Техник по-прежнему надёжно прижимал их к матрасу. Сердце Хакса забилось чаще, в душе проснулась тревога. — Всё хорошо, — пробормотал Мэтт, медленно проведя зубами по горлу Хакса. — Разве тебе не нравится? — и качнул бёдрами, заставив Хакса издать стон, полный желания и стыда. Самым ужасным было то, что Мэтт оказался прав: Хаксу невероятно нравилось происходящее. Вопреки возраставшему беспокойству Хакс упивался вниманием, словно изголодавшийся зверь. Очень может быть, что мрачные предчувствия только подстегивали возбуждение. Мысль о том, что Мэтт может оказаться не таким послушным и не отпустит, посылала по телу волну дрожи. Никто за исключением Кайло Рена не бросал ему вызова. Хакс тяжело сглотнул и застонал, глаза закрылись, а бёдра сами собой подались навстречу Мэтту в поисках наслаждения или облегчения. Его движения не остались незамеченными, Мэтт издал самодовольный смешок и поймал губы Хакса в глубокий поцелуй-укус. Мэтт огромной, внушающей трепет фигурой застыл над ним, заполняя собой всё пространство, вытесняя даже воздух. Он просунул ногу между коленями Хакса, осыпал поцелуями кожу, куда мог дотянуться. Вторгся как захватчик. Хакс напрочь утратил способность связно мыслить и едва мог дышать, только ёрзал под навалившемся телом. Он хотел этого, жаждал эйфории, которую приносила сила Мэтта. Хотел того обжигающего желания, которое вспыхивало, когда Мэтт просто брал, а не следовал правилам. Но Хакс просто не мог. Это шло наперекор всем его убеждениям, нарушало все границы. Сердце пропустило удар, стоило Хаксу представить себя со стороны стоящим на коленях с нависшим над ним Мэттом, словно разрывающим его пополам, берущим своё… Нарисованная воображением картинка одновременно невыносимо манила и ужасала позором и унижением. Мэтт стоял далеко внизу – по званию, по статусу, это было непреложной истиной. И Хакс не мог поддаться искушению. Не должен был изменить себе так просто. Он сглотнул, перевёл дыхание. — Мэтт, — позвал Хакс, чётко и твёрдо, возвращая крупицы контроля. Хакс постарался, чтобы в голосе не проскользнула ни одна эмоция, будь то жажда или стыд. Когда же Мэтт просто-напросто проигнорировал его, распахнул рубашку и принялся целовать живот, Хакс почувствовал, как в нём закипает гнев. — Мэтт, — никогда раньше его слова не звучали так непреклонно. Мэтт остановился и поднял на него глаза, несмотря ни на что, выглядел он весьма довольным собой и невозмутимым. — Что-то не так, Хакс? Мне казалось, тебе всё нравилось. — Отпусти меня. И Мэтт подчинился. Он выпустил из рук запястья Хакса и отстранился, оседлав его ноги. Хакс по-прежнему чувствовал себя уязвимым, но теперь наконец-то мог дышать и думать. Хакс скучал по удушающей тяжести другого тела над собой ровно секунду. — Я не позволю… подобного. Если хочешь, чтобы это продолжалось... Мы обсудили правила. — Правила созданы, чтобы их нарушать, — Мэтт провёл тёплой, твёрдой ладонью по внутренней стороне его бедра. Хакс зашипел, стараясь унять мечущиеся мысли, молившие только о том, чтобы руки Мэтта вернулись и приступили к ласкам в более интимных местах. — Я — вышестоящий по званию. — Это единственное, что вас беспокоит, генерал? Хороший вопрос. Наверное, Хакса останавливало действительно только это — его личное правило, ставшее неотъемлемой чертой характера. Если он возьмется втаптывать в грязь свои собственные этические нормы и доводы рассудка, что от него останется? Всё это грозило падением в пропасть, а на такие жертвы он не был готов. — Да, это единственное, что меня беспокоит. — Какой смысл лгать. — Но уступать в этом я не намерен, — Нужно оставаться твёрдым. Непреклонным. — Ладно, — проговорил Мэтт, навалился сверху и жадно прижался губами ко рту генерала. Он внезапно словно оказался повсюду — целовал шею, губы, уши, грудь… Техник снова поймал ладони Хакса, переплел с ним пальцы, и генералу осталось только предостерегающе рыкнуть. Последовавший за этим поцелуй оказался острым и больше походил на укус. Хакс с удовольствием в наказание провёл зубами по нижней губе Мэтта, заставив того застонать от боли. Отлично. Мэтт это заслужил. И всё же, когда Хакс попытался освободить руки из хватки, не смог и пошевелиться. Мэтт не сдавал своих позиций, продолжая твёрдо и неуклонно удерживать его на месте. — Разве мы только что не обсуждали это, Мэтт? — Хакс постарался не пропустить в голос ни снедавшее его беспокойство, ни возбуждение. Ничего хорошего от них сейчас ждать не стоило. — Обсуждали. — И? — Мэтт двумя пальцами приподнял его подбородок для нежного поцелуя, ладонь другой руки осторожно легла ему на щёку. Таким сокровенным, полным тепла и обещаний получился этот жест, что Хакс опешил. Только секунды спустя, он попробовал подвинуться, пробежать пальцами по спине Мэтта, притянуть к себе, ответить близостью на близость. Тяжесть рук, пришпиливающих его ладони к матрасу, не ослабла. Стоило ему попытаться освободиться, как опять же, ничего не получилось. Мэтт продолжал удерживать его. Только вот… Хакс вырвался из поцелуя и потянулся наверх, чтобы рассмотреть получше, чем над головой были зафиксированы его руки. — Ты связал меня, фигляр чёртов? Но ощущения были другими, словно вокруг запястий сомкнулись ладони Мэтта, хотя он только мгновения назад видел их собственными глазами. Сейчас же Мэтт поднял их в воздух, расправив пальцы в общеизвестном жесте невиновности. И вид у него был донельзя довольный собой, рот расплылся в широкой, белозубой злорадной ухмылке. — Нет, не совсем, — Мэтт переместился Хаксу на колени, обнял ноги тёплыми бёдрами. Такое положение ограничивало движения, но Хакс выгнул спину и извернулся, чтобы посмотреть на собственные запястья. То, что он увидел, ему не понравилось. Генерал, не обращая внимания на неудобную позу, долго рассматривал свои обнаженные руки без единого следа веревок, а потом развернулся к своему гостю. Хакс стиснул зубы. Вдохнул. Выдохнул. Существовало только одно логическое объяснение увиденному и он был ему совсем не рад. — Рен. Имя соскользнуло с языка, как ругательство. В считанные мгновения улетучились его страхи и сомнения, им на замену пришла привычная, взлелеянная волна гнева. Теперь Хакс чувствовал себя на знакомой территории. Он окатил прижавшего его к кровати мужчину недружелюбным взглядом, будто заново знакомясь с ним. Рен смутившимся не выглядел. На губах его расцвела слишком уж самодовольная улыбка. Угловатое лицо освещал резкий свет генеральской каюты, глаза сделались темнее, ещё безумнее, чем прежде. Он был… привлекательным, несмотря на все подмеченные Хаксом недостатки Кайло Рена как человека. И, что самое главное, он не оказался тем чудовищем, которое представлял себе Хакс. — Генерал, — кивнул Рен и отстранился. Изогнув спину, словно кот, он потянулся к потолку и издал едва различимый звук. Так легкомысленно и беспечно, что Хакс ощутил желание врезать ему по неровной челюсти, или по этим его огромным ушам — если б он только мог пошевелить руками. В конце концов Рен запустил пальцы в спутанную копну светлых волос, пропустил пару прядей, ухватился покрепче. — Думаю, мне это больше не нужно, — и парик был бесцеремонно стянут и отброшен в сторону. На его место пришла волна тёмных, растрепанных волос, завивавшихся самую малость на касавшихся широких плеч кончиках. — И это тоже, — не сводя с генерала глаз, Рен скинул на пол дурацкие очки. Таким он был ещё привлекательнее, чем раньше. Хакс на мгновение утратил дар речи. Он едва мог видеть сквозь застелившую взгляд пелену ярости. Нельзя сказать, что он чувствовал себя преданным, нет, именно такого безрассудного поведения и следовало ожидать от Рена. Хакс не мог до конца понять, что именно он чувствовал помимо раздражения от того, что попал в ловушку и, как ни странно, желания. У него не находилось слов для этой гремучей смеси помимо привычной уже круговерти эмоций, возникавшей, когда ему приходилось иметь дело с Рыцарем Реном. — Я тебя ненавижу, — от всего сердца произнёс Хакс. Рен наклонился, очертил мозолистым пальцем линию его бледных скул. — Ненавидишь. Я это чувствую, — Ну, разумеется. Хакс сейчас даже не пытался как-то притупить свои эмоции, он хотел, чтобы Рен утонул в его гневе и неприязни. — И в то же время я тебе… небезразличен? — Казалось, он не может ухватить нужное слово, возможно потому, что Хакс и сам не сумел этого сделать. У него не было идеального определения тому притяжению, которое он испытывал к Мэтту или Рену. К одному и тому же ненавистному человеку. — Ты привязался. Вопреки доводам рассудка, к тому же. Как мило, генерал, — в голосе Рена почти слышалось удивление. Почти. — Это не так. — Детские споры бессмысленны, когда ты практически кричишь свои мысли напрямую мне в разум. На протяжении беседы Рен не прекратил медленного, размеренного изучения Хакса подушечками пальцев, сначала вдоль линии челюсти, потом по ключицам, потом вниз по груди. Рен возвышался над ним, тепло его тела расползалось по Хаксу, как лесной пожар. Дорожки от пальцев горели огнем, опаляя, сжигая. Может, так Рен пытал его, может, Хакс умрёт под ним, сгорит дотла в собственной постели, переполненный стыда, гнева и предательского возбуждения. Хакс сглотнул, что-то щёлкнуло в горле, громко, как оружейный выстрел в тихой комнате. — Ты своё получил, посмеялся вдоволь, Рен. Почему ты всё ещё здесь? Рен вопросительно поднял брови и приложил подушечку большого пальца к нижней губе Хакса. Ласково. — Ты хочешь, чтобы я ушёл? — впервые его голос звучал нерешительно. Хакс открыл рот, чтобы выплюнуть очевидный ответ, но внезапно замер. А хотел ли он в самом деле, чтобы Рен уходил? Вначале ему казалось, что весь этот план создан только ради изощренной шутки, или, может быть, какого-нибудь испытания, порожденного сумасшедшим воображением Рена. Но он продолжался слишком долго. Рыцарь задержался и перешёл все объяснимые, разумные границы. И в то же время глаза Рена по-прежнему были полны осторожности и желания. Хакс пригляделся к нему внимательнее, пошевелил руками, понял, что Рен его больше не держит. Он протянул руку и устроил её на мощном бедре рыцаря, сделав это место единственной точкой соприкосновения. Кайло Рен был молод — возможно, ровесник Хакса, если не на пару лет моложе. Нетерпеливый, жаждущий, и на мгновение Хаксу показалось, что Рен сломается, если ему сейчас прикажут уйти. — Останься. Слово прозвучало одновременно приказом и вопросом, подкреплённым сжавшейся на бедре ладонью. Это было идиотское решение. Но всё, что Хакс делал на протяжении последних месяцев, было глупо и шло вразрез с его составленным давным-давно личным кодексом. Сколько слоёв подтекста было в этом решении, сколько вопросов осталось без ответа. Однажды ему придётся найти им ответы. А сейчас, в кои-то веки Хакс решил поставить собственные интересы превыше всего остального, превыше самого разума. Рен смотрел на него, озадаченный, полный надежды и такой бестолково юный. Это было невыносимо. Хакс зарычал, схватил его за волосы и утянул в поцелуй, убедив себя, что это вынужденная мера, лишь бы не смотреть больше рыцарю в лицо. Рен ответил с не меньшей страстью, столкнувшись с ним зубами, и Хакса поразило, каким правильным было ощущение. Проникая языком в рот Рена, прикусывая его губы, дергая за пряди, Хакс понял, что теперь он получил все, что хотел. Мэтт и Рен слились в одного привлекательного мужчину, который прижимал его к кровати. Осознание, что Хакс мог себе это позволить и отсутствие чувства вины опьяняло. Рен стянул с Хакса рубашку, потом потянулся к ремню брюк, провёл шершавыми пальцами по коже под тканью и замер. — Можно? — спросил он, оторвавшись от поцелуя. Что Хаксу нужно было сделать, чтобы добиться от Рена такой осторожности и такта в повседневной службе? — Пожалуйста, — Хакса пробила дрожь от одной мысли отдаться на милость Рену и их обоюдному желанию. Идея казалась безрассудной и опаляла возбуждением, а понимание, что он мог получить это прямо сейчас, сводило с ума. А потом Хакс представил, как Рен впечатает его в матрас, вколачиваясь в тело генерала с неприкрытой страстью, и расслышал над ухом сдавленный рык. Ну, конечно… Хакс решил, что способность проецировать мысли может служить преимуществом. Весьма и весьма эротичным. Он запустил ладони в волосы Рена, очертил языком линию шеи и красочно нарисовал в уме картинку того, как Рен будет растягивать его пальцами, пока Хакс не станет мокрым и ждущим. Он расслышал недовольное ругательство, а потом рыцарь поднялся и наконец освободил Хакса от остатков одежды. Раздевшись самостоятельно, Рен полностью обнаженным вновь залез на кровать. — Звёзды… — прошептал Хакс, ведя кончиками пальцев по телу Рена. — Только посмотри на себя. — Если Мэтт был прекрасным экземпляром, Рен оказался статуей эпохи Возрождения. Он держался с уверенностью и властностью, которых не было у Мэтта, и только с этими двумя недостающими чертами Рен становился невообразимо привлекательнее. Хакс, как бы абсурдно это ни прозвучало в данной ситуации, решил, что ему крупно повезло. Губы Рена изогнулись в довольной улыбке. Он позволил Хаксу изучать себя еще несколько мгновений, а потом намертво Силой придавил его руки к матрасу. — Смотри же, — приказал Рен и принялся осыпать поцелуями шею Хакса, спускаясь вниз, к груди. Его губы целовали беспорядочно, никогда надолго не задерживаясь на одном месте. Острые зубы оставляли красные отметины на бледной коже, напоминания об этом моменте, которые не сойдут с Хакса в ближайшие дни. Удерживаемый Силой, Хакс не мог прикасаться сам, только следить, как роскошный рот путешествует ниже, выцеловывает внутреннюю сторону бедра, дразнит горячим дыханием член. — Рен, — предостерегающе проговорил Хакс, разминая запястья в невидимых путах. Он был болезненно возбужден и всеми силами старался подавить рвущийся на свободу постыдный, умоляющий о ласке стон. — Терпение, — ответил Рен, медленно вонзаясь зубами в бедро. Несколько секунд спустя, довольный результатом, он переместился, но совершенно не туда, куда ожидал Хакс. Одним плавным движением он закинул ноги Хакса себе на плечи, приподняв его зад и поясницу над кроватью. Попытка Хакса не выдать изумленного возгласа пошла крахом. Без лишних предупреждений и церемоний, Кайло Рен прочертил языком влажную полосу вниз по ноге Хакса и нырнул ниже. Если бы Хакс знал заранее, он мог бы попытаться поспорить, мог бы начать сопротивляться. Но от решительности и энтузиазма Рена у него перехватило дыхание и протесты смолкли сами собой. — О, звёзды… — прошептал Хакс, зарываясь пальцами в простыню. Ощущение нельзя было назвать новым, но Хакс никогда ещё не встречал партнёра столь пылкого, как Кайло Рен. Рен всё делал со страстью, поэтому стоило ли удивляться тому рвению, с которым он подошёл к растягиванию Хакса языком. Он приступил к процессу, будто это не было частью подготовки к чему-то большему, будто ему доставляло удовольствие само действо. Будто он готов был раствориться в нём. А Хакс… Хакс уже потерялся в ощущениях. Скользящие движения захлестывали и пьянили. Он чувствовал себя грязным, развращенным, словно он сдал на милость Рена остатки благопристойности — и это было ошеломляюще. С закинутыми на плечи Рена ногами, с ягодицами, раздвинутыми сильными ладонями рыцаря, Хакс чувствовал себя выставленным напоказ. И никогда в жизни он не испытывал настолько жгучего возбуждения. Когда же Рен просунул в него вместе с языком влажный палец, Хакс всерьез задумался, что сердце у него не выдержит. Он до одури хотел прикусить собственный кулак, чтобы заглушить рвущиеся из горла звуки, но Рен не позволял ему оторвать ладони от кровати. Может быть, потому что знал, чем это кончится. Все тревоги, возникавшие раньше при мысли, что им овладеет Рен, исчезли без следа. Каким-то отдалённым уголком сознания Хакс понимал, что позволить себе быть настолько беззащитным в присутствии Кайло Рена – не самая разумная идея, но ничто не смогло бы разубедить Хакса в том, что происходящее было абсолютно прекрасным. Он не делал этого многие годы, но тело помнило, даже если память Хакса давала сбои. Мышцы знали, как расслабиться под натиском Рена, как раскрыться для него. Хакс с огромным трудом подавил громкий стон, грозивший прозвучать в тишине каюты, когда так скоро к первому пальцу Рена присоединился второй. — Тише, — прошептал Рен. — Вот так, у тебя получится, — Хакс глухо простонал, чувствуя, как разливается до самой груди румянец. Слова должны были задеть, должны были стать доказательством превосходства за счет его слабости, но вместо этого успокоили. Хакс винил в этом Силу, но никак не заботливые интонации Рена или излучавшую поддержку ладонь на бедре. Так было проще, чем признаться самому себе, что временами он тоже расцветал от похвалы. А потом Хаксу стало всё равно, потому что Рен принялся двигать своими длинными пальцами, словно ножницами. Дыхание Хакса перехватило, когда Рен изогнул их особенно приятным образом. Бедра дернулись сами собой, тело инстинктивно искало повторения. Рен рассмеялся и Хакс растворился в этом звуке. Рыцарь вновь согнул пальцы, как раз так, как хотелось Хаксу. Это было божественно. В кои-то веки Хакс позволил себе насладиться, покориться удовольствию. Спустя несколько мгновений незамутненного наслаждения, Рен замер и отстранился, проведя напоследок зубами по бледному бедру. — Смазка? — В тумбочке, — задыхаясь, ответил Хакс, доведенный до состояния, когда сил на ехидное замечание, что Рен прекрасно знает, где она, не осталось. Смазка никуда не делась с тех пор как… Мэтт в последний раз был у него в каюте. — Достань, — в приказном порядке сказал Рен и Хакс тут же почувствовал, что давление на запястьях исчезло. Он не стал тратить время на то, чтобы размять мышцы, довольствуясь новообретенной свободой, а подчинился, сразу потянувшись к тумбочке. Он передал смазку, решившись поднять на рыцаря глаза. Смотреть ему в лицо и не видеть ни жуткую маску Кайло Рена, ни нерешительность Мэтта было непривычно. Тёмные глаза пронзали его взглядом, уверенные и всезнающие. Сейчас они казались откровенно алчущими. Под этим взглядом Хакс ощущал себя обезоруженным, бессильным. Он никогда раньше не испытывал желания, подобного этому. Его невозможно было игнорировать, оно было всепоглощающим и парализующим. Он пил его, как дорогое вино, смакуя каждый глоток. Хакс никогда, даже в юные, недисциплинированные годы, не умолял, но незаметно для самого себя, взглянув в глаза Рена, искал в них милосердия. — Пожалуйста, — Хакс не был уверен, что сможет вынести еще хотя бы минуту дразнящих ласк. Вся эта дурацкая затея теперь казалась ему ухаживаниями, предшествующими главному действию. И Хакс собирался отдаться ему, потому что больше его абсолютно ничего не сдерживало. — Требовательный, — коротко заметил Рен, однако в уголках его губ затаилась довольная улыбка. — Но ничего другого я и не ожидал, — на удивление осторожно он опустил ноги Хакса на постель и нанес на пальцы смазку. — Я должен был понять, что Мэтт - это ты, — заметил Хакс лишенным привычного раздражения голосом, наблюдая за ним, — Учитывая, каким он был самоуверенным грубияном. Сходство поразительное, — Как бы Хакс ни старался, он не мог призвать настоящую неприязнь, несмотря на необходимость уцепиться за что-то знакомое, чтобы удержаться на плаву. — Шш… — Не шикай на меня, — отрезал Хакс, но Рен наклонился к нему и вовлек в глубокий поцелуй. Мгновение, и Хакс почувствовал, что тот увереннее устроился между его разведенных в стороны ног, а потом снова ощутил в себе пальцы, заполняющие, растягивающие. На этот раз они скользили легче, немедленно заставив Хакса застонать в губы Рена. Он попытался унять смущение, твердя себе, что прошло так долго с последнего раза, что он просто отвык. По правде же Хаксу никогда ещё не было так хорошо. Чувствовать только пальцы Рена было уже непостижимым удовольствием, и всё же он хотел больше. Нуждался в большем. Прежде чем он успел попросить, прежде, чем в мозгу зародилась мысль о мольбе, Рен протолкнул в него третий палец. Хакс глухо застонал, пряча лицо в изгибе его плеча, прикусывая кожу. Не было острой боли, только тянущее ощущение поддающегося под широкими пальцами тела. Костяшки доставляли дополнительное удовольствие, стоило Рену начать медленно двигать рукой, растягивая, сгибая пальцы так, что по телу Хакса прокатывалась дрожь. Как только Хакс стал задыхаться и неконтролируемо вздрагивать, как только пальцы Рена заскользили в нем без труда, Хакс решил, что с подготовкой покончено. Да, он подрастерял опыт, но девственником тоже не был. Терпение улетучивалось и он вовсе не желал, чтобы Рен обращался с ним, будто со стеклянным. К тому же Хакс хотел бы, чтобы проникновение Рена сопровождалось некоторым жжением, это было его личным делом и его решением, отнять которое он у себя не позволит. Но не успел он приостановить их действия, как Рен наклонился к самому его уху и прошептал: — Ты хочешь, чтобы тебе было больно. — Ну разумеется, Рен поселился у него в голове. Он уже был внутри, само собой теперь для него не существовало неприкосновенных мест, принадлежавших только Хаксу. Рен рассмеялся низким, хриплым голосом и поцеловал его в висок. — Ты просто очень громко думаешь, — И согнул пальцы, прижав их к той умопомрачительно приятной точке внутри, пока Хакс не зашелся в стоне и не дернул в отместку Рена за волосы. — Трахни меня, — приказал Хакс и потянул за пряди, увлек в поцелуй, притянул ближе, закинул ногу ему на бедро. — Трахни меня, немедленно, или я найду ближайший люк и вышвырну тебя в снег, — В одном только коридоре рядом с каютой их было три. Всего несколько шагов, и Рен окажется в сугробе. — Такой требовательный, — напомнил Рен, но пальцы вытащил. А потом, видимо, пришел к выводу о необходимости смазать лубрикантом собственный член, несмотря на все попытки Хакса мысленно донести до него мнение о том, что это лишнее. — Проявите заботу о собственном благополучии, генерал, — отчитал его Рен, со вздохом проводя пальцами по члену. — Что, если с утра я снова захочу взять тебя? — И это ли не привлекательная идея? Проснуться, прогнать застлавший глаза сон и почувствовать, как неторопливо и легко проскальзывает в него Рен. Хакс вздрогнул всем телом. Рен не стал комментировать абсурдность этой маленькой фантазии. Вместо этого он поймал губы Хакса и наконец дал ему то, чего он так долго хотел. Он приставил головку ко входу и толкнулся внутрь, мучительно медленно. Хакс поперхнулся воздухом, и хотя руки его хватались за волосы Рена, его плечи и спину, все усилия, направленные на то, чтобы он ускорил темп, оказались напрасны. — Терпение… — проговорил Рен, сжав ладонь у него на бедре. Хакс выплюнул: "Хорошо", и перестал царапать ногтями спину Рена в безрезультатной попытке убедить его двигаться дальше. Рыцарь продолжил входить в него в ужасающе медленном темпе. После долгой подготовки тело Хакса принимало его массивную длину без проблем. Рен вошел еще на несколько дюймов и поймал губы Хакса для очередного глубокого поцелуя. Позволив себе несколько секунд наслаждения, Хакс отстранился, готовый отпустить какое-нибудь ёмкое замечание по поводу заданного рыцарем темпа. Но шанса ему не представилось — Рен резко подался вперед, одним движением вгоняя себя до конца. Хакс громко застонал, впиваясь ногтями в его руки. Перед глазами заплясали звезды. Внезапное проникновение отдавалось прекрасной острой, жгучей болью, тело вдруг до краев оказалось заполнено членом Рена. Дав Хаксу секунду, чтобы привыкнуть к свежим ощущениям, Рен начал двигаться, сначала неглубокими, короткими толчками, только чтобы услышать полузадушенные просьбы Хакса двигаться быстрее и жестче. О, звезды, как же Рен внимал этим просьбам. Хакс едва смог сдержать себя, когда он грубо вдавил его в постель, подхватил ноги под коленями и стал входить в него так, будто от того, как хорошо он оттрахает генерала Хакса, зависит судьба галактики. Его движения были глубокими и страстными, а скорость просто идеальна. Как раз то, что нужно, чтобы опрокинуть Хакса в пучину наслаждения без единого прикосновения к его эрекции. У него никогда еще не было любовника, похожего на Рена, такого пылкого, преданного и дикого. Иногда их взгляды встречались, и Хакс утопал в огне, бушевавшем в глазах Рена. То, как занимался сексом Кайло Рен, нисколько не походило на то, как это делал Мэтт, несмотря на то, что тело было тем же. Самое интересное, Хакс не думал, что все дело в том, что на этот раз трахает его Рен. Он не был до конца уверен, в чем причина столько разительной перемены, но от неловкости Мэтта не было и следа. Тело Рена было упругим и твердым, хорошо тренированным и закаленным, он знал, как им пользоваться на пике возможностей. Его нельзя было назвать преисполненным изящества и грации, но движения были плавными и элегантными. Малейшее из них заставляло Хакса стонать в голос и видеть новые галактики. Со временем, кожа Хакса покрылась неприятной пленкой пота. Он задыхался. Стонал. Тело саднило. — Рен… — выдавил он, сжимая в бледном кулаке волосы рыцаря, утягивая в беспорядочный поцелуй, прикусывая губы так, что почувствовал вкус крови на языке. — Это все… — простонал Хакс, приподнимая бедра под лучшим углом, — На что ты способен? — Вызов. Как привычно. Как естественно. Рен принял его бесподобно, с глухим рыком и утробным ворчанием. Движения стали еще неистовее, он входил в него глубже, сильнее, протяжнее, каждый раз задевая ту изумительную точку внутри. Хакс никогда бы не подумал, что Кайло Рен — внимательный любовник, но даже в погоне за собственным наслаждением тот не забывал поддерживать Хакса в состоянии дрожащей, заходящейся стонами массы. Ни мгновения Хакс не почувствовал себя обделенным. Даже не так, ни мгновения Хакс не чувствовал, что не является фокусом его безраздельного внимания. Ощущать на себе силу подобной концентрации было ошеломительно и абсолютно невыносимо. — Рен, — сумел выговорить Хакс, чувствуя, как полыхает огнем кожа, — Пожалуйста. — Нервы звенели от жажды прикосновения, от необходимости разрядки. — Пожалуйста… — повторял он, пока мозг не застрял на одном этом слове. Стоны перемежались литанией просьб, невольно срывавшихся с губ, пока Рен вколачивался в него. Хаксу было бы до ужаса стыдно, если бы в конце концов Рен не выдохнул смешок и не сжалился. Длинные пальцы обвились вокруг члена, пробежались раз, другой… И Хакс кончил. Наслаждение поглотило его, как взрыв сверхновой, он растворился в нем, задыхаясь от проклятий, молитв и отчаянных просьб. Пальцами вцепившись Рену в спину, Хакс уткнулся ему в шею, содрогаясь в оргазме. Когда белый шум перед глазами рассеялся, когда волны удовольствия спали и стали затухать, Хакс заметил на себе взгляд Рена. Тот не прекратил своих движений, но не отрываясь смотрел Хаксу в лицо, будто забывшись, наблюдая за ним. Хакс почувствовал легкое покалывание Силы на коже, должно быть разлитой в воздухе между их телами. Пара судорожных вздохов, и Хакс ухватил Рена за волосы, дернул вниз, в сокрушительный поцелуй. Ногами он обхватил талию рыцаря в легко понятном приглашении двигаться дальше, вбиваться в Хакса, как тому будет угодно. Темп Рена едва заметно замедлился, большие ладони обхватили лицо Хакса. Рен возвышался над ним, горячий и непоколебимый, движения его, глубокие и резкие, были наполнены пылом, который ему еще предстояло испытать. Вопреки гиперчувствительности, каждый толчок Рена заставлял Хакса стонать ему в губы. Удовольствие мерцало в нем, то пропадая, то возвращаясь. Трудно было не потеряться в его нитях, не плыть по течению, погружаясь в ощущения. Краем сознания Хакс замечал, что продолжает целовать Рена, жестко, до крови, что пропускает сквозь пальцы пряди его волос, раз за разом, пока все его тело вновь не разлетелось на части от удовольствия. Придя в себя, Хакс понял, что Рен, тяжело дыша и вздрагивая, замер, зарывшись лицом в изгиб его плеча. Дыхание рыцаря выровнялось, он приник губами к ключице Хакса, прикусил кожу, сильно и долго, потом поднялся по шее, осыпая ее поцелуями и укусами, провел языком по резкой линии его челюсти. В конце концов он добрался до губ, неспеша целуя, пока у них обоих не перехватило дыхание. — Звезды… — прошептал Хакс, чувствуя, как высыхает на коже пот и сперма. Рен обнял его и развернул, чтобы улечься на спину и больше не придавливать весом своего массивного тела. Хакс вздохнул, потом снова, и снова, и устроился поудобнее, полулежа на Рене. Обычно, к этому времени Мэтт уже уходил. Но странно, Хакс не сокрушался по поводу того, что Рен все еще лежал в его постели, занимая драгоценное пространство. Несколько минут спустя, слушая размеренное дыхание Рена, Хакс расслабился в окружавшем его тепле. — Ты не ушел, — задумчиво произнес он, полагая, что Рен уже успел прочесть его полусформированные мысли. — Нет, — Рен помедлил, зарылся носом в шевелюру Хакса, вдохнул его запах движением, до жути напоминавшем симпатию. — Ты не хочешь, чтобы я уходил. Это не прозвучало вопросом, поэтому Хакс и не удостоил его ответом. Смысла лгать не было. Как и подтверждать его слова. К чему лишний раз подкармливать эго Рена? Вместо этого Хакс провел ладонью по рельефной груди Рена, очертил кончиками пальцев хорошо выраженные мышцы. — Мы абсолютно грязные. Хакс вздохнул и решил не думать о подсыхающих на животе разводах спермы, о том, что бок, которым он прижимался к Рену был липким от пота, о видневшемся у него на шее пятне крови. Он старался не думать, что сам он, надо полагать, был не в лучшем состоянии. И все же… Мысли продолжали крутиться в голове, запинаясь о каждую нелицеприятную деталь, но Хаксу было плевать. Он поерзал, и со вздохом пристроил голову у Рена на плече. — Нам очень надо в душ. Через минуту. Как только всем его конечностям вернется чувствительность. Рен фыркнул от смеха, неожиданно нежной рукой пробежал по его растрепанным волосам, уткнулся носом в ухо, прикусил мочку. — Да. Надо.***
Хакс проснулся от того, что Рен ворочался позади него, притягивая сильными руками в крепкие объятия. Хакса переполняло тепло, он лежал словно в огромном коконе. Хакс что-то пробормотал, повернулся и спрятал лицо в простынях, вновь выискивая прохладную темноту, не готовый к утреннему свету. Он не знал, как долго проспал, только что этого явно было недостаточно. Сонная муть немного отступила, стоило ему почувствовать, как его лицом в матрас прижимает тяжелое, неподвижное тело. — Рен, — проговорил Хакс в темные простыни, поерзал, но Рен лишь сильнее навалился сверху, стал гладить бока, пока не добился от Хакса ответной дрожи. — Разве не этого ты хотел? — спросил Рен, прижавшись к нему возбужденным членом, поддразнивая, мучая, угрожая в самой приятной и заманчивой манере. Эрекция Рена легко скользила по всё еще влажным ягодицам Хакса. Это было грязно. Извращенно. Это было прекрасно. — О, звезды, да, — простонал Хакс. И Рен вошел в него легко и плавно.Конец